Шпион, вернувшийся с холода - ле Карре Джон. Страница 17

На пленках оказалась первоклассная документация. В последующие шесть недель он еще два раза ездил к каналу – и с теми же результатами.

Лимас понял, что напал на золотую жилу. Он дал источнику информации кличку Майфэр и отослал в Лондон весьма пессимистическое послание. Лимас знал, что стоит открыть Лондону хотя бы половину правды, они начнут руководить агентом непосредственно, чего он отчаянно стремился избежать. Операция такого размаха была единственным средством, способным помешать им отозвать его из Германии, но в то же время достаточно заманчивой приманкой, чтобы им захотелось вступить в игру самим. Даже если он попробует припрятать источник, в Цирке будут изобретать всевозможные теории, делать предположения, требовать гарантий и действий. Например, они могут потребовать, чтобы он производил выплаты только новыми купюрами в один доллар, и попытаются проследить их путь, запросят в Лондон кассеты на проверку, запланируют какую-нибудь нелепую слежку и доложат обо всем в Департамент. Больше всего, разумеется, они захотят поставить в известность Департамент, а это погубит все дело. Три недели он работал как одержимый. Он составил досье на каждого из членов Президиума. Составил список всего технического персонала, имеющего и способного получить доступ к документации. Из списка адресатов рассылки на последнем листе документов он взял еще дополнительные фамилии, и в итоге число потенциальных информаторов свелось к тридцати одному, включая технический персонал.

Понимая, что выявить одного информатора из такого списка – задача почти неразрешимая, Лимас снова обратился к самим документам, чем, как ему теперь стало ясно, нужно было заняться сразу же. Ему бросилось в глаза то, что ни на одной из полученных фотокопий не было постраничной нумерации и пометок о секретности и что в первой и во второй порциях документов некоторые слова были вычеркнуты простым или цветным карандашом. Он пришел к выводу, что имеет дело с фотокопиями не самих документов, а черновиков. Значит, информатор был членом Секретариата, а Секретариат очень мал. Черновики были сфотографированы профессионально и тщательно, что свидетельствовало о том, что у фотографа было и время и место, чтобы этим заниматься.

Лимас вновь обратился к перечню возможных кандидатов. В нем был и некто Карл Римек, член Секретариата, в войну капрал медицинской службы, отбывший три года в плену в Англии. Его сестра жила в Померании, когда туда вошли советские войска, и с тех пор он не имел о ней никаких сведений. Он был женат, и у него была дочь по имени Карла.

Лимас решил рискнуть. Он выяснил в Лондоне номер, под которым находился в плену Римек (29012) и дату его освобождения – 10.12.45. Он купил восточногерманскую детскую книжку научной фантастики, написал на титуле детским почерком по-немецки: «Эта книга принадлежит Карле Римек, родившейся 10.12.45 в Бейфорде, Северный Девон» и подписал все это: «Лунная дева No 29012», а внизу добавил: «Желающим принять участие в космических полетах обращаться за инструкцией лично к К. Римек. Форма обращения прилагается. Да здравствует Народная Республика Демократического Космоса!»

Он разлиновал на листе бумаги анкету с указанием имени, адреса, возраста и написал внизу: «Каждый из кандидатов должен пройти личное собеседование. Напишите, где и когда вы желаете встретиться. Обращения принимаются в течение семи дней. К. P.»

Лимас вложил лист в книгу, поехал на обычное место в машине Де Йонга и оставил книгу на переднем сиденье, засунув под суперобложку пять неновых стодолларовых купюр. Когда он вернулся из леса, книга исчезла, а на ее месте лежала коробка из-под табака. В ней было три микропленки. Той же ночью Лимас проявил их: одна, как всегда, содержала черновой набросок материалов к заседанию Президиума, вторая сообщала о связях ГДР с СЭВ, а третья раскрывала всю структуру восточногерманской разведывательной службы с названиями и функциями отделов и детальными сведениями о конкретных личностях.

– Погодите, – перебил его Петерс, – погодите. Вы хотите сказать, что вся информация о разведке исходила только от Римека?

– А почему бы и нет? Вы же знаете, как много он видел и знал.

– Это маловероятно, – заметил Петерс, как бы говоря это самому себе. – У него наверняка был помощник.

– Помощники появились потом. Я до этого дойду.

– Я знаю, о ком вы собираетесь рассказать. Но неужели у вас никогда не возникало ощущения, что он получал определенные сведения от кого-то сверху, а не только от агентов, которых завербовал позже?

– Нет. Никогда. Мне это даже в голову не приходило.

– Ну, а если вы еще раз все обдумаете? Ведь правда, похоже?

– Не особенно.

– А когда вы переслали все материалы в Цирк, им тоже не показалось странным, что дела разведки были уж слишком доступны для человека в его статусе?

Лимас помедлил с ответом.

– Нет… – сказал он. – Клянусь, никогда не спрашивали.

– Весьма примечательно, – сухо заметил Петерс. – Но извините и, пожалуйста, продолжайте.

Ровно через неделю, продолжил свой рассказ Лимас, он поехал к каналу. На этот раз он изрядно нервничал. Свернув на гравиевую дорогу, заметил в траве три велосипеда, а метрах в двухстах ниже увидел трех мужчин с удочками. Он, как обычно, вышел из машины и направился к лесу. Пройдя метров двадцать, он услышал крик. Обернувшись, увидел, что один из рыболовов машет ему рукой. Двое других тоже обернулись и не спускали с него глаз. Лимас был в старом плаще, руки в карманах, вынимать их оттуда сейчас не стоило. Он понимал, что эти двое прикрывают того, что в центре, и если он попытается вынуть руки, пристрелят его, решив, что он достает пистолет. Лимас остановился метрах в десяти от мужчины.

– Вам что-то от меня нужно? – спросил Лимас.

– Вас зовут Лимас? – Это был невысокий полноватый человек с весьма уверенной манерой держаться Он говорил по-английски.

– Да.

– Номер вашего британского паспорта?

– PRT – L 58003-1.

– Где вы были вечером пятнадцатого августа сорок пятого?

– В Лейдене в Голландии, сидел с голландскими друзьями в конторе моего отца.

– Давайте пройдемся немного, мистер Лимас. Плащ вам не понадобится. Снимите его и положите на землю возле себя. Мои друзья присмотрят за ним.

Лимас помедлил, потом пожал плечами и снял плащ. Они быстро направились в сторону леса.

– Вам не хуже моего известно, кто это был, – устало сказал Лимас. – Третий человек в министерстве внутренних дел, член секретариата Президиума, начальник координационной службы комитета государственной безопасности. Думаю, там-то он и вышел на Де Йонга и меня: просмотрел заведенные на нас в отделе досье. У него было сразу три козыря: Президиум, знание внутренней политики и экономики и, наконец, доступ к документам восточногерманской разведки.

– Но лишь весьма ограниченный доступ, – вмешался Петерс. – Они никогда не позволяют посторонним просматривать все их досье.

– А вот ему позволили, – пожал плечами Лимас.

– А куда он девал получаемые от вас деньги?

– С того дня я перестал платить ему. Оплатой стал ведать Цирк. Деньги переводились в западногерманский банк. Он даже вернул мне то, что я уже выплатил ему. Лондон перевел и эти деньги в банк. – А многое вы сообщили в Лондон? – После этой встречи все, что знал. У меня не было иного выхода. А Цирк, разумеется, сообщил в Департамент. И с этого момента, – желчно добавил Лимас, – его провал стал уже вопросом времени. С Департаментом за плечами Цирк нагулял себе аппетит. Они начали нажимать на нас, требовать как можно больше информации, готовы были дать ему большие деньги. В конце концов мне пришлось предложить Карлу завербовать новых агентов, образовать агентурную сеть. Это было крайне глупо: мы перенапрягли Карла, встревожили его, подорвали доверие к нам. Это было началом конца.

– Ну, и много ли вам удалось получить от него?

– Много ли? – вздохнул Лимас. – Господи, вот уж не знаю. Это и так длилось невероятно долго. Я думаю, его засветили гораздо раньше, чем взяли. Скатывание вниз началось за несколько месяцев до его гибели. Они начали его подозревать и преградили ему доступ к подлинной информации.