Девяностые - Сенчин Роман Валерьевич. Страница 52

Председательский «УАЗ» давно превратился в кучу ржавого лома; Балташов ездил в Тубинск (райцентр) на попутках хлопотать о том, чтобы его Захолмово и ближние деревеньки имели хоть какую-то связь с внешним миром. Чего стоило добиться у начальника автовокзала (а для этого пришлось обойти с десяток вышестоящих начальников, в краевой центр писать), чтоб рейс «Тубинск – Захолмово» остался, а не был сокращен, как большинство других, связывающих город с окрестными селами. И вот теперь снова пять раз в неделю утром и вечером подкатывал к захолмовскому магазину пустой по большей части «ПАЗик» и уезжал тоже пустым, зато жители чувствовали, что, если захотят (были бы на билет деньги), могут спокойно сесть в этот автобус и через сорок минут оказаться в Тубинске. То же моральное успокоение давали прибытия продуктовых машин с консервами, печеньем, фруктами, сосисками в вакуумных упаковках.

Захолмово достаточно большое село, тысячи полторы жителей, но на первый взгляд почти необитаемое, оставленное людьми. Заборы и постройки гнилые и черные, полуразвалившиеся. Местная пилорама в порядке, да что толку? – у людей нет денег, чтоб заказать досок, бруса, а в долг уже не обслуживают, почти на всех долги огромные и безнадежные. У водонапорной башни силенок хватает поднять воду только себе, до колонок она уже не доходит, жители таскают ее на коромыслах, возят во флягах, прикрепленных к тележкам; чтобы огород разбить – и думать нечего, картошку садят да неприхотливый, живучий лук-батун. Счастливчик, у кого в ограде колодец вырыт… Клуб работает только в теплое время года, так как по халатности сторожей-истопников в позапрошлую зиму котел разморозился, трубы полопались, а отремонтировать, новый котел установить – нужны деньги, и деньги немалые. В конце концов Балташов сумму собрал, заказал котел, но что-то не везут его. Идут деньги на самое необходимое: на оплату работникам (все, кроме почты и участкового, – школа, детсад, фельдшерско-акушерский пункт, клуб – находится в составе самого акционерного общества, центральное руководство, вроде районо, при просьбах о поддержке намекает, что не против и вовсе прикрыть ту же школу); на закупку горючего для техники, угля (при здешних морозах за минус сорок дровами не отопишься, не считая, конечно, старинных избушек, тесных, низких, из добротных лиственных бревен). Да и вообще, с тех пор как стало Захолмово как бы отдельным мирком, появилась масса все новых и новых, ранее находившихся в ведении района, края забот, требующих к себе внимания, выкачивающих финансы, что, кажется, никаких изысканий и комбинаций по добыче этих самых финансов не хватит. А добывались деньги любыми путями, вплоть до просто смехотворных. В приемный пункт, например (Виктор Михайлович добился, чтобы он продолжал существовать и принимать от акционерного общества различную продукцию, и именно от общества, а не от частных лиц, так как при этом все же в казну «Захолмья» капали какие-то крохи-проценты), сдавали соленые грибы, бруснику, шкуры, мед, сушеный тысячелистник и еще много чего, но по ничтожной, конечно, цене. Была при обществе пасека на сто ульев, многогектарное поле капусты; ими торговали в городе на рынке. Картошку продавали бизнесменам, отправляющим ее на Север – в Норильск и Дудинку, и это приносило довольно солидные деньги, этим в основном и жили захолмовцы с осени до осени. Но все же центральным считалось – хлеборобство, – и вот оно-то многие годы если и не приносило прямые убытки, но и не давало ощутимой прибыли. Хотя земля добрая, жирная, а всегда в самый неподходящий момент находились причины, портящие все, сводящие труд людей на нет.

Было время, колхоз «Светлый путь» объединял четыре населенных пункта: само Захолмово, немного меньшее по числу жителей Листвягово и маленькие, дворов по двадцать пять – тридцать деревеньки Бугутар и Сухое Озеро.

Листвягово (это километрах в двадцати от Захолмова) лет восемь назад откололось от колхоза, почти половина семей, разделив листвяговские поля, занялись фермерством, другие же промышляли от близкой тайги или упирались на своих подворьях. Фермеры вскоре прогорели все до одного, поля стали дичать, заросли полынью, по ним бродили, уныло позвякивая колокольцами, стада коров, топтались отары овец… Сухое Озеро крепко держалось колхозного центра, благо и расположено совсем близко, в семи километрах, а вот деревушка Бугутар совсем вымерла, население перебралось в Захолмово и другие села, перевезло свои срубы, и теперь от Бугутара только и осталось, что несколько ветхих домишек, полуповаленные прясла, замшелые сараюшки; доживают в Бугутаре четверо старух и два старика, раз в месяц приходят они в Захолмово, получают на почте пенсию, уносят в мешках кой-какие продукты.

Население Захолмова больше чем наполовину состоит из людей пожилых, пенсионеров и инвалидов. Молодежи мало. Многие после школы и армии отправляются, как и прошлые поколения, искать места в городах, некоторые, помотавшись, возвращаются. Парни часто попадают на отсидку, гибнут в драках, по пьянке. Зимой село вовсе кажется безлюдным, все прячутся в избах, живут как кроты в норах. Злой ветер гоняет по улицам сухой колючий снег, трещат от мороза сосны. Зато летом здесь благодать. Съезжаются родные, дачники, туристы, много становится подростков, ребятишек. В клубе каждый вечер устраивают танцы на полночи, а потом до зари слышатся песни, которые горланит, гуляя по селу, молодняк. На берегу пруда в летние дни настоящий маленький курорт – песчаный пляжик весь усыпан загорающими… Эта веселая отпускная жизнь мало распространяется на местных. У них свои ежедневные хлопоты, трудности, мысли о не сулящем ничего особо хорошего будущем.

Виктор Михайлович пытается поправить дела хозяйства, хватается за любую возможность, чтобы спасти, удержать «Захолмье» от полного краха. Но его действия напоминают потуги немощного старика, взявшегося укрепить сгнивший забор: он приспосабливает подпорки, связывает доски проволочками, выравнивает валящиеся столбы, подкладывает под них камушки, кирпичи, но нет у него сил поставить столбы свежие, просмоленные, сменить трухлявые жерди… Так же и Балташов прикрывает все новые и новые бреши жалкой ветошью, вместо выбитых стекол затягивает окна целлофановыми мешками, чтобы дом продолжал еще какое-то время быть пригодным для жизни.

3

– Слыхал, Михайлыч, погодку? – здороваясь спросил агроном Саманов, как раз наравне с Балташовым подошедший к крыльцу конторы.

– Слыха-ал.

Они поручкались, поднялись внутрь. Когда шли по коридору к своим кабинетам, Виктор Михайлович спросил:

– Как там на полях-то дела?

– Еще не был, счас поеду. Вчера перед ночью убирали…

– Про вчера-то я знаю…

Контора теперь – пристанище для многих учреждений акционерного общества. Здесь бухгалтерия, кабинеты начальства, почта, приемный пункт, медпункт. В последние годы потребовалось уплотнение. Содержать, особенно зимой, казенные помещения стало накладно, поэтому старались сбиться в одно место. То же и с магазинами: раньше было их в селе аж пять штук – продуктовый, промтоварный, универмаг, хозяйственный и хлебная лавка при пекарне. Теперь же вполне обходятся тремя. Продуктовый так и остался, в универмаге остальное. Хлебная лавка. Два магазина пустуют, иногда сдают их коммерсантам…

– Давай, Григорий Юрьич, съезди. Если что – бей тревогу. Каждая минута теперь дорога.

Саманов кивнул, отпер дверь своего кабинета, вошел. Через пару минут выгнал в коридор велосипед, покатил на улицу. Предстояла ему неблизкая поездка – навестить комбайнеров.

Виктор Михайлович сел в старое, продавленное кресло за массивный, но тоже старый, попорченный временем письменный стол, закурил. Задумался, глядя на сигаретный дымок, затем снял трубку с телефона, набрал сложный номер связи с городом.

– Але! – коротко кашлянув, ровным голосом сказал в трубку. – Здравствуйте! Это директор «Захолмья» беспокоит. С Эдуардом Сергеичем можно?.. – Выслушал ответ, не так ровно уже спросил: – А кто там есть? Этот, Борис Романович, по сельскому? Тоже нет… Ну, ладно тогда… Да, а будут? Угу. Ла-адно. До свиданья.