Первородный. Цена магии (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте". Страница 29

— О твоей победе будут слагать легенды. Надеюсь, меня в них не изобразят каким-нибудь мерзким, неуклюжим горбуном-помощником, чтобы оттенить твоё величие.

Друг проигнорировал мои пропитанные иронией слова и с надеждой прошептал:

— Я смогу делать зелья ещё быстрее, если у меня откроется дар. Шмидты же чуть ли не все поголовно водяные. А водяные весьма хороши в химии.

— А если не откроется? — без всякого злорадства спросил я, подумав о тех бедолагах, которые не имеют дара, но всё же учатся в этом университете.

— Да ничего страшного не произойдёт, — буркнул парень, нервно сглотнув.

Ага, как же…

— Без дара, наверное, сложнее учится?

— Пф-ф-ф, ерунда. Даже легче. Бездарным не нужно ходить в зал для медитаций и на занятия по освоению дара. Ну и ещё кое-какие предметы они не обязаны посещать.

— Хм, кажется, наш университет довольно толерантен в этом отношении. Здесь же учатся и маги, и немаги, и бедные дворяне, и высшие аристократы. Прям какой-то Ноев Ковчег.

— А куда ректору деваться? Он принимает всех сдавших экзамены дворян, не уехавших на учёбу в другие города. По большому счёту, наш университет — единственное достойное высшее учебное заведение Светлограда. Потому-то тут такое разнообразие студентов. Правда, стипендию не платят, но, с другой стороны, и за обучение денег не берут, а живут на пожертвования меценатов.

— Слушай, а если студент откроет дар не на первом курсе, а, скажем, на третьем? Что тогда?

— Ничего особенно. Он просто будет вместе с первокурсниками ходить на занятия, посвящённые практической магии. А потом возьмёт дополнительные тренировки по освоению дара.

— Ясно.

— Но тебя такая доля миновала, — дёрнул бескровными губами Шмидт и посмотрел на Семенову. — Интересно, а она станет магом? Не хотелось бы.

Он снова принялся перемывать ей косточки. И мы вплоть до самого конца занятия обсасывали детали победы над ней.

А когда наш дуэт вышел из кабинета химии, Шмидт спросил:

— Ты сейчас куда?

— Мне надо поговорить с Вороновым. У него же сегодня тоже два занятия? Ты мне ещё в парке университета говорил, что вроде бы у всех групп первый месяц всего по два занятия в день. Или я что-то неправильно понял?

— Правильно понял. Все так и есть, — подтвердил парень и следом добавил: — Тогда я пошёл в общежитие. Надеюсь, ты поведаешь мне о чём вы будете говорить? Любопытно, прям жуть.

— Расскажу, наверное… — усмехнулся я и двинулся к выходу из университета, восхищённо косясь на изысканные картины в золочёных рамах.

— А я ведь тебя так и не поздравил с тем, что твой дар среднего уровня, — вдруг проговорил Шмидт, шлёпая штиблетами по мраморному мозаичному полу. — Прими мои искренние поздравления. Если ты всё правильно сделаешь, то род Гориных обретёт новое дыхание. Главное, найди себе подходящую жену. Она должна иметь уровень не ниже твоего. Ну и ценное приданное неплохо было бы получить…

— А как же любовь? — ухмыльнулся я.

— Любовь — это для простолюдинов. А мы должны думать о будущем наших семей. Мне тоже придётся тратить прорву времени на всю эту скучную ерунду с поисками достойной жены, ухаживаниями и свадьбой, а ведь мог бы заниматься действительно серьёзными вещами.

На худощавом лице Шмидта появилось досадливое выражение. Впрочем, оно быстро пропало, стоило нам очутиться на парадном крыльце университета, где на нас налетели лёгкие порывы холодного ветра.

Погода за время нашей учёбы успела испортиться, как девушка после свадьбы. Небо затянули чёрные, мрачные тучи, распухшие от воды. И мир стал серым, словно жизнь в провинции. Птицы же трусливо затихли в ожидании скорого ненастья.

— Успеть бы добраться до общежития, пока дождь не начался, — понадеялся Шмидт и накрыл котелком свои волосы-пружинки.

— А ты попробуй применить магию, — без насмешки мягко выдал я, решив кое-что проверить. — Мне где-то довелось слышать, что человек без дара сумел свои жизненные силы трансформировать в ману, а потом он что-то такое эдакое отчебучил.

— Это даже не собачья чушь, а хомячья чушь! — весело выдохнул Шмидт. — Простой человек ничего не может. А вот маги порой в момент стресса заменяют ману некими внутренними силами. Такое бывает, когда магической энергии совсем нет.

— М-м-м, — промычал я, отправив в чулан памяти очередную порцию информации.

— Не верь всяким бредням, — напутственно бросил мне друг и поскакал к воротам университета.

Я же поспешно двинулся вглубь парка. Студенты шустро покидали его, опасливо поглядывая на небо. А я смело шёл по брусчатой аллее, заканчивающейся гранитным памятником Сперцанскому.

Однако, прежде чем я добрался до него, небо разорвала молния, жахнул гром, и кто-то на небесах разом открыл все краны. Капли воды активно забарабанили по листьям и принялись ожесточённо молотить землю, вздымая фонтанчики пыли.

Моя одежда начала быстро промокать и тяжелеть от влаги.

— Горин! — раздался сбоку крик, перекрывший раскаты грома.

Я резко повернул голову и смахнул со лба дождевую воду, заливающую глаза. Барон Воронов махал мне рукой, стоя под крышей белокаменной беседки, спрятавшейся среди деревьев.

Ну, дважды мне махать не надо было. Я бегом бросился в сторону Воронова. Простучал подошвами ботинок по брусчатке и немного почавкал быстро раскисшей плотью тропинки, а затем влетел в беседку, слыша свист ветра, раскачивающего ветки деревьев.

Барон уселся на каменную скамью и с ухмылкой заметил, кивнув на ненастье:

— Погодка под стать вашим проблемам, Горин.

Ветерок трепать его длинные светлые волосы, пытаясь сорвать с них чёрный цилиндр. Парню пришлось поглубже натянуть его на голову.

— О каких проблемах вы говорите? Или вы называете проблемой дуэль с фон Брауном? Нет, это не проблема. А вот то, что я, кажется, ноги промочил — проблема, — наигранно печально сказал я и уселся на свободную скамью.

По физиономии барона пробежала тень замешательства. Кажется, он думал, что разговор пойдёт в другом ключе. Он же — высший аристократ, решивший помочь чуть ли не простолюдину. И в мыслях барона, я наверняка уже должен был вилять хвостом и благодарить его за то, что он решил стать моим секундантом. Но я прекрасно понимал, что являюсь всего лишь орудием в руках Воронова.

Барон покашлял в кулак и преувеличенно насмешливо проговорил:

— Не пытайтесь делать хорошую мину при плохой игре, сударь. Фон Браун однозначно выиграет дуэль и сделает всё, чтобы каждый студент университета знал об этом. Над вами будет потешаться каждый встречный-поперечный. Впрочем, если вы окажите Герхарду достойное сопротивление, тогда уже над ним будут потешаться. Ведь он — третьекурсник, высший аристократ. А вы всего лишь первокурсник. Между вами невероятная пропасть.

— И вы явно жаждете, чтобы над фон Брауном потешались. Знаете, барон, мне совсем не хочется встревать в игрища высших аристократов. Так что искренне благодарю вас за чудесное предложение стать моим секундантом, но я, пожалуй, отклоню его, — сказал я и привстал со скамьи, будто намеревался уйти.

На самом же деле я не собирался уходить, поскольку осознавал, что не могу отказать барону в его желании стать моим секундантом. Подобный отказ выведет его из себя, что повлечёт месть. А мне такие враги не нужны. Но я могу сделать вид, что хочу отвергнуть его услуги. Зачем? Да чтобы набить себе максимальную цену.

— Постойте! — гневно выдохнул Воронов, подавшись ко мне. — Вы не можете мне отказать! Это будет уроном для моей чести! Надо мной будет насмехаться весь свет, если мои услуги отклонит какой-то… кхм…

— … Договаривайте, — криво ухмыльнулся я, полностью выпрямившись. — Какой-то нищеброд из захудалого рода? А может быть, голодранец? Или что-то более лёгкое и почти ласковое вроде оборвашки?

— Вы сами знаете, как это выглядит, — прямо посмотрел на меня Воронов и следом настойчиво прошипел, словно обматывал бечёвкой коробку из-под обуви, в которой и похоронят мои останки: — Хотите вы этого и нет, Горин, но вы уже встряли в интриги высшей аристократии!