Выплата (СИ) - Каляева Яна. Страница 24

Теперь восточная женщина в Телеграфе присылала указания, куда идти. Видимо, маршрут был составлен так, чтобы Максим не засветился на городских камерах.

Ночь выдалась не по-майски холодной. Час спустя Максим изрядно продрог, ноги в старых кроссовках промокли. Телеграф провел его через промзону на окраину, застроенную частным сектором. Фонари здесь не горели, в одном из дворов надрывно лаяла собака. Маршрут обрывался у припаркованного на обочине уазика. Оттуда навстречу Максиму вышел плюгавый мужичок с родинкой над верхней губой. Никаких загадочных восточных красавиц, разумеется.

— Щит свой можешь сейчас поставить? — спросил мужичок вместо приветствия.

— Н-нет, Дар не восстановился еще… извините… — растерялся Максим.

— Да это ничего, ничего… Говорил кому-то, куда ушел?

— Никому ни словечка! Все как вы написали.

— Это ты правильно, это ты молодец, паря, — усмехнулся мужичок и подошел к Максиму вплотную. — Будем, значит, с тобой долго и плодотворно сотрудничать…

Мужичок положил Максиму руку на плечо, и парень ощутил, что земля ушла из-под ног, а к голове стремительно приближается асфальт. И больше он ничего понять не успел.

Глава 7

Уровень твоей подготовки

Март 2030 года

Все происходит с головокружительной скоростью. Не успеваю даже успокоить Олю, как к нам подъезжает снегоход. Водитель молча указывает на место позади себя, и в пять минут мы доезжаем до трассы, где уже ждет джип. По неожиданно пустой дороге — всего десяток легковушек жмется к обочинам — он несется к маленькому военному аэропорту. Въезжаем прямо на взлетное поле, к вертолету с уже вращающимся винтом. Он взмывает в небо раньше, чем я успеваю пристегнуть ремень.

Всю дорогу ощущаю себя скорее ценным грузом, чем ВИП-персоной: никто мне ничего не объясняет. Хмурые люди в форме на мои вопросы не реагируют: сами, наверно, не понимают толком, кто я, что мне положено и чего не положено знать. Что случилось, куда мы летим? По контурам рек, дорог и населенных пунктов понимаю, что направляемся мы в одну из соседних областей. И когда вижу внизу контуры строений, забываю про весь свой агностицизм и против воли шепчу: «Господи, пожалуйста, только не сюда». И даже когда мы идем на снижение, когда я вижу в небе вокруг и на земле другие вертолеты и прочий транспорт, я все еще продолжаю надеяться, что это какая-то чудовищная ошибка.

Потому что внизу… нет, уже на нашем уровне… белоснежный купол, исходящие паром конусы градирен, коробки трансформаторов, разбегающиеся во все стороны линии ЛЭП… Атомная электростанция.

Никогда вроде не страдал паническими атаками, но сейчас пульс учащается, сердце бьется где-то в районе горла, по всему телу выступает липкий пот. Пальцы трясутся, словно у старого алкоголика. Волевым усилием заставляю себя не думать, что может произойти, и сосредоточиться на том, как это предотвратить.

Помогает мне в этом деловитая атмосфера внизу, на площадке у ворот станции. Какая-то тетка в белом халате под криво наброшенным пуховиком истерически верещит: «Вы не понимаете! Если они доберутся до насосов системы охлаждения… Накроет несколько областей, будут тысячи, десятки тысяч жертв! Чернобыль в сравнении покажется…», но ее быстро уводят. Под сотню человек в разной форме выгружаются из вертолетов, разворачивают оборудование, негромко обмениваются информацией. Возле меня словно бы из-под земли вырастает мужчина в зимнем камуфляже и без слов отводит в ближайший к воротам сектор. Там стоят четыре вертолета, из которых один за одним выпрыгивают спецназовцы. В центре — спокойная фигура, от которой к другим словно бы тянутся невидимые нити. Ветер.

Он видит меня и коротко кивает — еще одна деталь механизма на месте. Его хладнокровие заразительно — я окончательно успокаиваюсь.

Ко мне быстрым шагом подходит один из ответственных за снабжение, дружелюбно спрашивает:

— Одежда удобная? Движений не стесняет?

— Да, вполне.

На прогулку в парк я вышел в термобелье, спортивных брюках, удобной легкой куртке, высоких фиксирующих голеностоп ботинках. Снабженец удовлетворенно кивает, облачает меня в противоосколочный шлем с защитными очками и в бронежилет с закрепленными модульными подсумками. Снаряжение хорошо знакомо по тренировкам — магазины с патронами, фонарь, нож и боевой планшетный компьютер я за секунду достану хоть с завязанными глазами. Пистолет-пулемет UZI Pro выдают тот самый, с которыми я полтора месяца провел на стрельбище. Перезаряжается он по принципу «рука находит руку» — рукоятка оружия служит также горловиной для магазина. Все эти движения у меня отработаны до автоматизма.

Тем временем выгрузка спецназа заканчивается.

— Сводку, — негромко приказывает Ветер.

Вперед выходит невысокая бесцветная женщина с планшетом в руках — я видел ее в Штабе, у нее Дар к быстрой обработке информации; ее, кажется, зовут Вера. Она деловито докладывает:

— Атакующих двое. У них круговой щит, размеры его меняются по мере необходимости, максимальный диаметр четыре метра, высота — три. Щит не пробивается никаким оружием, активация которого не привела бы к повреждению реактора. При этом изнутри щит проницаем — оттуда выпускают что-то вроде мощного лазерного луча. На создание бреши во внешнем ограждении у них ушло сорок минут. Теперь продвигаются к реактору, уничтожая препятствия — как стены, так и живую силу. При сохранении текущей скорости будут у реактора через тридцать минут. Все средства защиты активированы. Предположительно, атакующие знакомы с планировкой АЭС. Направляются к центральному насосу системы охлаждения, планомерно устраняя преграды. Одеты в новую спортивную одежду по сезону, данных о вооружении нет. Были доставлены сюда…

— Не важно, — обрывает ее Ветер. — Что от аналитиков?

— Атакующие опознаны, идет работа по профилированию, но эффективность низкая — мало данных. Дом, где их предположительно держали, за час до начала атаки сгорел. Вероятно, взрыв.

— Значит, как в Карьерном, не выйдет, — спокойно констатирует Ветер. — Тогда на нас вся надежда, парни. И на тебя, Саня. Приказываю: ликвидировать обоих. Мы прикроем сколько сможем, обеспечим проход.

— Приказ понял.

Расклад такой, что не до предупредительных выстрелов.

— Приказ Штаба был брать живьем… — возражает Вера.

— Не Штаб сейчас рядом с ядерным реактором, — спокойно отвечает Ветер. — Ответственность беру на себя.

Потом смотрит в планшет и сообщает бойцам маршрут.

Кто-то обращается ко мне:

— Саня… ну, привет.

Голос не такой, как у всех здесь — мягкий, словно потерянный. Олег… и не признал его в комбезе и шлеме.

Конечно, его привезли сюда. Если не справлюсь я, пойдет он.

Еще одна причина справиться во что бы то ни стало, любой ценой. Не для того я взламывал законы мироздания, чтобы брательника бросили стрелять в психов у ядерного реактора. Олег, даже если его поднатаскали в стрельбе, вряд ли сможет убить человека — это же реал, не сраная компьютерная игра…

Машу брату рукой — на разговоры нет времени. Ветер отдает команду, и мы трусцой бежим на территорию АЭС. Свое место в этом построении я знаю — отрабатывали на тренировках. Ветер не раз повторял: «В критической ситуации ты не поднимешься до уровня своих ожиданий, а упадешь до уровня своей подготовки». Сейчас я как никогда понимаю, насколько это верно.

Оборачиваюсь — Олег остается у вертолетов. Пытаюсь понять, куда дует ветер… выходит, что в сторону моего родного города, где Оля, мама, все, кого я знал всю жизнь. Прочь эти мысли! Они сейчас не помогают.

Мы бежим мимо бетонных коробок вспомогательных зданий прямо к куполу реактора. Массивные двери распахнуты настежь — злоумышленники уже внутри, они проплавили себе другой вход.

Из динамиков доносится нежный, ласковый голос Али:

— Иван, Максим, вы не должны делать этого. Если вы повредите реактор, то сами погибнете, тогда уже никто не сможет вам помочь. Но еще не поздно. Остановитесь. Расскажите, чего вы хотите. Мы можем договориться, разойтись миром. Иван, Максим, вас ждут дома. Ваши родные скучают по вам. Повторяю, вы не должны делать этого. Остановите продвижение. Давайте поговорим.