Любовь короля. Том 1 - Ирён Ким. Страница 12
Заметив, как побледнела девушка, Лин еще больше насторожился.
2
Поиски ответов
Кванмёнса, один из десяти буддийских монастырей, построенных в Кэгёне и окрестностях по указу вана Тхэджо, таким способом укреплявшего свою власть, являлся главной резиденцией буддийской школы сон. На территории монастыря находился колодец, у которого была своя история. Дед вана Тхэджо Чакчегон, искусный стрелок из лука, смог убить Старого лиса, который враждовал с Драконом, повелителем Западного моря, за что Дракон отдал Чакчегону в жены свою старшую дочь. Для того чтобы время от времени посещать родительский дом, молодая жена Чакчегона приказала вырыть под окнами спальни колодец, в который спускалась, превращаясь в желтого дракона. Этот-то колодец и принадлежал теперь монастырю Кванмёнса. Он считался священным наряду с Большим колодцем, который выкопали, как только дочь Дракона оказалась в Сонаке, как тогда именовался Кэгён.
Рядом со священным колодцем в монастыре Кванмёнса всегда было много молящихся. Известно, что женщины относятся к молитвам с большей пылкостью, чем мужчины, так что неудивительно, что и сюда чаще всего приходили именно женщины. Знатные дамы в длинных, до земли, вуалях; монахи, идущие мимо, благоговейно сложив ладони; ласковый весенний ветерок… Все располагает к тому, чтобы пообщаться друг с другом.
– Вы слышали, что старший сын дворцового секретаря провалил экзамен на государственную службу?
– А сын его младшего помощника сдал.
– Надо же! Говорили, что секретарь приглашал известных ученых, чтобы подготовили сына к экзаменам.
– Мать с него глаз не спускала. Так и следила, чтобы не отвлекался от книг.
– Секретарь рвет на себе волосы. Его собственный сын провалился, а сын его подчиненного преуспел!
– Теперь все хотят выдать дочерей за сына младшего помощника, а про сына секретаря и думать забыли.
– Но сын секретаря сможет получить должность и без экзамена, ведь его отец дослужился до высокого ранга.
– Не знаю, не знаю. Секретарь не особенно любезен с евнухом Чхве Сеёном, а от того многое зависит.
Одни женщины обсуждали новости о сыне высокопоставленного чиновника, другие же сплетничали о тратах известных людей.
– Вы знаете, что семья помощника министра финансов пожертвовала в монастырь Хынгукса двадцать кынов [24] серебра?
– Должно быть, они настоящие богачи. Очень щедро.
– Вы так думаете? Совсем недавно глава управы Чхонджу пожертвовал монастырю Синбокса земли, которые стоят в три раза дороже.
– Вот это да! Сколько же у него земель?
– Это земли его новой супруги. Семья первой жены растеряла все связи, да и доходов почти не имеет, так что он отправил первую супругу обратно к родителям и женился на девице из клана Тэ. Неужели вы ничего об этом не слышали?
– Ну и ну! Наверное, скоро переберется в Кэгён.
– Судя по всему, этого он и добивается. Ходят слухи, что освобождается теплое местечко.
– Вот что значит удачно жениться!
– Денег-то у нее полно, да только говорят, что она та еще штучка…
– То есть?..
– Ну сами подумайте: молоденькая, хорошенькая…
– Неужели закрутила с другим?!
– А что ей остается, с таким-то мужем! Он же с первого дня назначения в Чхонджу по уши влюбился в какую-то кинё, так и таскается за ней.
– Да уж, они стоят друг друга! А с кем видится женушка?
– Она встречается с…
Чем откровеннее становился разговор, тем тише говорили женщины. На благородных лицах появлялось неподобающее любопытство, услышанная история запоминалась в мельчайших деталях. Сегодняшняя сплетня была особенно интересной, и женщины обсудят ее дома с мужьями. Разговор супругов подслушают служанки и понесут новости дальше. Пикантный анекдот достигнет ушей юных студентов, которые за чашкой чая перескажут его своим друзьям – и так далее и так далее.
Позорная история о высокопоставленном сановнике расползется не только по улицам города, но станет известна и королевскому двору, куда новости доставят мужья. Вскоре каждый в Кэгёне узнает, с кем спит молодая жена сановника и сколько было разбито бесценных чаш во время семейных скандалов.
Каждый добавит к истории кое-что от себя, так что от правды почти ничего не останется, и наверняка найдутся люди, которым ложный слух будет на руку. Возможно, сплетня, развлекавшая знатных дам у колодца в монастыре Кванмёнса, уже не содержала и половины правды, однако дамы верили каждому услышанному слову.
Пока женщины, забыв о молитвах, обсуждали последние новости, к колодцу приблизилась девушка, и все внимание обратилось к ней.
Она была не только в монсу, но и в широкой конусовидной шляпе, какие надевают во время дождя или в долгое путешествие. Ни лица, ни даже шеи и плеч девушки было не рассмотреть, и это, конечно, вызвало любопытство.
– Кто это?
– Вы не знаете? Это же единственная дочь Ёнъин-бэка. Она приходит сюда молиться вместе со своей нянькой.
– Так это та несчастная со шрамом?
– Неудивительно, что она так старательно прячет лицо.
– Говорят, вторая половина лица у нее в прыщах, невыносимо смотреть.
– Я слышала, она лечится у знаменитого доктора, который пообещал, что шрам сойдет через несколько лет. Должно быть, они потратят на доктора целое состояние.
– Ёнъин-бэк готов выложить сколько угодно, лишь бы дочь исцелили. Даже не торгуется.
– Да разве шрам может сойти? Она ведь уже не ребенок.
– Если рана неглубокая, есть надежда.
Расслышав, о чем перешептываются женщины, Пиён покрылась холодным потом. Ее сердце сжалось, а руки, сложенные в молитве, дрогнули. Чувствуя, что к ней прикованы женские взгляды, она уже не могла молиться о благополучии молодой госпожи.
«Лучше бы я спряталась за пагодой и дождалась нянюшку там», – сокрушалась Пиён. Но она не решалась уйти – за ней пристально наблюдали все благородные дамы, и кто-то из них по походке мог бы заметить, что она вовсе не дочь Ёнъин-бэка, а всего лишь служанка. Поборов желание скрыться, Пиён принялась молиться о том, чтобы нянюшка поскорее увела ее отсюда. Хорошо хоть, никто не пытался заговорить с ней.
– Молодая госпожа любит побыть одна? – вдруг раздался тягучий, какой-то ленивый, странно липнущий к слушателю голос.
Пиён, которая твердила, зажмурившись: «Нянюшка, пожалуйста, поспеши!», от испуга распахнула глаза. На нее смотрела незнакомая женщина. Лицо незнакомки было цветущим, как роза, красные губы чуть приоткрылись, показывая белоснежные зубки. На ней была очень широкая шелковая юбка и длинная вуаль, касавшаяся земли; пышную прическу незнакомки усыпали драгоценности.
От женщины исходил притягательный аромат, какого Пиён не встречала раньше: как будто мускусный, но в то же время и амбровый, и сладко-цветочный. Казалось, он способен вскружить голову даже тому, кто не слишком восприимчив к запахам.
Пиён могла бы узнать элегантный аромат горной орхидеи или другие простые запахи, однако состав духов незнакомки казался девушке слишком сложным. Опьяненная неведанным запахом, она безмолвно смотрела на заговорившую с ней женщину. Незнакомка чуть приподняла длинную бровь и улыбнулась краешком рта – улыбка была красивой, но какой-то искусственной, словно женщина умело управляла своим лицом.
– Иначе как молодая госпожа оказалась здесь без сопровождения? – продолжила женщина.
Сладкий аромат стал сильнее, и у Пиён защекотало в носу. Пробежавший ветерок донес приглушенные возгласы благородных дам и их возмущенный шепот: «Что она себе позволяет?», «Распутница!», «Какая наглость!». Пиён вдруг поняла, что незнакомка стоит слишком близко, и в испуге опустила пониже голову, чтобы женщина не смогла разглядеть под шляпой ее лицо. С ней заговорили, приняв за госпожу! Сердце Пиён сжалось от страха.
– Вы ведь знаете, что скоро в вашей усадьбе состоится большое музыкальное представление?