У каждого своя война - Тюрин Виктор Иванович. Страница 59
«Шестьдесят конных латников. Шестьдесят пять лучников. При таком раскладе победу даст только неожиданная атака! И бить надо сейчас, пока офицеры в палатке главаря! Решено!».
– Дик, готовь парней. Пойдем на штурм лагеря, – предупредив его вопрос, сразу ответил. – Прямо сейчас. Ты, Кеннет, рассредоточь и охвати лучниками лагерь. Как только мы ворвемся в лагерь, начинайте стрелять. В первую очередь тех, кто схватился за оружие и в тех, кто пытается покинуть в лагерь. И еще! Твои парни Уильям должны оставаться на своих местах все это время. Важно чтобы никто из этих головорезов не ушел! Ты меня понял?! Никто! Приступайте!
Мы сначала отползли вглубь кустов, где можно было стать на ноги, после чего офицеры поспешили к своим отрядам, а я дошел до места, где вскочил на поданную мне русичем лошадь. Привычно проверил, легко ли достается меч из ножен, затем посмотрел на латников, сидевших в седлах. Бросил быстрый взгляд на своих телохранителей, сидевших в седлах, по обеим от меня сторонам. Сердце на мгновение замерло, а потом застучало часто и настойчиво, гоня адреналин по крови.
– Вперед, парни!
Пришпорив лошадь, я помчался во весь опор, слыша за спиной тяжелый гул, в который сливаются удары множества копыт. Латники, вслед за мной выскочили на дорогу и, обогнув деревню, понеслись через луг к лагерю противника. Завидев палатки, я выхватил из ножен меч. Как только рука почувствовала его тяжесть, меня охватил какой-то боевой азарт, заставивший дико взреветь:
– А-а-а-а!! Руби!! Без пощады!! А-а-а!!
Я не слышал, как крик подхватили мои солдаты, не слышал испуганных воплей людей Граво, застигнутых врасплох. В висках, заглушая звуки, уже стучала маленькими молоточками кровь, а изнутри, из самых глубин, поднималась, растекаясь и заполняя всего меня, холодная ярость.
Конь вынес меня на полуодетого солдата, только что выскочившего из палатки и, при виде летящего на него рыцаря на коне, замершего в растерянности. Мне ничего не пришлось делать – конь буквально втоптал его в землю, а вот второму солдату удалось увернуться от копыт, но не от моего меча. Я еще успел заметить, как брызнули во все стороны капли крови из-под клинка, а конь уже нес меня дальше. Лагерь наполнился криками, лязгом, предсмертными стонами. Между костров и палаток метались ошалевшие наемники, испуганные и сбитые с толку неожиданным нападением. Натыкаясь на латников, они, словно колосья под серпом жнеца, падали скошенными нашими мечами и секирами. Правда, спустя некоторое время часть бандитов Граво опомнилась и, сбившись в отдельные группы, стала оказывать сопротивление, но это уже не могло изменить ход сражения. К тому же, как только они начинали отходить к границам лагеря, на них обрушивался ливень стрел. Не выдержав двойного удара, наемники начинали разбегаться, пытаясь спастись бегством в одиночку, и латники снова принимались за охоту. После того, как я дважды пересек лагерь из конца в конец, зверь, сидящий во мне, успокоился. Остановившись, я огляделся. Бандитский лагерь на первый взгляд представлял собой хаос в первозданном виде. Обрушенные на землю палатки, перевернутые повозки, бьющиеся на земле раненые лошади. Трупы, лежавшие в лужах крови с рублеными ранами, валялись вперемешку с телами, из которых торчали английские стрелы с белым оперением. Где-то в глубине лагеря еще были слышны крики.
Все это вызвало у меня чувство удовлетворения, как и бывает после хорошо сделанного дела. Я был доволен собой. Но стоило мне повернуться к Джеффри, который вместе с Игнацио, находился у меня за спиной, как вдруг среди возов с амуницией и запасами я увидел двух лучников, которые рылись в телеге. Еще не улегшаяся после боя ярость снова ударила мне в голову.
– Сволочи!! – бешено заорал я. – Почему не выполняете приказ?!! Кеннет!! Кеннета сюда!!
Лучники, увлеченные грабежом, не сразу обратили внимание на мой крик, тем самым еще больше меня взбесив.
– Взять эту мразь!! Где Кеннет?!!
Игнацио и несколько латников, находившихся по близости, слетели с седел и уже через минуту мародеры стояли передо мной на коленях. Спустя минуту, из-за чудом уцелевшей палатки выбежал Уильям Кеннет и бросился ко мне.
– Сэр! Я не успел! Я был на другой стороне лагеря!
– Я отдал приказ! И он был не выполнен!
– Сэр! Я…
– Ты лишаешься своей доли в добыче! Джеффри, осмотри лагерь! А ты Кеннет, молись! Если найдут хоть одного твоего лучника не в оцеплении, а занимающегося грабежом, тебя ждет незавидная участь!
Спустя несколько минут подъехал Черный Дик, в сопровождении полутора десятков своих солдат.
– Сэр! Лагерь очищен. Мои парни сгоняют пленных…
– Молодец, Дик! А сейчас быстро отправь своих солдат на прочесывание местности! Пусть ищут беглецов! Следы крови, сломанные ветки… Пусть ничего не пропускают! Ты понял?!
– Будет исполнено, сэр!
– И еще. Давай сюда палача! Для него будет работа!
– Хорошо, сэр!
Мои слова услышали стоявшие на коленях мародеры. Оба одновременно подняли головы, но голос подал только один из них.
– Сэр!! Заклинаю вас!! Пощадите!! Проявите милость!!
Ярость прошла, и сейчас я считал, что их провинность не соответствует столь суровому наказанию, но они нарушили мой приказ, а значит, тем самым, покушались на мою власть. На власть человека, которого они должны уважать и бояться. Бояться и уважать! Только так и никак иначе!
– Заткните ему глотку! Надоел! – зло буркнул я.
В следующую секунду Игнацио выверенным ударом рукоятки кинжала оглушил истошно кричащего солдата. Вопль прервался, а сам крикун сначала ткнулся лицом в траву, а потом завалился набок. Второй лучник учел момент, когда внимание сосредоточится на неподвижном теле. Рывком, вскочив на ноги, он бросился бежать, но не успел преодолеть и двадцати ярдов, как ему под левую лопатку вошел кинжал. Он еще сделал по инерции два шага, потом ноги лучника словно запнулись за невидимую преграду, и он со всего размаха рухнул лицом в траву, широко раскинув руки. Тело дернулось в предсмертной конвульсии, после чего замерло. «Достойная смерть, – подумал я, а вслух сказал. – Молодец, Игнацио.
Тот почтительно наклонил голову, принимая благодарность своего господина, после чего пошел к трупу, чтобы забрать кинжал.
К этому времени вернулся Джеффри. Кеннет, с бледным, застывшим, словно маска, лицом, смотрел на моего телохранителя, не отрывая взгляда.
– Ну что?
– Все лучники в оцеплении, господин.
– Кеннет, можешь, идти.
В течение следующего часа я получал доклады от старших дозоров и командиров групп разведчиков и отрядов, занимающихся поиском, смотрел, как сгоняют пленных, приводят пойманных беглецов. Дождавшись рапорта от последней дозорной группы, я собрал своих офицеров.
– Историю с мародерами каждый из вас знает. Кеннет, это урок для тебя! – тот опустил голову. – Запомните и передайте солдатам: за невыполнение моего приказа – смерть! Я избегал подобных наказаний, но теперь все! Хватит! А теперь, идите, собирайте солдат!
Бросил быстрый взгляд сначала на дерево, где, переброшенная через крепкий сук, висела петля, затем на начавших собираться солдат. Как они отреагируют на казнь своего собрата по оружию? Они шептались, обсуждали в полголоса, бросали на меня взгляды, а когда замечали, что смотрю в их сторону, отводили глаза, но не в глазах, ни в жестах не было явного возмущения. Я не боялся вспышек гнева, так как был уверен в себе и правильности своих действий, не говоря уже о том, что, являясь капитаном отряда, был в полном праве казнить или даже пытать своих солдат. Мне, в какой-то степени, даже хотелось, чтобы подобное случилось, так как уже успел убедиться на своем опыте, что подобные проявления непокорности надо уничтожать в зародыше, иначе они пустят корни и тогда выкорчевать их будет намного труднее. Выждав еще несколько минут, я крикнул:
– Джон! Приступай!
Джон из Суссекса, латник Черного Дика, ставший штатным палачом отряда, медленно и вразвалку подошел к лежащему на траве лучнику, который к этому моменту уже пришел в себя. С помощью одного из своих добровольных помощников он поставил лучника на ноги, а затем толчками погнал его к дереву, где приговоренного ждала петля. Под петлей уже стояли грубые козлы и лавка, которая должна была изображать ступеньку на эшафот.