Терапия, сфокусированная на сострадании: отличительные особенности - Гилберт Пол. Страница 25

Таким образом, чрезвычайно важно согласовываться с другой системой мотивации для ориентации на самокоррекцию. Это случается тогда, когда мы понимаем, что хотели бы выполнить хорошую работу, например, хорошо обращаться с клиентом и видеть улучшения. Другими словами, как только мы научились стимулировать эту систему мотивации, появляется позитивное намерение быть на высоте. Итак, CFT основывается на других принципах когнитивной и позитивной психологии, фокусируясь на наших сильных сторонах. Этот подход становится все важнее в когнитивно-поведенческой психотерапии [Synder & Ingram, 2006]. В этом духе мы фокусируемся на модели трех кругов, помогая клиентам противопоставить различие сострадательной самокоррекции и самокритики, основанной на стыде или страхе. Это показано в табл. 2.

Таблица 2. Различие сострадательной самокоррекции и основанных на стыде самокритики и самонападений

Опять же, это довольно упрощенное объяснение. Представьте себе трудного ребенка, у которого в школе два учителя. Первый очень точно подмечает ошибки, весьма критичен и, возможно, расстраивается из-за ошибок ученика. Учитель считает, что необходимо держать детей в напряжении, иначе они потеряют страх и станут лениться. Напротив, второй учитель заботится о благополучии ребенка и может побудить его сострадательно принять свои ошибки и учиться на них. Какого учителя вы бы предпочли для своего ребенка? Джон Холт (John Holt) в своей эмоциональной работе How Children Fail (1990) утверждал, что большая часть западного образования учит нас бояться своих ошибок. Таким образом, терапевты могут упорно работать против социальных ожиданий.

Еще один способ помочь клиенту осознать вред самокритики (напомним, что вы можете вызывать у него образы самокритики) — проанализировать ее первопричины. Обычно это голос родителя или учителя. Можно спросить клиента: "Эти люди критиковали вас, искренне заботясь о вашем благополучии? Ощущали ли вы, что о вас заботятся, когда вас критиковали (или, что вероятнее, — гнев)? Были ли для них ваши интересы превыше всего? Ваш внутренний критик преследует ваши интересы или просто злится и испытывает разочарование?" Вы можете задать и такой вопрос: "Если ваши интересы для вас на первом месте, как бы вы на самом деле хотели поговорить с самим собой? Как бы вы помогли кому-то, кто вам действительно небезразличен, разобраться в проблеме? Как бы вы помогли ребенку?" В этих примерах вы помогаете клиенту осознать, что он(а), вероятно, не станет резко критиковать других, что самокритика на самом деле не служит их интересам, а вот сострадательная самокоррекция — да. Конечно, время от времени клиент будет относиться к людям критически, но при этом осознавать, что не станут демонстрировать такое отношение, видя, что оно навредит, а не принесет пользу. То есть, ключ не в исправлении и осознании ошибок, а в эмоциях, которые мы включаем в процессе улучшений.

Работа с самокритикой

Поскольку самокритика — сложный процесс, часто связанный с самоидентификацией и безопасным поведением или стратегиями, мы не пытаемся сходу разрушить его. Мы, скорее всего, скажем клиенту: "Не стесняйтесь своей самокритики, если она вам помогает. Мы станем учиться по-новому относиться к себе с помощью сострадания и самокоррекции. Практикуя эти качества, вы можете сделать так, чтобы они служили вам лучше, чем самокритика". Попытки работать с самокритикой, просто взвешивая доказательства "за" и "против", редко срабатывают, если у клиента сильно развиты самокритика и стыд. Не чувствуя угрозы, которая подталкивает "меняться или избавляться от стратегий безопасности", клиент увереннее пробует разные стратегии, пока не выработаются новые.

14

Угроза и компенсация достижений

Стыд обычно приводит к стратегиям безопасности: самокритике, избеганию, отстраненности, затаиванию и различным бесполезным способам управления эмоциями. При этом стыд также может укрепить поведение, основанное на драйвах, что проявится в форме стремлений к достижениям, связанных с "должен" и "обязан" — как в рационально-эмоциональной поведенческой терапии (REBT; [Dryden, 2009]). Альфред Адлер (Alfred Adler, 1870-1937) утверждал, что люди, которые чувствуют себя неполноценными (имеют комплекс неполноценности), склонны стремиться компенсировать это и доказать другим, что чего-то стоят. Эту точку зрения сейчас приняли большинство психотерапевтов. Таким образом, CFT ссылается на исследования о вознаграждениях и достижениях. Теория мотивации Макклелланда, Аткинсона, Кларка и Лоуэлла [McClelland, Atkinson, Clark & Lowell, 1953] проводит различие между теми, кто добивается воплощения ценностей, и теми, кто удовлетворяет потребности. Те, кто добивается воплощения ценностей, организуют свои достижения так, чтобы получать удовольствие и расширять возможности. А вот те, кто добивается удовлетворения потребностей, организуют свои стандарты таким образом, чтобы произвести впечатление на других. Эти темы заинтересовали и других исследователей. Например, Дайкман [Dykman, 1998] предположил, что за достижениями стоят две основные мотивации, которые он назвал стремлением к росту и поиском валидации. Тем, кто стремится к росту, по душе вызовы и возможность учиться и обретать зрелость, идя путем трудностей и ошибок. Те, кто ищут валидации, прикладывают усилия, чтобы доказать, что они достойны любви и одобрения других. Дайкман также предположил, что поиск валидации — это защитная стратегия преодоления трудностей, которая развивается тогда, когда родители воспитывали ребенка в атмосфере критики и стремления к перфекционизму. В серии исследований Данкли и его коллеги [Dunkley, Zuroff & Blankstein, 2006] исследовали различные степени перфекционизма и выявили два основных фактора, которые лежат в его основе. Первый: это установление личных стандартов и стремление к ним; второй — стремление избежать критики и отвержения со стороны других, называемый "проблемой оценки". Данкли и соавторы [Dunkley et al., 2006] обнаружили, что именно оценочное измерение связано с различными психопатологическими индикаторами. Наше исследование также показало, что неуверенное стремление избежать неполноценности (которое отличается от стремления к превосходству) отличается от уверенного отсутствия стремления. Неуверенное стремление заключается в том, чтобы избежать социальных последствий отвержения, исключения и стыда [Gilbert et al., 2007]. Те, кто уверены и не стремятся, считают, что их принимают, независимо от того, успешны они или неудачливы.

Госс и Гилберт [Goss & Gilbert, 2002] предположили, что это особенно верно для клиентов, страдающих расстройств от пищевого поведения. Клиенты, страдающие анорексией, сосредотачиваются на чувстве гордости за способность контролировать свой вес и импульсы поесть. Когда они теряют контроль над весом или порывом поесть, это вызывает угрозу высокой степени и тревогу. Такие клиенты используют систему драйвов, чтобы регулировать систему угроз. Рис. 8, на котором мы с Кеном Госсом изобразили расстройства пищевого поведения, дает упрощенное представление об этом.

Рис. 8. Типы систем аффективной регуляции по Кену Госсу (2009)

Можно опустить стрелки, связывающие систему удовлетворения и успокоения, потому что мы не знаем, как они на самом деле работают в таких случаях. Эта модель подойдет целому ряду клиентов, которые соперничают, стремясь избавиться от чувства угрозы или почувствовать единство. Эта проблема в западном обществе становится все острее [Gilbert, 2009a; Pani, 2000] и может быть одной из причин растущей подростковой депрессии, тревоги, злоупотребления наркотиками и самоповреждений [Twenge et al., 2010]. Разговаривая с подростками, ловишь себя на грустном чувстве разъединенности (особенно с обществом взрослых), неполноценности, одиночества и борьбы, которую им приходится вести, чтобы почувствовать себя по-настоящему ценными. Школы, предприятия и западные правительства на протяжении последних 20 лет сознательно заражали наше общество верой в то, что только конкурентоспособные и лидеры могут делать добро, что мы все должны иметь "конкурентные преимущества" и доказывать свою значимость на рынке. Это проблематично, ведь это влияет на наш мозг [Pani, 2000] и создает высокий уровень неравенства, как известно, губительного и бесполезного для нашего благополучия [Wilkinson & Pickett, 2009]