Офис (СИ) - Ра Юрий. Страница 28

— Может, именно на то, что нас запрессуют в Казани. Мы тут чужие, веры нам нет, они промеж своих завсегда рады вторую шерсть с москвичей состричь.

— А потом что, испугались? Твоего пистолета?

— Да ну. Просто поняли нашу принципиальную позицию в данном вопросе.

— Ты Вите ребро не сломал?

— Да не, не должен. Я чисто чтоб дискомфорт создать.

Глава 14

Волга русская река

Вечер длился и длился, и не было этому конца и края. Во всяком случае Фролов бы давно поставил точку в сегодняшнем дне, назначил бы его прожитым и лёг спать. Но нет, Карасюку требовался соратник, а то и собутыльник. Удачно прожитый день, почти сделанное дело требовало зависнуть в ресторане. Ну охота посидеть за столом, откушать под водочку что-то такое ресторанное, так спустись в ресторан при гостинице, делов-то! Нет, нам же надо пойти в приличный ресторан, в такое место, где те же блюда стоят больше, обсчитают смелее, срамные девки ярче накрашены. Короче, большие люди посещают центровые места. И пьют «Хенесси».

— Чего морщишься, коньяк не нравится? — Шеф не хотел видеть напротив недовольное лицо, тем более своего подчиненного. Носом не вышел неудовольствие проявлять.

— Не-а, какой-то он резкий. Это подделка, или по жизни такой?

— Это «Хенесси»! Ничего он не жёсткий. Хотя и не «Камю». С чего ты вообще решил, что подделка?

— Самая часто подделываемая марка. Впрочем, ликёры тоже подделывают.

— Ликёры, «Амаретто» это, тьфу! Как ты пьёшь эту бабскую гадость?

Карасюк не плюнул, а изобразил плевок в сторону. В полутёмном зале плеваться было чревато, еще попадешь на посетителя, выясняй потом отношения. Так-то подраться, может, и не плохой вариант, но не в командировке. Запасного костюма у него не было. Пётр как ни в чём не бывало «полировал» непонравившийся коньяк пятьюдесятью граммами итальянского ликёра. Вроде настоящий, вкус приятный. Совсем не пить было невежливо по отношению к Владимиру Ивановичу, а крепкого ему ничего не хотелось. Коньяк в гомеопатической дозе был откушан чисто за компанию.

— О! Ты смотри, вся компания в сборе! Чего они тут собрались-то? — Карасюк кивнул на празднующую что-то большую компанию мужчин, для которой объединили два стола.

— У вас в Казани полно знакомых?

— Так это ж эти! Руководство «Нового Востока» в полном составе. Ну ты понял, у кого мы вагоны арендуем.

— Не вижу сегодняшнего Виктора.

— Ха! Так он и не руководство, а так. Решала и директор компании-посредника.

— Типа прокладки что ли?

Гости не стесняли себя в громкости речей, при этом Фролов совершенно не мог разобрать ничего из сказанного. Тосты, какая-то похвальба. Не по-русски как-то всё звучало.

— Ну да, прокладка. Это ты хорошо выразился. И Вите в эту компанию хода нет — он русский. А тут одни татары. Татарстан, куда не плюнь. На всех руководящих должностях татары.

— Так всё равно Россия же! Хоть и Татарстан.

— Ага. — Карасюк решительно кивнул головой. — Кругом Россия, а только в Якутии всё в руках у якуто́в, в Мордовии у мордвы, в Дагестане вообще петрушка аварско-кумыкская с лезгинами и прочими… Так вдруг сложилось, Советский Союз кончился, и сразу все вспомнили, кто к какой нации относится. А на самом деле и не забывали.

Фролов не ощущал себя патриотом своей страны с того момента, как осознал себя девять лет назад. Он не гордился званием советского человека тогда, не чувствовал эйфории от того, что россиянин теперь. Но за эти девять лет он как-то свыкся что ли с тем фактом, что он русский. В паспорте написано — русский, в свидетельстве о рождении пацанов указано, что он с Ленкой оба русские. Ну и, помимо этого, было много маркёров. Так что осознание своей причастности к русской культуре появилось. Даже изредка болел за нашу сборную на каких-нибудь международных чемпионатах. И когда Лена детишкам объясняла про русский дух, то тоже поддакивал.

И вот сейчас он словил какой-то диссонанс, какое-то легкое неудобство оттого, что ему сейчас рассказывал шеф: в России есть места, где русские второй сорт. Неправильно это, никто нигде не может быть второсортным гражданином. Даже в Каунасской области или Чечено-Ингушетии. Зря что ли Иван Грозный Казань брал?

Вроде как партнеры по бизнесу, веселящиеся через столик от москвичей не то не увидели их, не то проигнорировали намеренно — Фролов не понял. В любом случае попыток пообщаться не было. Он не сильно вдавался в специфику этих странных отношений, хотя Карасюк поставил задачу: присматриваться к тому, как ведутся такие дела. Мол, потом сам ездить будешь на такие переговоры. Пётр был уверен, что продемонстрированный им при начальстве стиль общения вряд ли подходит для ведения бизнеса. Уехали они не очень поздно, и что порадовало — сразу в гостиницу, а не к новым приключениям.

— Завтра я на подписании буду один, у тебя свободное время до вечера. Отдыхай.

— Хорошо, Владимир Иванович. А как связь держать будем? Сотовых телефонов-то нет. В смысле, мобильных.

— Да, мобильный телефон бы не помешал. А причем тут этот, как ты сказал, сотовый?

— Их так тоже называют. Принцип связи такой. Куча ретрансляционных вышек накрывает поверхность ячейками как соты, и аппарат подключаетсяк ближайшей.

— Фигню говоришь. Знаю я про мобильную связь, мы даже подумываем руководство ею оснастить. У Лоскутова, стати, уже есть такой. Там принцип совсем иной: в космосе крутятся спутники над нами, а телефон с одним из них связывается для передачи сигнала. Ни сот, ни мёда нет.

Вот как, удивился про себя Фролов, опять его ложная память наврала. В ней была информация про оба варианта, но она упорно шептала, что спутниковая связь очень дорогая и оттого не получит распространения. А шеф вон чего говорит. Альтернативное развитие технологий? Почему?

— Понятно, шеф, приму к сведению. Встречаемся где и когда?

— Спи хоть до обеда, встречаемся в гостинице в шестнадцать часов, выселяйся и жди меня в холле. Номера оплачены, так что не выгонят. А хочешь, по Казани погуляй, погода шепчет.

И Фролов утречком пошел гулять. Шел, не задумываясь о маршруте, просто крутил головой и впитывал в себя этот город. Через пару часов он якобы неожиданно оказался на берегу реки. Волга красиво омывала Казанский Кремль, стоящий на выдающемся берегу, песчаный пляж впереди — всё как бы намекало на возможность и даже необходимость омовения в великой русской реке. Первая половина дня, еще и день рабочий — так что народу гуляло вокруг крепости немного. Вот только идущий навстречу тип не гармонировал с идиллией. Мужчина был молод, худ и покрыт синими татуировками, частично выплёскивающимися из-под сорочки. Шея, руки — все открытые части тела были изрядно попорчены с позволения сказать живописью, как парты в советском институте. А сами татухи в видимой части представляли из себя фрагменты свастик, орлов, черепов и прочей человеконенавистнической мути.

— Здравствуйте! Вы в бога верите? — Охренеть какое неожиданное начало наезда. Пётр даже чуть опешил и оттого повёлся на подначку.

— Не верю. Ничего он такого не сделал, чтоб убедить меня в своей состоятельности. — Понятно, сейчас начнется спектакль, но это не повод прогибаться под местных. Тем более, что если его выбрали объектом наезда, то вообще неважно, что он ответит.

— Вот и я тоже раньше не верил. И катился по наклонной как Колобок. — Продолжение обострения ситуации было тоже нестандартное. — Уголовка, наркотики, водка… Как у всех.

— А потом? — Возраст собеседника по мнению Фролова был не такой, чтоб в его жизни мог случиться какой-то «потом».

— А потом чуть коньки не отбросил. Лежал в больничке и что-то случилось со мной. Как заново родился. Не поверите, прямо другим человеком стал.

«Не поверю!» — хотел сказать Пётр, но удержал свой язык. Кто он такой, чтоб верить или не верить в незнакомых ему людей. Некоторые вообще считают, что в каждом должно подозревать приличного человека, пока тот не докажет обратного. Вдох-выдох, и он сказал иное: