Грета и потерянная армия (ЛП) - Джейкобс Хлоя. Страница 16

Ладонь Сионы упала ей на руки.

— Потому что ты принадлежишь королю гоблинов.

Всего несколько недель назад она задрала бы свой нос при этом. Грета, охотница за головами, никому не принадлежит. Она была сильной и независимой сама по себе. Но правда в том, что она хотела принадлежать каким-то образом, где-то, кому-то. Не такой, какой вызывает жуткий страх, а принадлежность как олицетворение признания, которое она искала все это время. И с Айзеком это, наконец, чувствовалось возможным.

— Давай просто скажем, что я до сих пор не задерживаю мое дыхание для «долго и счастливо». Многое должно решиться нужным образом для того, чтобы у нас с Айзеком было будущее, и, учитывая обстоятельства шансы, не в нашу пользу.

— Если бы все было легко, мы бы никогда не знали, когда мы добьёмся величия.

Грета фыркнула и встала с кровати.

— Было время, когда дожить до следующего дня было достаточно трудно, не говоря уже о достижении чего-либо напоминающего величие.

— И все же, ты здесь, совершила невозможное.

Удивленная, она остановилась, обуваясь.

— И что это такое?

— Ты действительно не знаешь? — Сиона удивилась невежеством Греты. — Ты думаешь, что кто-нибудь из этих детей, которые ушли сегодня днём домой со своими любимыми, сделали бы это без тебя? Ты сделала это для них.

Грета покачала головой.

— Это была даже не я. Я не смогла бы открыть портал, если бы от этого зависела моя жизнь. Это был отчасти Аграмон, частично твоя мать и частично ты, закрутившая их магию в нечто, что не смогло убить нас, — напомнила она Сионе.

— Только потому, что ты сохранила мне жизнь, и только потому, что ты спасла их. Только потому, что спасла его, — подчеркнула Сиона, явно имея в виду Айзека. — Ты сделала то, что никто раньше никогда не делал в Милене. Ты вернула Потерянного.

Можно ли сделать это снова? Она много думала об этом. Спасение Потерянных, вместо того чтобы охотиться на них, может быть одним из способов собрать больше воинов, чтобы сражаться с Аграмоном.

Сиона все ещё смотрела на неё. Грета не привыкла принимать похвалу. Люк никогда не делал этого. Лучшее, что она получала от него после превосходных совместных тренировок, было бормотание и обещание, что следующий раз будет тяжелее. Она предполагала, что ее родители хвалили ее в детстве, но это время все еще чувствовалось таким далёким, больше похожим на полузабытый сон.

— Я не смогу заснуть в таком настроении, — нетерпеливо сказала она. — Мне нужно уйти отсюда на некоторое время.

Она выскользнула, пока Сиона не успела предупредить ее быть осторожной. В этом мире не было демонов, не было фей, не было десятифутовых барьеров. Что может случиться?

У подножия лестницы она инстинктивно двинулась к двери подвала, но остановилась, когда уловила движение краем глаза через кухонное окно. Кто-то был на заднем дворе.

Не издавая ни звука, она прокралась на кухню, чтобы лучше видеть. Темная фигура прислонилась плечом к перилам задней террасы.

Айзек.

Он повернулся, как только Грета открыла раздвижную дверь, чтобы присоединиться к нему, и улыбнулся, но его лице было напряжено.

— Что ты делаешь на улице?

Он пожал плечами.

— Я полагаю, я не привык быть в помещении большую часть дня. Я вышел исследовать небо.

Грета также не привыкла к этому, больше нет. Она могла только представить, как он чувствовал себя здесь. Даже с отталкивающим холодом, все на Милене было тесно связано с Великой Матерью. Это было странно осознавать, как долго человечество живет отдельно от естественного мира, который поддерживал их, и даже не чувствует разобщенности.

Она взглянула наверх. Это была красивая, ясная ночь. Луна была полной, и звёзды сверкали, как светящиеся пятнышки, проникающие через чёрную бархатную простынь, создавая формы и узоры, которые она знала, должны быть знакомы… но достаточно забавно, все в этом мире, казалось как будто чуждо сейчас. Единственное солнце, единственная луна, тёплые бризы и зелень, которая была повсюду. Это была часть мира, которая ей не принадлежала больше, мира, который, казалось, насмехался над ней.

— Я всегда удивлялась, как небо Милены могло отличаться от того, которое я знала. Не только созвездия, но и все остальное. Я имею в виду, разве небо не должно быть универсальным? Это не означает, что ты дойдёшь до конца и там бетонная стена. Это должно продолжаться, соединяя все миры друг с другом, в конечном счете, верно?

— Не важно, как звёзды расположены на небе, я верю, что все наши миры и все существа в них связаны, — пробормотал он.

— Остальные на Милене так не думают, — напомнила Грета.

Со вздохом Айзек наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Не важно, как бы мне хотелось, чтобы это было так, но я понимаю что Милена, возможно, никогда бы не приняла тебя так, как ты этого хотела, — сказал он. Его прикосновения оставались легкими, но когда она склонилась ближе к нему, то почувствовала каждый мускул в его теле. — Даже если мы сможем найти дорогу назад, я пойму, если ты решишь остаться здесь…

Она покачала головой.

— Я вернусь. Где бы мы ни были, если у меня есть ты, то у меня есть всё признание, какое мне только нужно.

Айзек прикоснулся лбом к ней со вздохом, похожим на сожаление.

— Ты не можешь говорить такие вещи. Мы были защищены последние несколько дней, почти между реальностями. Но когда мы прибыли сюда, мы вошли в реальность этого мира, — сказал он. — Ты не можешь знать, как изменятся твои чувства сейчас, когда ты воссоединилась со своей семьей и вернёшься в школу. У тебя есть возможность вести жизнь признания и возможности, которая не содержит постоянной опасности и угрозы испортить твою душу пролитой кровью. Как ты можешь отказываться от этого, даже не подумав?

— Это не важно, — твёрдо сказала она.

Айзек поцеловал ее снова, но Грета чувствовала его нерешительность. Девушка стояла на цыпочках, обняв его за шею и всецело посвятив себя ему.

Его руки обнимали ее. Каждый поцелуй был похож на взрыв, становилось все труднее и труднее, чтобы остановиться. Она сжала его футболку на талии и глубоко вздохнула, успокаивая своё скачущее сердце. Девушка чувствовала такую же крайнюю необходимость и в нем, в напряженности его мускулов, когда он прижимал ее к себе, колебание, прежде чем он прервал ее, и в том, как он всегда возвращался, чтобы еще раз почувствовать ее губы.

Когда Айзек вновь поднял голову, в его глазах было странное выражение. Удивление и что-то ещё.

— Что такое? — спросила она, протягивая руку, чтобы дотронуться до его щеки, все внутри ее еще трепетало.

— Это прошло, — сказал гоблин. Ее сердце дрогнуло, но он не выглядел обеспокоенным. Айзек выглядел так, как если бы груз был снят с его плеч. — Зверь исчез.

Та первобытная часть его, которая взяла вверх, когда он стал Потерянным, та, что вышла с затмением.

— Откуда ты знаешь?

Он тянул с ответом, будто не хотел говорить ей.

— Айзек, — предупредила она.

— Ночь, когда ты произнесла мое имя и позволила войти в твои сны, была той ночью, когда зверь впервые поднял голову. С тех пор, я борюсь за контроль с каждым вздохом… и это всегда становилось сложнее, когда ты близко, как сейчас.

Грета ахнула. Она знала, что его борьба была трудной после затмения, и что она толкнула его через край на Потерянную территорию, когда магия темного портала Аграмона вмешалась в их связь, но услышать, что все это началось из-за неё?

Как она должна это обработать? Как она должна жить с этим?

Она оттолкнула Айзека, но он обхватил её лицо ладонями так, чтобы она не смогла отвернуться.

— Ради тебя я буду сражаться в этой битве каждый день своей жизни, — в его голосе звучала такая сила, наполнившая Грету уверенностью.

Она покачала головой.

— Ты не должен этого делать. Я буду бороться до конца, чтобы спасти тебя от этого.

Даже если это значило отпустить его?

Она поймала упрямый взгляд, его губы сжались, когда Айзек снова пристально посмотрел на неё.