Трофей некроманта - "Гоблин - MeXXanik". Страница 34

Потом взяла кусочек сыра и закинула его в рот. К нам подошел распорядитель и водрузил на стол большое блюдо, наполненное крупными вареными раками, разрезанными повдоль. Они были горячими, присыпанными рубленной петрушкой, по краю блюда расположились небольшие четвертинки лимона, сок из которых надлежало выдавливать поверх лакомства самостоятельно. Перед каждым из нас поставили пустую тарелку, положили рядом столовые приборы, маленький соусник, чашку с водой, в которой тоже плавали кружочки лимона. На краю стола разместили корзинку с поджаренными ломтиками хлеба.

— Предупреждаю, молодежь: вы обязательно испачкаетесь во всем этом великолепии, — произнесла Яблокова и гулко сглотнула. — К слову, это сейчас в ресторанах раков могут уже разрезать при подаче. А в мое время их подавали целыми. Кто-то ел их, орудуя вилкой и ножом, но я всегда предпочитала делать это руками. Никто не ест раков красиво. Так что даже не и пытайтесь.

— Хорошо, что мы тут прикрыты листьями этого цветка, — отметил я. И спросил: — А зачем тут эти плошки с водой?

— Споласкивать в них пальцы, Павел Филиппович, — усмехнулась женщина.

Мы приступили к трапезе. Пришлось отметить, что Арина Родионовна довольно ловко орудовала вилкой, вынимая белое мясо из красного панциря. Фома поглядывал на нее и делал то же самое. Все же кошачья натура давала о себе знать, и оба мои помощника были невероятно аккуратны. Чего нельзя было сказать обо мне. Вскоре я смирился с мыслью, что одежду придется отдать в чистку. И взялся за еду по примеру Людмилы Федоровны. Она закатала рукава платья и ела с удовольствием. Жмурилась от восторга и время от времени вытирала рот салфеткой.

— В деревне это считалось едой рыбаков, — сообщил нам Фома. — Да только там к ним не прилагались вилки.

— Но ты хорошо ею орудуешь! — похвалила его Яблокова.

— Спасибо, — парень зарделся и вдруг подобрался, словно заметил что-то опасное.

Буквально в следующую секунду наше уединение было нарушено. Листья растения отодвинулись в сторону, и перед нами появился мужчина, которого я тотчас узнал.

— Извините, что мешаю вашей трапезе, — произнес он нараспев и коротко поклонился.

— И что вас сподвигло на такой поступок? — сухо поинтересовалась Яблокова, отложив в сторону салфетку. — У вас должна быть какая-то веская причина, раз вы решились подойти к нам…

Щукин растерялся и недоуменно уставился на женщину. Видимо, он не привык к подобному обращению. Я хорошо помнил его холодный и даже надменный вид во время визита с обыском в моем доме. Мужчина быстро вернул лицу невозмутимое выражение и даже натянуто улыбнулся.

— Я извинился!

— И это обязывает нас простить вас? — продолжила Яблокова, откинувшись на спинку стула.

Она осмотрела незваного гостя с головы до ног и презрительно скривилась.

— Павел Филиппович, ты знаешь этого господина? — уточнила она у меня. — Сдается мне, что он хотел взять у тебя автограф. Как же утомили эти твои поклонники, право слово! Куда не придешь — везде бегут целовать тебе руки и просить благословения. Наверно, тебе стоит купить себе парик и накладные усы, чтобы носить их на людях. Быть может, тогда мы сможем хоть иногда не натыкаться на таких вот извиняющихся.

— Позвольте… — повысил голос Щукин.

— Не позволю! — отрезала Людмила Федоровна.

— Простите…

— Не прощу, — добавила она и взяла бокал с напитком.

Щукин шумно выдохнул и прищурился.

— Видимо, хмельное слишком крепкое, — предположил он. — Или солнце сегодня припекает особенно сильно.

— Вы привыкли у себя в Московии к жаре и браге, — вдруг холодно отозвалась Яблокова. — Быть может там и принято мешать приличным людям трапезничать, но здесь же вам стоило прислать к нам распорядителя, чтобы он попросил провести вас к нашему столу.

— Я полагал, что можно обойтись без реверансов и соблюдения устаревшего этикета, — произнес мужчина.

— Напрасно полагали, — процедила Людмила Федоровна и полоснула жандарма ледяным взглядом. — Вдруг в следующий раз вы решите, что можете войти в мой дом без реверансов? А потом и в мою опочивальню… Есть правила, уважаемый, которые положено соблюдать всем, независимо от титула и ранга.

Я смотрел на гостя, ожидая его реакции. Тот несколько раз открывал рот, но тут же вновь его закрывал, не находя слов. Потом встретился со мной взглядом и заявил:

— Полагаю, вы понимаете всю абсурдность происходящего? Я вижу, что вы тут трапезничаете с прислугой…

Фома поднялся на ноги, резко отодвинув стул. Он холодно уставился на мужчину и прорычал:

— Извинитесь перед дамами.

— Вы его слышали? — произнес я и тоже встал рядом с Питерским. — Вы позволили себе вольность. Все, кто сидит за этим столом, носят отчество. Это значит, что они равны с вами в правах. И могут вызвать вас на дуэль. Потому лучше бы вам покинуть нас, принеся перед этим извинения, пока вы не наговорили лишнего. Иначе дело может закончится очень дурно для вас, и в моей армии появится новый боец. Или же слуга в доме моей бабушки.

При упоминании об отчестве, гость на мгновение растерялся, однако смог быстро вернуть лицу прежний надменный вид. Усмехнулся и взглянул на меня, понимая, что в этом разговоре ему придется тщательно подбирать слова. А затем произнес:

— Вы мне угрожаете? При всем уважении к вашему гербу и цветам, вы допускаете вольность.

Я усмехнулся:

— Еще одно слово, и я познакомлю вас со своими миньонами, мастер.

Щукин смерил меня ненавидящим взглядом. Его кулаки сжались, видно было, что он едва сдерживается, чтобы не броситься на меня. Воздух нагрелся, между мной и Питерский протиснулась Яблокова, которая уже успела снять с запястий браслеты.

— Я могу не принять извинений, — сообщила она. — Если вам угодно, господин, то мы можем с вами сразиться. Один на один, чтобы у вас был хотя бы единственный призрачный шанс на победу.

Мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не отшатнуться от жара, который исходил от соседки. И как ни странно, но этот жар немного разрядил обстановку. Ненадолго, впрочем…

— Я не знаю вашего имени, госпожа, — настороженно произнес мужчина.

— Это потому что вы повели себя невоспитанно. Приперлись незваным и даже не представились. И, конечно, вам и в голову не пришло поинтересоваться, кто перед вами.

— И кто же? — Щукин на мгновение дрогнул, но за его спиной появились тотемы-фениксы.

Яблокова растянула губы в ядовитой улыбке, и мир вокруг нее полыхнул. Я никогда не видел тотемов подобных тому зверю, который распахнул сейчас за спиной Людмилы Федоровны огромные перепончатые крылья. В нем не было грации драконов, которыми владели особенно сильные огненные одаренные. Скорее это был жуткий хищный динозавр, который рисовали на скалах наши пращуры.

— Я та, кто может сделать сильный кусь, — ласково сообщила женщина и шагнула вперед.

Щукин попятился. Феникс за его спиной стал почти прозрачным.

— Это нападение при исполнении, — проблеял он.

— То, что вы исполняете, мы уже поняли, — вежливо проговорила Яблокова. И обратилась ко мне: — Павел Филиппович, вы же сможете защитить в суде женщину, которая по неосторожности убьет неизвестного ей поданного, бросившего ей вызов? Он ведь первый призвал тотем, вы видели. И сможете поклясться в этом.

— Вы оскорбили даму, а теперь прикрываетесь исполнением? — иронично уточнил я. — Напрасно. Тут хватит свидетелей, которые подтвердят жандармамам, что вы позволили себе лишнего, и не уследили за языком. Вы не объявили во всеуслышание что вы при исполнении, и не обозначили цель своего визита. Вы в гражданской одежде. Так что дело даже не дойдет до суда.

— Что у вас тут происходит? — раздался за спиной голос князя Чехова.

Это моментально разрядило обстановку. Мы застыли на месте, потом обернулись. Отец обошел кадку с цветком, который только по великому везению оказался прикрыт щитом распорядителя и потому не обгорел.

— Добрый день, Филипп Петрович, — смущенно улыбнулась ему Людмила Федоровна. — А мы тут решили откушать раков. Не присоединитесь?