Сделаю больно - Ромеро Екатерина. Страница 6
– За что? За что он со мной так?
– Не знаю я. Ты это, не расстраивайся. Не надо так убиваться, дочка. Я вижу, ты красивая была, но настоящая красота – она внутри. За сердце доброе любят. Кто-то когда-то это поймет.
– Не говорите так! Мне теперь разве что в пещере жить и никому на глаза не показываться. Я урод, уродец страшный! Я чудовище…
Не знаю, сколько я так плачу, захлебываясь слезами, а Глафира меня по плечам гладит да по волосам.
– Чудовище тот, кто сотворил такое с тобой, кто смерти тебе пожелал да в канаву ту сбросил! Не реви. Скажи спасибо, что жива осталась. Тасенька, послушай: ребеночка родишь, он тебя любую любить будет, а для остальных… маску я тебе сошью, чтоб люди не глазели, а потом в город поедешь да операцию сделаешь. Исправят тебе это, заживет. Я поспрашиваю, может, кто знает врача.
Вечером того же дня Глафира и правда шьет для меня маску, закрывающую лицо. Я ее снимаю, только чтобы обработать раны и поесть. Все остальное время я ношу это приспособление, потому что, если честно, я боюсь теперь своего отражения в зеркале, и если Стас хотел уничтожить мое естество, которое, как оказалось, так ненавидел, то у него это прекрасно получилось.
***
прошло два месяца
– Я больше не могу. Я БОЛЬШЕ ТАК НЕ МОГУ!
Снова Камилла. Врывается в мой кабинет без стука. Это уже новый дом. Мы переехали, вот только не такую обстановку я хотел видеть здесь и уж точно не жену. Дом не для нее строился. Не для нее, блядь, а теперь что… мне надо обустроить Артему существование без себя. Я уже на этом пути, Тась, уже скоро.
– Какого хуя ты пришла?
Она меня бесит. Не могу смотреть на Камиллу. Не могу я смотреть больше ни на какую бабу. У меня Тася перед глазами, и да, я, похоже, уже сошел с ума. Мне иногда кажется, что я слышу ее голос. Один раз Рысь включил песню, которую Тася пела, и я заревел, разбил в щепки его магнитофон, и вот уже два месяца мы с ним не разговариваем. Совсем.
– Стас, я все сделаю сама! Да, у тебя горе, ты потерял свою протеже, но мы-то живые! Я все тащу одна, и братик твой… в общем, все. С меня хватит! Артем стал неуправляемым и свесил ноги мне на шею. Я не собираюсь с ним больше тягаться! Вот. Ознакомься. Отец сказал, все устроит.
Камилла подходит и кладет мне на стол папку, открыв которую быстро пробегаюсь по документам.
– Что это?
– Я оформила инвалидность Артему, естественно, с его травмой это пожизненно. Стас, твоему брату нужен не этот большой дом на отшибе, а специализированный уход, регулярное питание, массажи, хоть какая-то реабилитация и обязательно психолог. Это идеальное учреждение для таких, как он. Нужна только твоя подпись.
Она напоминает мне жужжащую муху. Все говорит, говорит, а я не улавливаю, так, только обрывками. На фоне песня Таси мельтешит. Никогда не был меломаном, но, похоже, у меня уже мозг кипит. Я так скучаю по ней, я забыл, когда спал, когда чувствовал в последний раз.
– Какая еще подпись?
– Твое согласие.
– На что?
– Стас, ты меня слушаешь вообще?! Артем едет в дом-интернат для инвалидов. Ему там будет лучше, пойми.
Глава 8
– Это он тебя попросил?
Камилла затихает, а я откидываю эту папку от себя.
– Нет, но я вижу, что…
– Пошла вон.
– Что ты сказал?
– Что слышала! Артем будет жить с нами, пока сам не захочет свалить!
– Я не буду с ним нянчиться, я на это не подписывалась! Тягаться с твоим братом-инвалидом я не собираюсь!
– Ну так не тягайся, кто тебя просит?
– Я не рада такому положению вещей. Стас, я тут хозяйка, это и мой дом тоже!
Камилла подходит ближе, кладет руки мне на плечи, ластится.
Холод. Собачий, сука, холод, безразличие. Я к ней чувствую то же, что и к рядом стоящему комоду.
– Ты не вложила в этот дом ни копейки, твой папочка-генерал тоже. Дом строился за мои деньги, так что я решаю, кто здесь будет жить.
– Стас… ну не надо так! Я хочу как лучше, уже два месяца прошло, вы же и так не общаетесь. Артем не маленький мальчик, а ты из-за брата не можешь расслабиться. У нас настроение в этом новом доме как на кладбище! Стас, мне это надоело, мы вместе не можем побыть, потому скажу откровенно: Артем нам мешает.
Усмехаюсь. Я женился, чтоб Тасю еще маленькую не тронуть, чтоб не сорваться, да и папочка Камиллы поторопил бы дело Виктора, вот только теперь я понимаю, что профукал по всем фронтам. Ками только трахать было приятно, и то до поры до времени, а тесть так и не вытащил брата из зоны.
Скидываю с себя ее руки. Наливаю коньяк и выпиваю залпом. Алкоголь обжигает внутри.
Наконец-то я себя отпускаю. Достаю нож-бабочку и щелкаю им, проводя лезвием в воздухе как раз там, где шея жены.
– Это ты нам мешаешь, Ками, и расслабиться я не могу из-за ТЕБЯ!
– Как ты можешь…
– Уходи, Камилла.
– Стас, прекрати! Сколько этот траур еще будет продолжаться? Возьми себя в руки, тряпка, ты мужик или кто?! У нас семья, вспомни ХОТЬ РАЗ об этом! Как ты жить собираешься, что ты из себя представляешь? Отец в шоке полном, ты бросил все дела, у вас совместный бизнес! На что мы будем жить?!
Замахиваюсь и втыкаю кож в столешницу, лезвие там же и остается.
– Вон пошла. Ты мне надоела. Как та муха, что жужжит все время над ухом и НИКАК НЕ СДОХНЕТ!
– Не смей со мной так разговаривать, сволочь! Я тебе не твоя мелкая потаскуха, я твоя жена! Я сейчас пойду и отцу пожалуюсь, он тебе быстро мозги вправит на место!
– Иди куда хочешь. Вали, блядь, куда хочешь, Камилла, вместе со своим папочкой!
Она ревет. Снова. Машет руками, закатывает глаза. Достала уже. Думает, что на меня это действует, тогда как мне, честно, похуй.
–Ты невозможный, жестокий, невыносимый эгоист! Стас, в тебе нет ни сердца, ни любви, ни сострадания! Ты просто закоренелый бессердечный мент! Я тебя тогда даже простила, сволочь, но хоть год, хоть десять лет пройдет, ты никогда готов не будешь! Ну что ты молчишь?! Когда ты меня касался последний раз как женщины, когда мы трахались, Стас? Я уже не помню, в каком году это было!
– Ты сама виновата. Сама все знала.
– Стас, ты мой муж, и я так люблю тебя… все еще люблю, слышишь? Я хочу помочь! Дай нам второй шанс, мы все начнем сначала, позволь Артему уехать, так будет лучше для него, для нас.
– На хуй пошла, я сказал, не то, клянусь, я тебя закопаю в саду! ВО-ОН!
– А-а-а!
Я хватаю бутылку коньяка и со всей дури бросаю ее в Камиллу. Она едва успевает увернуться и, истеря, покидает мой кабинет. В этот же день Камилла съезжает, и нет, я не жалею. Она достала меня. Они все уже меня заебали.
***
Вхожу в гостиную. Рысь у окна. На коляске, с наушниками в ушах, которые я с него сдираю.
– Что ты творишь?! – возмущенно орет, но я уже привык. Мы никогда так с Артемом не бодались, как сейчас, и я не знаю, как с ним разговаривать. Он на любые мои слова реагирует точно бультерьер.
– Выйди на улицу – воздухом подыши.
– Сам выйди подыши!
– Ты так скоро совсем зачахнешь! Иди погуляй, погода хорошая.
– Ну кто бы говорил! Сам-то когда выходил на улицу? Как смерть выглядишь! Испугаться можно.
– Артем, не беси меня. Ты должен что-то жрать и хоть как-то двигаться. Ты не ребенок, чтобы мы с тобой тягались постоянно.
– Так не тягайся! Что, Камилла снова уши прополоскала? Ты пригрел змею на груди, а она сука, Стас, посмотри, блядь, на ком ты женился!
– Хорош. Меня уже заебали твои закидоны. Если тебе нужен психолог, я пришлю.
– Да на хуй мне сдался твой психолог! Ты сам что делать будешь, в интернат меня сбагришь – или где там инвалиды подыхают? Вещички складывать?
– Нет. Ты будешь жить здесь, но ты должен меня слушать, если хочешь и дальше оставаться в этом доме! Ты должен каждый день выходить на улицу, принимать таблетки, нормально жрать и выполнять эти гребаные упражнения, которые прописал тебе реабилитолог!