Любовь во тьме (ЛП) - Хара Кай. Страница 91

Рождественский перерыв - это мучительно. Каждый день тянется так, словно длится неделю, пока я не чувствую, что вот-вот сойду с ума к тому времени, когда наступит моя последняя ночь.

Мне удалось избежать чрезмерного общения с отцом только потому, что он сказал мне, что получает восторженные отзывы от тренера Крава. Я должна скрывать свою реакцию, когда он рассказывает мне. Я предполагаю, что за этим маневром тоже стоит Тристан. Даже когда нас разделяет расстояние, его защита меня все еще действует в полную силу.

Это делает мои чувства к нему в десять раз сильнее, если это вообще было возможно с самого начала. Я дала ему возможность причинить мне боль так, как я никогда никому другому раньше не причиняла, и это пугает меня.

Когда я наконец вернусь в Швейцарию, со мной будет мой брат. Он собирается провести две недели в Обоне у меня дома, прежде чем вернуться в Гонконг к началу семестра. В ночь, когда мы приземляемся, я ловлю себя на том, что с тревогой отсчитываю секунды до того момента, когда смогу бросить его и своих друзей и вместо этого пойти на встречу с Тристаном.

Я скучаю по его большому телу, его глубокому смеху, его теплым прикосновениям. Я беспорядочно дрыгаю ногой, как будто это ускорит время, и вижу, как Тайер бросает на меня обеспокоенный взгляд. Я написала Тристану и сказала ему, что вернулась в Обонн и в настоящее время занята со своими друзьями, но пытаюсь уехать.

Я еще ничего о нем не слышал.

Я думаю, если я просто подъеду к нему домой, он будет там.

Я так счастлива снова встретиться с девочками. У нас не было возможности толком поговорить в Париже, когда мы были там в канун Нового года, и нам есть о чем рассказать друг другу – Рис и Тайер снова вместе и счастливее, чем когда-либо, а Феникс и Сикс крепко держатся за дело и плывут к тому, что, как все надеются, является счастливым концом.

Чай в их отношениях обжигающе горячий, но я испытываю такое облегчение, когда все наконец ложатся спать и я могу улизнуть.

Я прижимаюсь к стенам при выходе, как уже привыкла, и покидаю квартиру. Всего через несколько секунд я выхожу из здания в ночь. Снаружи кромешная тьма, только два фонарных столба отбрасывают слабый свет на тротуар. Земля покрыта слоем снега, а в морозном воздухе витает запах сосен и специй.

Я сбегаю трусцой вниз по ступенькам, мое ледяное дыхание обдает мое лицо. Я поворачиваю направо, направляясь к своей машине, когда чья-то рука хватает меня за локоть и тянет назад, в темноту.

Мое сердце подскакивает к горлу, когда другая рука зажимает мне рот, заглушая крик. Я не могу издать ни единого звука. Адреналин и страх подскакивают, когда меня прижимают к холодной, твердой стене здания.

Меня ослепляет чернота ночи, поэтому я не вижу большого тела, пока оно не прижимается ко мне.

Когда это происходит, у меня перехватывает дыхание и быстро освобождается, кислород жадно просачивается обратно в легкие.

Руки опускаются на мои бедра, а затем ко мне склоняется голова, ее обладательница частично освещена лучом лунного света. Мое сердце бешено колотится. Когда он говорит, его голос грубый, как гравийная дорога, и глубокий, как будто он курил сигары. Он возбужденный и соблазнительный и манит меня еще ближе.

- Привет, детка.

Я едва успеваю разобрать его мурлыкающее приветствие, как губы Тристана обрушиваются на мои. Он раздвигает мои губы и просовывает свой язык мне в рот, ища мой и борясь с ним. Это не приятный поцелуй, он навязчивый и жестокий, и я знаю, что большинство психиатров классифицировали бы его как деструктивный.

Как бы сильно он ни защищал меня, он все равно трахает меня как животное. И мне это нравится.

Я запускаю руки в его волосы – они стали такими длинными – и хватаю его за голову, чтобы завладеть поцелуем.

Он стонет, раздраженный и возбужденный. Он натягивает мое толстое пальто на бедра, поднимает мою ногу к своей талии и шлепает меня по заднице. Это резкий, предупреждающий шлепок, призванный напомнить мне о том, кто здесь главный. От него тепло разливается у меня между бедер.

Он отстраняется, делая резкие, неровные вдохи. Его взгляд отяжелел от вожделения, когда он смотрит на меня сверху вниз, на его лице застыла дерзкая ухмылка. Мое сердце колотится о грудную клетку, как птица в клетке, просящая освобождения теперь, когда я снова в его объятиях.

- У меня не хватило терпения ждать, пока ты доберешься до меня, извини, - хрипит он.

- Я тоже чертовски скучала по тебе, - признаюсь я, хватая его лицо и возвращая его к своему.

Его тело тает в моих объятиях, его грудь каким-то образом прижимает меня к нему. Одна рука обхватывает мой затылок и обхватывает шею, другая хватает меня за подбородок. Он двигает мной на досуге, атакуя мои губы и наказывая меня за смертный грех отсутствия на три недели.

- Ты не сможешь снова уехать без меня, - сообщает он мне.

- Как это сработает? - Я улыбаюсь, успокоенная тем, что вижу его таким же взволнованным, как и я.

- Если ты захочешь куда-нибудь пойти, я отвезу тебя, - хрипло отвечает он.

Тристан стягивает с меня спортивные штаны и нижнее белье, пока они не оказываются вокруг лодыжек. Ледяной воздух хлещет по моему телу, по моей уязвимой киске, и у меня кружится голова. Его массивное тело снова прижимается ко мне в одно мгновение, жар, исходящий от него, превосходит обжигающий, заставляя меня мгновенно забыть о холоде вокруг.

Он пару раз прижимается своим толстым членом к моему входу. Моя голова кружится от вожделения, все рациональные мысли о самосохранении вылетели у меня из головы. Я не думаю о том, что меня поймают или что сделал бы мой отец, я не думаю о том, что его карьера будет разрушена. Я просто чувствую.

Он отрывает свой рот от моего и прижимается лбом к моему, переводя дыхание. Он медленно входит, раздвигая мои стенки.

- Позволь мне услышать те восхитительные тихие звуки, которые ты издаешь, когда я погружаюсь в тебя. Подари их мне, не сдерживайся. Ты слишком долго скрывал их от меня.

Я шиплю , резко выдыхая.

Я тяжело дышу, когда он продолжает входить, растягивая меня полностью. Я хмурю брови и мяукаю, когда он, наконец, входит в меня.

Жадные, безумные глаза, прикованные к моему лицу, отслеживают каждый звук, срывающийся с моих губ.

Он не дает мне времени привыкнуть. Он отстраняется и грубо врезается в меня. Его темп безумный и неконтролируемый, его яйца ударяются о мою задницу при каждом подъеме. Я пытаюсь приглушить свои крики, чтобы не разбудить всю округу. Вместо этого они вырываются как искаженные стоны.

- Ты хорошо провела отпуск? - Он шепчет мне в рот, теплое дыхание обдает мое лицо с каждым толчком его бедер.

Мы разговаривали каждый день, он знает ответ на этот вопрос. Я несколько раз качаю головой “нет” взад и вперед, не в состоянии прямо сейчас сформулировать слова.

Чувство собственничества заливает его глаза, и они становятся расплавленными.

- Хорошо, - говорит он.

Я обвиваю руками его шею, отрываясь от стены здания и полностью оказываясь в его объятиях. Я вздрагиваю, и он гортанно стонет, когда я еще глубже погружаюсь в его член.

- Правда? - шепчу я ему на ухо. Я так крепко прижимаюсь к нему, что мое лицо ударяется о его щеку с каждым жестоким толчком.

-Ни хрена себе, - рычит он.

- Почему? - Спрашиваю я, задыхаясь.

Он отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза, теперь поддерживая меня только одной рукой, в то время как другой сжимает мои волосы в кулак. Он медленно наматывает пряди на кулак, а затем резко дергает. Моя шея отклоняется назад, мое горло открывается ему. Я смотрю на него из-под полуопущенных век.

- Напрашиваемся на комплименты, не так ли? - Он мрачно мурлычет. Его бедра двигаются медленнее, более чувственно. Он выгибается назад и толкается вперед изысканно точными движениями, которые держат меня на острие ножа здравомыслия.