Наследник (СИ) - Седых Александр Иванович. Страница 50

— Ну ни черта себе! — увидав побоище со стороны во всей красе, присвистнул Шах. — Полчище врагов смясорубили, а на наших бойцах ни одной царапины. Просто какое–то волшебство!

— Колдовство, — слегка поморщившись, шёпотом исправил формулировку Матвей и уже в полный голос пояснил товарищам содеянное: — Вот такая она — партизанская война по–парагвайски!

Последними красочными штрихами к эпической картине уничтожения вражеской колонны стали алые росчерки по голубому небосводу трёх сигнальных ракет.

Глава 9

Партизанский старшина

Глава 9. Партизанский старшина

Внимательно оглядев поле боя колдовским взглядом, Матвей предположил, что, похоже, помимо двух последних в колонне автомашин, ещё некоторые тоже не получили критических повреждений двигателей и ходовой части.

— Ребята, кто из вас умеет водить машину?

Четверо бойцов подняли руки.

— А я на мотоцикле умею ездить, — решил приобщиться к водительскому составу Марафонец.

— Так и я тоже могу на моцике рассекать, — оттеснив плечом выскочку, проворчал Вратарь.

— Мотоциклы у нас на ходу, а вот грузовики надо бы хорошенько осмотреть. Так что четверым шофёрам приказываю заняться подготовкой транспорта. Исправные машины отогнать в хвост колонны и развернуть на обратный ход.

Дорога хоть и была одноколейная, но позволяла разъехаться по обочинам встречному транспорту. С левой стороны дороги трупов почти не валялось, на расчистку пути больших усилий не требовалось.

— Вратарю и Марафонцу: выкатить один мотоцикл к голове колонны, второй отогнать в арьергард, а после с помощью электропилы убрать с дороги упавший ствол сосны. Остальным приступить к сбору трофейного оружия и боеприпасов. Забираем всё, вплоть до ножей. Приказываю при осмотре тел доставать из нагрудных карманов солдатские и офицерские документы. А я допрошу пленного офицера, и разминирую установленные на растяжках гранаты, они нам ещё пригодятся в деле.

— Ремни, портупеи, патронные сумки — тоже берём? — решил уточнить хозяйственный Шах.

— Даже солдатские ранцы и каски, — не стал разбрасываться ценным имуществом командир партизан. — А ещё, каждый должен присмотреть для себя комплект немецкой военной формы. Шесть целеньких мундирчиков нам предоставили мотоциклисты–разведчики. Гляньте, кому подойдут по фигуре. Для нас с Шахом я подберу что–либо из офицерского гардероба. Следуй за мной, примерим костюмчик.

— Ой, Кадет, тут целых и чистых мундиров не отыскать, — семеня вдоль обочины за перешагивающим трупы командиром, брезгливо морщился Шах.

— Да вот же, рядом с оглушённым гауптманом, скукожился дохлый лейтенантик, — дойдя до уцелевшего немца, заботливо уложенного подчинёнными за простреленным колесом грузовика, Матвей бесцеремонно поднял за шкирку рядом приткнувшееся щупленькое безжизненное тело лейтенанта и на весу повертел его из стороны в сторону. — Всего только одна дырка в кителе.

— Ага, зато она на груди, и карман кровью изрядно замаран, — привередничал Шах.

— Ничего, отвернёшь полу кителя в сторону, а «раненную» геройскую грудь бинтом перевяжешь. Пусть выглядит, будто пуля вскользь прошла. Для своего камуфляжа можешь размотать с головы пленника окровавленный бинт, ему он уж без пользы. Только сначала руки офицеру свяжи за спиной, а то, когда очухается, начнёт трепыхаться. Да рожу так не криви, не замараешься, по всему видать, ариец нам попался чистых кровей. Гляди, какая морда лощёная, истинный барон.

— Так может, с арийца мундир содрать? — завистливо скосил глаз на чистенькую офицерскую форму Шах. — Совсем ведь китель целенький.

— Толстоват боров, на тебе его одёжка мешком висеть будет, — отрицательно покачал головой Матвей. — А для меня слишком коротковата. Да и в штаб надо отправить красавчика в шикарной форме, чтобы впечатлить командование.

— А это чучело, часом, не околело? — пнул носком сапога в бок затаившегося пленника Шах. — Видать, здорово ему по башке досталось.

— Сейчас приведём в чувство, — грубо перевернул упитанное тело на пузо Матвей. — Вяжи руки, а я, так уж и быть, бинты для тебя сниму.

Матвей видел, что рана пустяковая: чуть кожа содрана, да шишка на голове. Сотрясение мозга, конечно, есть, но экспресс–допросу помешать не должно. Когда Шах связал гауптману запястья за спиной, Матвей приказал стягивать мундир с рядом валявшегося лейтенанта, а сам решил обработать царапину пленника огнём. Достав из кармана зажигалку, чародей извлёк огонь и поднёс пламя к открытой ранке.

Над фитильком зажигалки сформировалось полупрозрачное алое облачко и скользнуло вдоль раны. Матвей специально не обезболивал пациента, поэтому острый укол пламени привёл его в чувство.

Гауптман резко дёрнулся, открыл глаза и заозирался вокруг. Картина мира его сильно потрясла: дымящиеся остовы танков, заваленная трупами обочина дороги, бродящие среди кучи трупов косматые тела лесных чудищ, а у самого лица пляшущий огонёк зажигалки и склонившаяся страшная зелёная маска партизана.

— Гутен таг, гер гауптман, — убирая огонь от глаз перепуганного офицера, недобро растянулись губы в прорези зелёной маски.

По-видимому, у офицера было иное мнение о сегодняшнем недобром дне, но спорить с лесным чудищем он не стал. Говор партизана в косматом камуфляже не отличался изяществом, однако немецкие слова произносились вполне понятно. Сбивал с толку лишь характер вопросов: партизана совершенно не интересовали наступательные планы германского командования и дислокация воинских подразделений на линии фронта, он подробно пытал только о составе оставшегося гарнизона в близлежащих сёлах. Выяснив, что в трёх сёлах вдоль лесной дороги хозяйничают лишь малочисленные группки полицаев из местных активистов, красный командир потерял всякий интерес к пленнику.

Однако легче от этого немцу совсем не стало, тучного борова запрягли в импровизированные сани из двух скрещенных тонких стволиков сосен, между которыми натянули брезентовую ткань, снятую с крыши кузова. Передние концы оглоблей индейских саней водрузили на плечи тяжеловоза, привязав к ним кисти рук пленника, а задние концы жердин волочились по земле, оставляя в придорожной пыли неглубокие борозды. Партизаны загружали сани трофейным оружием и солдатским скарбом, а потом гнали гужевой транспорт в хвост разбитой автоколонны, где перегружали имущество в кузов грузовика.

В разгромленной колонне оказалось много исправных машин, но Матвей приказал не возиться с заменой пробитых колёс, а взять в дополнение к двум нетронутым пулями грузовикам арьергарда лишь ещё парочку совершенно не пострадавших. На изрешечённые пулями борта обращать внимание не стали, главное — ходовая часть в порядке. Приятным бонусом ещё стал бронеавтомобиль. Его Матвей поставил в голову партизанской колонны, сразу за мотоциклом с коляской. Управление броневиком командир взял на себя, а за руль мотоцикла посадил Вратаря. Марафонцу же, после окончания сбора трофеев, поручил доставить в расположение роты Гусева: пленённого гауптмана, штабную немецкую карту и портфель, плотно набитый солдатскими книжками.

— Товарищ командир, ну можно мне хоть вместе с пацанами подкрепиться, а уж после в дорожку отправляться? — заныл Марафонец, завистливо косясь на вскрывавших консервные банки товарищей.

— В расположение роты горячего супчика похлебаешь, — торопил гонца в путь командир. — На мотоцикле домчишь быстрее ветра.

— А отряд как я потом буду искать?

— Иди вдоль могил врагов, и с верного пути не собьёшься, — похлопав бойца по плечу, рассмеялся Матвей. — Вот ещё, чуть не забыл, передай в штаб фотоплёнку. Шах тут в кабине грузовика гауптмана обнаружил фотоаппарат с заправленной плёнкой и использовал свободные кадры, запечатлев побоище во всей красе. Помимо этих исторических сцен, на плёнке, может, есть что–то интересное для наших штабников, пусть проявят.

— Ага, пусть сами во всём удостоверятся, а то одной лишь коллекции солдатских книжек пехотинцев недостаточно, — одобрил подстраховку командира тщеславный боец, которому тоже хотелось получить заслуженную награду за беспримерный подвиг. — Тем более что документы танкистов сгорели, а загнанный лошак–гауптман на нас обиду затаил, хвалить не станет.