Дорогой сварливый босс (ЛП) - Вулф Джулия. Страница 39

Я не смог сдержать ухмылку, растянувшую мои губы.

— Это потому, что Эллиот пытался притвориться, что ее не существует. Умение разделять — талант Леви.

— Мой брат не был поклонником красавицы Марисоль?

— Не называй ее так, если не хочешь, чтобы я называл тебя Сногсшибательной Элизой.

Она перестала жевать, чтобы прикрыть ухмылку рукой.

— В этом действительно есть прелесть.

Так и было. И это было уместно.

— Нет, она не нравилась Эллиоту. Он сказал, что если я останусь с ней, она изменит меня так, что и я не понравлюсь ему.

— Мой брат — приятный собеседник.

Я покачал головой.

— Он резок, но говорит правду.

— Но ты не послушал.

Глубоко вздохнув, я вытер рот салфеткой.

— Мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Она жила в Калифорнии на протяжении наших отношений. Мне стало легче закрывать глаза на многие причины, по которым у нас бы никогда не получилось.

— В этом есть смысл. У вас был секс наедине снова и снова. Было бы трудно отказаться от этого.

Моя челюсть напряглась от ее небрежного упоминания о том, что я трахаюсь с другой женщиной. Я не чувствовал себя таким небрежным, когда думал о ней с любым другим мужчиной.

— Ты права. Было легче остаться, чем уйти. Плюс, какая-то часть меня хотела доказать, что Эллиот неправ.

— Держу пари, он хорошо перенес ваш разрыв, — она сжала губы, чтобы сдержать усмешку.

— Извини, что назвал твоего брата мудаком, но этот мудак устроил парад, когда я сказал ему, что между нами все кончено.

— Очень утешительно, — съязвила она.

— Я не нуждался в утешении, — даже если бы я и нуждалась, мысль об Эллиоте, предлагающем утешение, была смехотворной.

Она легонько пнула меня под столом.

— Разве ты не любил ее?

Я фыркнул, беря вилку.

— Нам обязательно продолжать говорить об этом? — Я отправил в рот большой кусок моего быстро остывающего ужина. Элиза была полна решимости разговорить меня.

— Ты задавал мне всевозможные назойливые вопросы, Уэсти. Будет справедливо, если я сделаю то же самое. Ты, должно быть, любил ее, раз был с ней три года.

Я наколол на вилку еще один большой кусок.

— Это было что-то вроде любви. Я думал, что хочу жениться на ней, но когда мы расстались, мое сердце не было разбито.

— Брак? Вау.

— Мы бы развелись в течение года, если бы даже пошли к алтарю.

Я подумывал о покупке кольца. Оглядываясь назад, я даже не мог вспомнить почему. Я предположил, что это казалось следующим естественным шагом.

Когда я заговорил о браке, Марисоль сказала мне, что до тех пор, пока я не найду способ любить ее так же сильно, как свою компанию, не больше, но в равной степени, она не сможет выйти за меня замуж.

Слез не было. Мы вернулись к ней домой, как всегда, и провели ночь в ее постели. Когда я уезжал на следующий день, я испытывал облегчение. Когда я подумал о своем календаре и обо всем времени, которое было высвобождено без девушки, о которой стоило подумать, я понял, что она была права.

Я не был бессердечным. Я скучал по ней. Но факт был в том, что я быстро с этим справился.

Сегодняшний день с Марисоль стал для меня последней каплей. То, как она отмахнулась от Элизы, а затем попыталась предъявить какие-то нелепые претензии по дороге домой, настолько отвратило меня от нее, что все мои теплые чувства увяли и умерли прямо там.

Я откладываю вилку.

— Хватит об этой теме. Я могу придумать гораздо более интересные темы для обсуждения.

— Я не знаю. Совать нос в твою личную жизнь для меня ужасно забавно.

— Я бы предпочел залезть к тебе в штаны.

У нее вырвался смешок, и на этот раз я присоединился к ней.

— Это было ужасно, — сказала она сквозь смех.

Было. Худшая фраза, которая когда-либо слетала с моих губ. Но выигрыш был слишком велик, чтобы обращать на это внимание.

ГЛАВА 19

Когда мы вернулись в мой гостиничный номер прошлой ночью, Уэстон был весь на мне, трахал меня на столе и снова в душе. Он был грубым и напористым, шлепал меня по заднице и покусывал мою плоть.

Я была такой же. Я сосала его, пока у меня не онемели губы, и не заболела челюсть, но этого было недостаточно. Кончиками пальцев я наметила впадины и выпуклости его мышц. Я исследовала его, а он исследовал меня.

Мы изголодались друг по другу. И каждый раз, когда мы кончали, казалось, что мы можем насытиться только для того, чтобы начать все сначала. Прошли часы, прежде чем наши тела, наконец, сдались.

Я никогда не испытывала ничего подобного. Заснуть обнаженной, обернувшись вокруг него, а он — вокруг меня, было для меня еще одним открытием.

Голышом.

Засыпать.

В его объятиях.

Позволить ему остаться было ошибкой. Теперь я знала, каково это — просыпаться рядом с ним, пробуждаться от тяжелого сна от его губ на моем плече.

Утро с Уэстоном означало теплые поцелуи и шелковистые ласки. Он заботился о моем теле без особых усилий с моей стороны. Сонные оргазмы и восхитительный ленивый трах. Это было идеально.

Затягивающе.

Я уткнулась лицом в подушку, вцепившись пальцами в простыни.

— Красотка, мне нужно больше дней, чтобы просыпаться вот так, — лицо Уэстона было рядом с моим, его грудь прижималась к моей спине, бедра между моих раздвинутых ног, когда он неторопливо входил в меня и выходил.

— Как ты думаешь, сколько раз я смогу быть внутри тебя, прежде чем мы завтра улетим домой? — прошептал он мне на ухо. — Каждую свободную минуту, которая у меня есть, я собираюсь проводить либо внутри тебя, либо есть тебя, детка.

Я улыбнулась в подушку.

— При условии, что ты оставишь мне немного времени, чтобы я отсосала тебе.

Он хрюкнул, врезавшись в меня с большей силой.

— Ты действительно любишь сосать член, не так ли?

— Твой член, Уэст. Мне нравится ощущать тебя на моем языке. Почти так же сильно, как когда ты внутри меня.

Стон, который он издал, исходил откуда-то из глубины его груди.

— О черт, Элиза. Как ты можешь быть такой идеальной? Кажется, что твоя киска создана специально для меня, а твой маленький грязный ротик говорит именно то, что я хочу услышать. Я не собираюсь отказываться от тебя.

— Теперь у тебя есть я, — пробормотала я.

Он прижался ко мне, перенеся больше своего веса на мою спину. Матрас был мягким, поэтому мы опустились вместе, одним извивающимся, перекатывающимся телом. Рот Уэстона позволял шептать грязные вещи мне на ухо.

Удары наших тел друг об друга эхом отражались от стен. Время шло, и конца этому не было видно, кожа Уэстона нагревала мою, наш пот смешивался, и мы легко скользили друг по другу.

Он был таким толстым и длинным, заполняя меня, растягивая, потирая те места, которые он сделал нежными внутри меня. Тупая боль только подчеркивала удовольствие, пронизывающее меня.

Ленивый не означал не восхитительный. Томный не означал, что он не пробудил каждое мое нервное окончание. Уэстон знал, как трахаться, и его навыки были мне по душе, вплоть до его дыхания у меня на затылке.

Я содрогнулась под ним, оргазм накатил на меня из ниоткуда.

— Уэст, — слабо воскликнула я. — Ты мне так нужен.

— Вот и все, детка, — он повернул бедра, втискиваясь в меня. — Я здесь. Бери, что тебе нужно.

Я захныкала и уткнулась лицом в подушку, когда мои внутренние стенки затрепетали вокруг него. Он хрюкнул у моего уха, в гортанном звуке слышалось отчаяние.

— Кончай за мной, Уэст, — уговаривала я. — Дай мне почувствовать это.

Поднявшись на колени, он обхватил мои бедра, отрывая их от матраса. Томное движение перешло в горячие, дикие удары. Его бедра врезались в мою задницу, пальцы впились в мою плоть. Мои ногти заскребли по простыням, и моя голова откинулась от подушки, когда оргазм, который он мне подарил, перерос в другой.

Мои стоны были хриплыми и громкими, заглушаемыми звуками нашего траха и неистовым ворчанием Уэстона.