Они принадлежат всем. Для диких животных места нет - Гржимек Бернгард. Страница 73

После моего возвращения на станцию пришлось разломать уже готовую транспортную клетку и заново сделать все расчеты. Это оказалось отнюдь не простым делом и заставило меня изрядно поломать голову. Ящик не должен был превышать 1 метра 60 сантиметров, в то время как окапи, если оно не нагибало голову, имело высоту 1 метр 80 сантиметров. Но не могло же оно в течение нескольких дней стоять согнувшись!

И тогда я изобрел комбинированный раздвижной ящик, состоящий из верхней и нижней частей. Верхняя надевалась на нижнюю, и при помощи четырех болтов регулировалась высота сооружения. Таким образом я смогу укоротить ящик в тот момент, когда его надо будет протаскивать в дверной проем самолета, а затем снова предоставить окапи возможность распрямиться во весь рост. Между прочим, по этому образцу с тех пор строятся все транспортные клетки для перевозки окапи.

Я старался побольше прочесть и разузнать, где только мог, о прежних доставках окапи в Европу. Так, я узнал, что один из окапи поскользнулся на полу транспортной клетки, упал и никак не мог подняться. Оказалось, что забыли набить поперечины на деревянном полу. Животное так разволновалось, что умерло от инфаркта. В другой раз дверца кормушки оказалась чересчур большой, и окапи выпрыгнул через это отверстие на палубу корабля, где и принялся свободно разгуливать. В этом случае, правда, удалось изловить беглеца и загнать в клетку. Еще одна клетка с окапи во время погрузки в самолет застряла в дверях — она оказалась слишком высокой. В полном отчаянии сопровождавшие груз решили наклонить клетку и пронести ее почти в горизонтальном положении сквозь дверь. В результате окапи разбил копытами всю клетку, поранил себя, но вырвался на волю. Если клетка слишком узка, животное обдирает себе об нее бока, если она слишком широка, оно пробует развернуться, застревает и ломает себе шею.

Много забот доставила мне и африканская благородная древесина. Она хотя и славится своей «железной крепостью», но, к сожалению, обладает и железным весом. Для морских перевозок в Африке обычно сооружают транспортные клетки, значительно превышающие вес самого животного, в них находящегося. При перевозках же по воздуху каждый килограмм стоит немалых денег, поэтому мне нужно было соорудить клетки по возможности легкие, но одновременно прочные, чтобы животные не могли их разрушить. Но как? Как это сделать?

Однажды вечером бамбути принесли замечательное животное, которое мне еще никогда не приходилось видеть живым и привезти которое в Европу я даже и не мечтал. Это была большая лесная свинья (Hylochoerus meinertzhageni). Правда, в данном случае название животного звучало несколько смехотворно: «большая свинья» был маленьким черным поросеночком, но мордочка у него оканчивалась широченным пятачком, характерным для этого вида, и вел он себя уже довольно нахально. Большая лесная свинья — эндемик конголезских девственных лесов — причисляется учеными к наиболее древним видам этого «музея живых древностей». Об этом виде слышал еще Стэнли во время своих путешествий по Конго. Рассказывал о нем и русский исследователь Африки В. Юнкер, который писал, что местное население утверждает, будто помимо бородавочников, кистеухих, или речных, свиней существует еще третий вид, однако видеть его ему самому не приходилось. Поскольку же африканцы все время подчеркивали, что это очень большие свиньи, значительно больше других диких свиней, многие годы эти рассказы всерьез никем не принимались и считалось, что речь идет о карликовом бегемоте, открытом еще в 1849 году. И так длилось до 1904 года, когда капитан Майнерцхаген прислал в Англию череп и большую часть шкуры этого неизвестного дотоле вида диких свиней. Животные эти со времени знаменитой эпизоотии чумы 1891 года стали весьма редкими. Большие лесные свиньи достигают 1 метра 20 сантиметров в холке и весят от 150 до 200 килограммов. Только однажды их удалось довезти живыми до Европы, а именно в Гамбургский зоопарк, где они прожили всего несколько месяцев.

Эти животные далеко не безобидны. Один фермер из местечка Ручуру, расположенного между озерами Эдуард и Киву, вышел ночью с факелом на свои плантации, чтобы прогнать залезшее туда стадо свиней. Не успел он оглянуться, как они бросились на него в атаку. Фермер так поспешно залез на дерево, что даже оставил внизу ружье и вынужден был просидеть там до утра. В другой раз тот же фермер в зарослях кустарника неожиданно наткнулся на большую лесную свинью, выстрелил и смертельно ранил ее. Кабан бросился на обидчика — и в мгновение ока фермер оказался верхом на кабане, причем задом наперед! Правда, в следующее же мгновение раненое животное рухнуло под ним замертво на землю. Несколько лет спустя нам удалось заполучить больших лесных свиней во Франкфуртский зоопарк и впервые сохранить их в неволе живыми в течение нескольких лет. Ho, когда происходили описываемые события, я, разумеется, об этом еще ничего знать не мог.

Другим нашим новым приобретением была Хелена, кистеухая свинья. Это, конечно, не такая редкость, как большие лесные свиньи, но я находил ее значительно красивее с ее ярко-рыжей шерстью, пушистыми кисточками на ушах и белой бородкой. А главное, с ней можно было беседовать: она отвечала, когда с ней заговаривали, разрешала себя гладить и брала корм из рук.

Кистеухая свинья, должно быть, самый великолепный вид свиней, который только существует на свете. Поэтому-то я и решил взять Хелену с собой, а вместе с ней и мартышек, дукеров, антилоп ситутунга, варанов; каждый день к этому списку добавлялись еще новые кандидаты.

Знаете ли вы сказку про сестрицу Аленушку и братца Иванушку? Ручей все время журчал:

«Кто из меня попьет, превратится в козленка, кто из меня попьет, превратится в козленка»…

И тем не менее Иванушка не устоял и под конец все-таки выпил воды из заколдованного родника…

Мы тоже боролись с подобным искушением. В двадцати метрах от нашей палатки шумела река Эпулу. Взметая пенные водовороты, она проносилась по огромным валунам и наполняла чистой, прозрачной водой тихие бухточки по берегам, которые так и манили искупаться в эту невыносимую жару. Сначала мы боялись крокодилов, пожирающих людей, но их здесь не оказалось. Однако, когда мы уже в плавках направлялись к реке, нас встретил Маринос и сказал, что зря мы затеяли это купание: ходят слухи, что в Эпулу водятся бильгарции. Эти нематоды вызывают одну из самых отвратительных тропических болезней — бильгарциоз. Мизерные червячки проникают сквозь кожу в организм человека, поселяются в мелких кровеносных сосудах мочевого пузыря, мочеточников и тонких кишок, образуют опухоли, закупорки сосудов, часто служат первопричиной рака. В то время еще не знали ни одного мало-мальски действенного средства против этого медленно протекающего заболевания, имеющего зачастую смертельный исход. Правда, другие люди уверяли нас, что вода здесь абсолютно безопасна, но я выяснил, что сами они почему-то в ней не купались. Поэтому мы предоставили Эпулу шуметь и журчать дальше без нас, а сами продолжали жариться в духовке тропического леса.

Своего окапи мы назвали Эпулу. Заманить его перед отправкой в транспортную клетку нам удалось без всякого труда. Он вошел туда совершенно добровольно, спокойно и не торопясь. Дело в том, что мы «репетировали» с ним целых два дня перед этим, и он научился исполнять все самым великолепным образом. Мы прогоняли его по специально оборудованному проходу, который оканчивался в его вольере, и он привык к этому словно к приятной прогулке. Но накануне мы подставили к концу прохода нашу транспортную клетку, в которой Эпулу предстояло лететь до самого Франкфурта-на-Майне. Таким образом он легко и просто попался в нашу ловушку.

Сложнее обернулось дело с Димой — маленькой слонихой. Она уже имела некоторый опыт обращения с транспортными клетками: первую она просто разломала. Было это по дороге на станцию по отлову окапи, и малютке стоило немалого труда разобрать тяжелый ящик на отдельные доски. Поэтому все наши ухищрения ее обмануть и заманить во второй раз были напрасны: она просто отворачивалась и уходила прочь. Когда мы попытались применить силу, этот крошечный слоник расшвырял четырех африканцев в разные стороны, да так, что они полетели кувырком. Нам не оставалось ничего другого, как заново изловить Диму по всем правилам ловли диких слонов — второй раз в ее жизни — с помощью лассо и веревок, опрокинуть на бок, связать и в таком виде внести в предназначенную для нее клетку. Для этой операции понадобились все руки, какие только можно было мобилизовать на станции.