Война в зазеркалье. Страница 23

Включив свет, он подошел к стулу, стал искать в пиджаке авторучку. Она лежала на полочке над раковиной. Из портфеля он вынул кожаный несессер, который дала ему Сара.

Усевшись за шатким столиком у окна, он принялся писать любовное письмо девушке, которой могла быть Кэрол. Когда наконец наступило утро, он разорвал письмо на мелкие кусочки и выбросил в уборную. При этом на полу он заметил что-то белое. Это была фотокарточка дочки Тэйлора с куклой, на ней были такие же очки, как у Энтори. Наверно, она была среди его писем. Он подумал, что карточку надо уничтожить, но почему-то не смог. Положил в карман.

Глава 9

Как Эйвери и предполагал, в аэропорту Хитроу его ждал Леклерк, стоя на носках, выглядывая между головами встречающей толпы. Наверно, он как-то договорился с таможней, не без помощи Министерства, и при виде Эйвери вышел вперед в зал и повел его по-хозяйски, как будто обходить формальности для него было обычным делом. Вот такую жизнь мы ведем, думал Эйвери; такой же аэропорт, только с другим названием, те же торопливые встречи с виноватым выражением на лице; мы живем за стенами города, черные монахи из темного дома, на улице доминиканцев. Он ужасно устал. Соскучился по Саре. Хотел попросить у нее прошения, помириться с ней, сменить работу, попробовать все сначала; хотел больше играть с Энтони. Было чувство стыда.

– Я только позвоню. Саре нездоровилось накануне моего отъезда.

– С работы, – сказал Леклерк. – Ладно? У меня встреча с Холдейном через час.

Эйвери показалось, что в голосе Леклерка он уловил фальшивую нотку. Эйвери подозрительно посмотрел на него, но взгляд того был обращен в сторону черного «хамбера» на льготной стоянке. Леклерк подождал, когда шофер откроет для него дверцу; после глупых препирательств Эйвери занял место слева, как того и требовал протокол. Шофер, видимо, утомился от ожидания. Его от них не отделяла перегородка.

– Это – новое, – сказал Эйвери, имея в виду машину.

Леклерк кивнул с привычным видом, как будто приобретение уже перестало быть новым.

– Как дела? – спросил он. Мысли его были далеко.

– Хорошо. Ничего не случилось, я надеюсь? С Сарой?

– С чего бы?

– На Блэйкфрайерз Роуд? – спросил шофер, не поворачивая головы, что он мог бы сделать хотя бы из чувства уважения.

– В штаб, да, пожалуйста.

– Такая чепуха была в Финляндии, – жестко сказал Эйвери. – Документы нашего друга… Малаби… были не в порядке. Форин Офис объявил его паспорт недействительным.

– Малаби? Ах да. Вы о Тэйлоре. Мы все знаем. Теперь все в порядке. Просто кто-то нам хотел помешать. Контроль этим очень огорчен, на самом деле. Прислал свои извинения. Вы даже не представляете себе, Джон, сколько теперь людей на нашей стороне. Вы будете очень полезны, Джон, вы единственный, кто это видел в натуре.

Что видел? – подумал Эйвери. Они опять рядом. То же напряжение, та же физическая тягостность, та же рассеянность. Когда Леклерк повернулся к нему, Эйвери на какую-то ужасную секунду представил себе . что он положит ему руку на колено.

– Вы устали, Джон, это видно. Я знаю, как это бывает. Не волнуйтесь – вы опять с нами. Послушайте, у меня для вас хорошие новости. в Министерстве решили взяться за дело серьезно. Мы должны сформировать особое оперативное подразделение для проведения следующей фазы.

– Следующей фазы?

– Конечно. Человек, о котором я вам говорил. Нельзя оставить все как есть. Мы информацию выявляем, Джон, не просто сопоставляем. Я оживил Особый отдел; вы знаете, что это?

– Его возглавлял Холдейн во время войны, занимался подготовкой…

Леклерк быстро перебил его, из-за водителя:

– …подготовкой коммивояжеров. И теперь он опять его возглавит. Я решил, что вы будете работать с ним. Вы две лучшие головы, какие у меня есть.

Боковой взгляд.

Леклерк изменился. В его манерах появилось новое качество, нечто большее, чем оптимизм или надежда. Когда Эйвери видел его в последний раз, он будто бы жил против течения; теперь он посвежел, у него появилась цель – или новая, или очень старая.

– И Холдейн согласился?

– Я сказал вам. Он работает день и ночь. Не забывайте, что Эйдриан – профессионал. Настоящий технический специалист. Старые мозги для такой работы лучше всего. Вместе с парой молодых.

Эйвери сказал:

– Я хочу поговорить с вами об операции в целом… о Финляндии. Я приду к вам в кабинет после того, как позвоню Саре.

– Приходите сразу, я хочу побыстрей ввести вас в дело.

– Вначале позвоню Саре.

Опять у Эйвери возникло необъяснимое чувство, что Леклерк пытается помешать ему связаться с Сарой.

– С ней все в порядке?

– Насколько я знаю. Почему вы спрашиваете? – Леклерк добавил, успокаивая его:

– Джон, вы рады, что вернулись?

– Да, конечно.

Он опять откинулся на мягком сиденье машины. Заметив его враждебность, Леклерк оставил его на некоторое время в покое. Эйвери принялся разглядывать дорогу и проплывающие мимо в моросящем дожде розовые, цветущие виллы.

Леклерк говорил опять тем своим тоном, как на совещании:

– Я хочу, чтобы вы приступали немедленно. Если можете, завтра. Ваш кабинет готов. Нужно много сделать. Этот человек, которого мы посылаем, – Холдейн включил его в игру. Уже будет что-то известно, когда приедем. С сегодняшнего дня вы подчиняетесь Эйдриану. Я уверен, что вам это приятно. Наше начальство согласилось выдать вам спецпропуск Министерства. Такой же, как у них в Цирке.

Эйвери отлично знал, как Леклерк строит свою речь; он, бывало, ограничивался косвенными намеками, предлагая сырье, которое должен преобразовать в своей голове уже потребитель, но не он сам, поставщик.

– Я хочу поговорить с вами об этом деле в целом. После того, как позвоню Саре.

– Хорошо, – мягко сказал Леклерк. – Приходите, и мы поговорим. Почему не придете сразу? – Он смотрел на Эйвери, повернув к нему все лицо – нечто лишенное глубины, как. лунный лик, вырезанный на бумаги. – Вы отлично поработали, – сказал он великодушно. – Я надеюсь, так будет продолжаться и впредь. – Они въехали в Лондон. – Цирк нам кое в чем помогает, – добавил он. – Им, видимо, хочется быть полезными. Всего они не знают, конечно. Министр был непреклонен.

Они пошли по Ламбет Роуд, на одном конце которой расположились владения Бога войны – Имперский военный музей, на другом – школы, между ними – больницы; кладбище, обнесенное железной сеткой, как теннисный корт. Трудно сказать, кто здесь живет. Для людей слишком много домов, для детей слишком большие школы. Больницы, может, и полны, но окна зашторены. Пыль стоит везде, как пыль войны. Стоит над низкими фасадами, душит траву на могилах: она заставила уйти всех, кроме тех, кто замешкался в темных углах, как призраки солдат, или тех, что сидят в ожидании, без сна, за своими освещенными желтым светом окнами. Эта дорога выглядит так, словно часто бывала заброшенной. Те немногие, кто вернулся, принесли с собой что-то из мира живых, смотря но тому, где бывали. Один – кусочек вспаханного поля, другой – террасу в стиле Георга IV, амбар или склад; или паб под названием «Лесные цветы».

Дорога эта заполнена учреждениями верующих. Одному покровительствует дева Мария Утешительница, другому – архиепископ Амиго. Все то, что не больница, не школа, не паб и не семинария, во власти пыли – оно мертво… Есть тут магазин детских игрушек с висячим замком на двери. Эйвери оглядывал витрину каждый день по дороге на работу, игрушки ржавели на полках. Витрина становилась все грязнее, покрывалась полосками – следами детских пальцев… Есть тут приемная зубного врача. Эйвери смотрел на дома из машины, подсчитывая их, когда они оставались позади, думая, что, может, больше их не увидит, если уйдет из Департамента… Есть тут склады за оградами, опутанными колючей проволокой, и заводы, которые ничего не производят. На одном из них регулярно гудел гудок, но, казалось, некому было его услышать. Есть тут полуобвалившаяся стена со старыми военными плакатами – армия зовет тебя куда-то… Они обогнули Сент-Джордж-серкус и выехали на Блэйфрайерз Роуд, здесь они уже дома.