Море остывших желаний - Соболева Лариса Павловна. Страница 47

– Ты приготовил то, что я просил?

– Разумеется, – сказал Шах. – И помощника подобрали.

После завтрака Бельмаса отвели переодеться в униформу рабочего. Свой личный инструмент, мобильный и удобный в обращении, он спрятал под комбинезоном. Но когда ввели такого же «рабочего», Бельмас невольно издал стон. Дьяков ухмыльнулся:

– Не нравлюсь? Ты мне тоже.

– Готовы? – спросил Склиф. – В машину.

Их посадили в джип. А там уже находился сам. То есть Шах. Почему-то главари шаек предпочитают джипы, словно другие автомашины слишком малы для таких больших людей. Бельмас ехал и с трудом удерживал язык, чтоб не спросить Шаха: ты тоже с нами на дело? Но это было бы глупо. А вот напарник ему действительно не нравился: молодой, злющий, будто его обидело все человечество. Вдруг Бельмас очнулся: дорога вела к порту.

– Нам разве не в центр? – поинтересовался он.

– Сначала заедем на стоянку яхт, – обернулся Шах с улыбкой. – Я тебе кое-что покажу.

Машина стала во дворе яхт-клуба. Никто не торопился выйти.

– Нам выходить? – снова проявил любопытство Бельмас.

– Сиди, – бросил Склиф.

– И внимательно смотри, – не оборачиваясь, произнес Шах.

Чуть поодаль остановился микроавтобус. Из него выпрыгнули четверо парней, затем... Бельмас весь собрался, непроизвольно подался корпусом вперед, ближе к лобовому стеклу, увидев Горбушу, Державу, Святослава и Артура. У всех четверых руки соединены у паха, на плечи каждого наброшен пиджак. Бельмас заподозрил, что ребята в наручниках или просто со связанными руками. И понял: Шах придумал какой-то трюк.

Тем временем из микроавтобуса спрыгнули на землю Ксения и Сандра. Всех узников повели к причалу. Водитель завел мотор, подъехал ближе, Склиф вышел из джипа и тоже направился к причалу. Теперь Бельмас мог видеть, как его дочь и остальные погружались на... Этот корабль Шах назвал яхтой! Бельмас не знаток водного транспорта, но определил, что яхта супер: белоснежная, моторная, прогулочная, либо сделанная по индивидуальному заказу, либо купленная за границей. Был у него знакомый, помешанный на яхтах, от его помешательства Бельмас когда-то уставал.

– Куда их? – не удержался он от вопроса.

– Покатаются, – отозвался Шах.

– Разреши подойти к ним, – попросил Бельмас достаточно требовательным тоном, чтобы разозлить Шаха.

– Нет, Бельмо. – Шах повернулся к нему всем корпусом. – Я хотел, чтобы ты убедился: с ними полный порядок.

– У Державы рожа побита. Разве порядок?

– Ну да, врезал я ему, – похвастал Дьяк. – Должок вернул. Я б и тебе, Бельмо, врезал за ту шутку с табличкой.

– Сопло захлопни, когда дяди говорят, – огрызнулся Бельмас. Пацан засопел носом, отвернувшись от него. – Шах, что это значит? Ты что задумал?

– Это значит, что я хочу получить документы, – ответил тот. – Не беспокойся, они выйдут в море, подышат воздухом, насладятся простором. Если же в твоей работе произойдет сбой, то все до одного утонут. Вместе с яхтой. И никаких следов не останется.

– Яхту не жалко? Чай, дорогущая.

– Не очень. Всего полтора миллиона евро. В долларах, конечно, больше. Приятель уступил.

– Совсем дешево, – хмыкнул Бельмас.

– А чтобы полностью обезопасить себя в том случае, если ты не справишься, я заявлю, будто на яхту совершено нападение, ее угнали. Ты понял меня, Бельмо?

– Понял.

Бельмас откинулся на мягкую спинку, стиснул зубы и вцепился руками в сиденье. Только бы не припечатать сейчас Шаха кулаком! Не время. Побеждает терпеливый. А терпеливый умнее несдержанного.

Яхта отчалила, поплыла по реке в сторону Азовского моря. М-да, попробуй их достань теперь...

Колеса джипа зашуршали, машина разворачивалась.

Глава 21

Написав «шапку» протокола, Сербин перехватил затравленный взгляд Вадима, который тот тут же спрятал.

– Ну, как? – начал Сербин, догадываясь, что задержанному очень и очень хреново. – Вам есть что сказать?

– Адвокат где? – уже не так напористо и не так требовательно, но все же спросил Вадим.

– Ищут.

Оленин рассказал Сербину, какая паника царит в доме Гринько из-за исчезновения Артура, сколько слез ему пришлось вчера выдержать. Но это мальчику необязательно знать.

– Я дал вам время подумать, – произнес следователь мягко. Сейчас на Вадима лучше не давить, в изоляторе люди становятся неадекватными. – Ничего не хотите мне рассказать?

– Мои слова что-нибудь изменят? – И все же в его интонации прозвучала надежда – сладкое слово для человека в его положении.

– Если я найду хоть одну зацепку, которая поможет доказать вашу невиновность, буду работать. Поверьте, мне совершенно не нужно, чтобы в тюрьме сидел невиновный человек, а убийца гулял на свободе. Вас спасет только правда.

– Отца я не убивал. И Таю тоже. В тот вечер, когда я разговаривал с Таей, это было в девять вечера, она сказала, что вы приходили и допрашивали только ее. Сказала, что вы интересовались ключом от ее кабинета. Тая была напугана...

– Почему?

– Она думала, вы ее подозреваете. Боялась. Вы же разговаривали только с ней. А потом решила, что я... Она тоже так подумала.

– Не понял: как?

– Ну, она спросила: «Это не ты?» То есть не я ли убил отца.

– У нее были причины так думать?

– Да не было! – излишне темпераментно выкрикнул он. – Не было! Все из-за дурацкого ключа. В среду перед убийством отца я зашел к ней в кабинет, вышли мы вместе. Мне надо было купить сигарет, я искал бумажник. Вспомнил, что оставил его у Таи. Она дала мне ключ, попросила проверить, закрыл ли я дверь. Я забрал бумажник и вернул ей ключ.

– И все же, почему она решила, что вы могли застрелить отца?

– Она подумала, что есть связь между убийством и ее кабинетом. А раз я брал ключ, то... В общем, с перепугу на нее нашло.

– А она была очень умна.

– Да, так, – согласился Вадим со вздохом. – Не все это понимали и ценили.

– Ну а потом что было?

– Я понял, в каком жутком состоянии она находится, и сказал, что через пару часов буду. Попросил приготовить мне ванну с мятой... Мне нравилось, когда мы вместе принимали ванну и пахло мятой. Видите, все действительно против меня!

– Спокойно, спокойно. Дальше вы поехали к ней...

– Я приехал минут в пятнадцать двенадцатого. Звонил несколько раз в дверь. Тая не открыла. Я подождал минут пять, думал, она отлучилась, хотя было поздно. Но иногда выходишь за теми же сигаретами... Короче, я не дождался ее, сбежал вниз. В окнах свет горел. Я подождал полчаса на скамейке, потом мне надоело ждать, я разозлился и уехал.

Сербин взял паузу. Могло быть так, а могло и наоборот – свидетелей же нет. Как назло! Но хочется верить, что парень все же не стрелял в родного отца.

– По телефону вы громко разговаривали с Таей?

– Да как обычно. Иногда приходилось повышать голос – в моей комнате почему-то связь часто пропадает, то есть голос уходит. В другое место перейти я не рискнул. И так скрывал, что у нас с Таей отношения.

– И никто-никто не догадывался? – не верилось Сербину, ибо, как известно, шила в мешке не утаишь.

– Да я об этом вообще не думал. Скрывал, и все.

– А ваш разговор по телефону с Таей не мог слышать Никита? Насколько я помню, он допоздна сидел в библиотеке, которая расположена под вашими окнами и под окнами Артура.

– Мог. Окно у меня все лето открыто, я терпеть не могу кондиционеры, от них у меня кашель. Только...

Вадима что-то смутило, он опустил голову. А Сербин вспомнил, как Агата говорила, будто слышала переговоры сына с Таей, назвала точное время. Но... Если она на самом деле убийца, то Виктору Серафимовичу пора уходить на пенсию.

– Что «только»? – спросил он.

Вадим не ответил, а шумно втянул носом воздух, задержал дыхание. Кажется, он готовился о чем-то рассказать, да не решался.

– Вы что-то заметили? – настаивал Сербин.

– Когда я поговорил с Таей, решил посмотреть, пусто внизу или там есть кто-нибудь. Я думал: если нет никого, поеду сразу же к ней. Только открыл дверь и собрался переступить порог, как столкнулся...