Путь к себе: 6 уютных книг от Ольги Савельевой - Савельева Ольга Васильевна. Страница 46

И текст. И заказчик.

А через месяц на странице заказчика в соцсети появилось сухое сообщение, написанное его дочерью, что прощание состоится там-то и во столько.

Мне импульсивно захотелось прийти и попрощаться с ним, но кто я такая для него? Женщина-исполнитель, которая однажды написала ему текст?

Женщина, в телефоне которой до сих пор живет его голос?

Так удивительно. Его уже нет, а голос есть. Целое длинное аудиосообщение. Восемь минут двадцать три секунды.

Оно начинается с фразы: «Оля, добрый вечер, это я, ваш умирающий старик».

Как-то прочла историю про медсестру, которая работает в операционной, ассистирует врачам-нейрохирургам. Перед операцией она разговаривает с пациентом, успокаивает, вселяет надежду, говорит, что после операции он будет в реанимации, просит сказать, кому позвонить и сообщить о его состоянии.

Обычно люди дают телефоны родителей, мужей, жен, взрослых детей, иногда друзей.

Но есть люди, которые говорят: «Ничего не надо».

Им некому звонить, никто не ждет исхода этой операции, никто не сидит, зажав голову руками, перед дверями операционной и не укачивает свой ужас от мысли, что там, за дверями, кто-то родной и любимый застрял между жизнью и смертью…

Так страшно это.

Так хочется прожить жизнь так, чтобы кто-то скучал по тебе, когда ты уйдешь. И чтобы было кому написать длинное прощальное красивое письмо.

Четверть часа

Мы с подругой Леной ехали на моей машине в лагерь за детьми.

Мой телефон исполнял роль навигатора, но, в принципе, мы ехали по трассе, и навигатор был не нужен. В этот момент мне позвонили. Я ответила по громкой связи, и голос заказчика разнесся по всему авто:

– Оля, мне срочно нужен текст! Антикризисный. У нас случился вот такой форс-мажор (подробности). Нужно сформулировать позицию компании по вот такой проблеме (подробности) в паре-тройке абзацев.

– Поняла, – ответила я и заехала на заправку. Попросила подругу взять нам кофейку, пока я сделаю пару уточняющих звонков.

Мы пробыли на той заправке минут 15–20 и поехали дальше.

– Все в порядке? – спросила подруга.

– Да.

– Нервничаешь?

– Нет, – честно ответила я. – А должна?

– Ну из-за текста. Хочешь остановимся? Я погуляю, ты напишешь. Детям позвоним, предупредим, что опоздаем.

– Какого текста? Заказчика? Так я написала.

– Когда?

– Ну как, на заправке же.

– На заправке? За 15 минут?!

– Да. Слушай, у меня набита рука и накачана писательская мышца. При грамотном техзадании, понимании ситуации и целевой аудитории я пишу быстро.

– Но не за 15 минут же.

– Так там два абзаца. Я понимала, что мы хотим донести и кому, какие акценты расставить. Компанию знаю много лет. Тут вообще не вызвал затруднений текст.

– Блин, Оль, но 15 минут!

– Да. Слушай, ну я пишу всю жизнь. Я 40 лет писала, чтобы делать это теперь вот так: круто, толково и быстро. Сейчас я уже на той стадии, когда основная моя проблема – найти место, где меня не отвлекают, – смеюсь я.

– Ну даешь! – воскликнула она.

Прошло пару недель. Лена написала мне в WhatsApp, что у ее начальника день рождения, ей дадут слово, надо поздравить как-то оригинально и не могу ли я накидать ей пару идей.

– Ну конечно, могу, – ответила я и накидала ей текст.

– Восторг! – воскликнула Лена. – Спасибо.

Еще через неделю у ее свекрови был день рождения, и она робко спросила, не выручу ли я ее с пожеланием в стихах.

Выручу, Лен. Вот.

Потом ее старший сын поступал в институт, там надо было эссе, а он «матерый негуманитарий», и не помогу ли я ему сформулировать… Помогу.

Потом еще что-то, потом еще.

В какой-то момент я стала ощущать напряжение. Я будто подчиненный у начальницы Лены, штатный писатель, которого можно бесплатно использовать в своих целях только потому, что мы давно знакомы и дружим. Но разве дружба – это индульгенция для вот такого потребительства?

Вот Лена, например, помимо того, что работает чиновником, еще и отличный косметолог, но мне в голову не придет к ней на процедуры явиться бесплатно. Почему? Потому что я ценю чужой труд и рассчитываю, что мой тоже будут ценить.

Я могу выручить раз, два, три, мне в радость, но на постоянной основе это становится переходом границ. Мне и отказать неловко, но и делаю я это без радости, словно превозмогаю себя. Хочется сказать: «Лен, имей совесть».

Но моя совесть не позволит так сказать.

Я решила, что в следующий раз поговорю с Леной. Найду слова, чтобы не обидеть, но границы выстроить.

Мол, Ленок, ну я ж не у тебя в подчинении, у меня много друзей, и, если каждый из них будет просить об услуге так же регулярно, как ты, я просто умру с голоду, потому что работать мне будет решительно некогда…

Через пару дней Лена снова выходит на связь:

– Оль, выручай, мне нужно обращение к директору, от сотрудников, по поводу…

– Лен, я не смогу, я занята, – отвечаю я. Как бы прячусь в занятость от предстоящего разговора о реальных причинах отказа. Хотя занятость – тоже вполне реальная причина, я перегружена заказами, у меня «горят» три срочных текста, мне реально некогда.

Тут она произносит фразу:

– Ну, Оль, найди эти чертовы 15 минут…

И все встает на свои места.

После того случая на заправке Лена уверена, что написать текст – это для меня 15 минут. Копейки времени. Это время всегда можно найти, а уж для друга не просто «можно», а «должна».

На самом деле некоторые тексты пишутся месяцами, и тот, свидетелем которого стала Лена, был скорее исключением.

Чаще всего я долго настраиваюсь, вникаю, как бы совпадаю с будущим текстом энергиями. Только тогда случается магия текста, о которой говорят потом мои заказчики.

– Мне не нужен текст, Оль, мне нужен твой текст, – рассказал мне как-то директор рекламного агентства, приобретающий у меня тексты регулярно. – Я покупал у других посты, они дешевле и на первый взгляд хороши, я экономил, но потом смотрел на конверсию с этих текстов – и грустил. Люди будто не верили им. Лучше инвестировать сразу в твой текст и не жалеть ни об одной копейке…

При этом Лена как бы говорит, что то, что создается за 15 минут, не может быть ценным. «Ну ладно тебе, это ж просто текст! Буковки-словечки. Накидай быстренько для начальничка…»

Я поняла, что проблема с Леной в том, что мой текст – бриллиант, а Лена видит в нем стеклышко. Даже не так.

Проблема не в том, что Лена отбирает мою ценность, а в том, что я ее отдаю. Как бы подтверждаю: да, Лен, это ж сущая ерунда, ты кофе выпить не успеешь, а текст уже готов.

Чтобы построить дом, нужны не только стройматериалы, но и знания мастера. Мне вот дай материалы – я не построю.

Тебе, Лен, я тоже могу выдать 15 минут и буквы – вперед, пиши. Но ты же ко мне ходишь за текстом, хотя вроде у тебя те же стройматериалы на входе…

Очень важно научиться видеть свою ценность. Как сказал мой психолог: «Ты ее себе сначала продай, тогда потом и другим получится».

А друзья – это не люди-функции. Друзья – это любимые люди с мечтами, целями и границами. Важно их замечать и уважать.

Прыгай

Сережа не смог прыгнуть в воду с трамплина. Ему все кричали с берега – родители, тренер, зрители: «Сережа, давай!», «Мы в тебя верим, Сережа!»