Летун. Фламенко в небесах (СИ) - Воронков Александр Владимирович. Страница 13

Сбитый тогда самолёт, кстати, мне подтвердили: «Подляска» грохнулась в полукилометре от позиций республиканских артиллеристов. Тот факт, что истребитель, пусть и не новейший, был сбит лёгким бомбардировщиком, сильно удивлял народ. Хуан Руис, комиссар БАО[6] и по совместительству особист (предыдущий был списан из авиации в пехоту за какие-то прегрешения) опрашивал меня через переводчицу часа два, а уже в темноте усадил в машину и отвёз в Валенсию: естественно, наш аэродром был устроен за городом, взлетать и приземляться рядом с жилыми домами — то ещё «удовольствие» и для пилотов, и для мирных жителей. Вот здешний аэродром, Ламиако, расположен совершенно по-дурному:его единственная взлётно-посадочная полоса, позволяющая уйти в воздух только одиночному самолету, зажата между заводскими корпусами. Ну кто так строит? Одна радость — ВПП заасфальтирована, можно взлетать-садиться и в дождливую погоду. Там я был затащен во вполне функционирующее, несмотря на войну, фотоателье и запечатлён для истории как был — в американской солдатской куртке со споротыми нашивками, расстёгнутом армейском полупальто, перекрашенном в грязно-чёрный колер и одолженной комиссарской фуражке с пятиконечной звездой. Увы, снимок получить на руки так и не удалось: нас перекинули под Бильбао. Но Руис, как оказалось, до мятежа учительствовал и писал заметки в газету, вот и решил для вящего революционного подъёма народных масс написать очерк об русском американце, победившем в воздушном поединке. Испанцы вообще порой излишне романтичны — но не спорить же с особистом…

— Камарадо Денисио! — Моему новому бортстрелку Хуану Педросу никак не даётся фамилия «Русанов» и он, как и большинство местных товарищей, сокращает обращение до «камарадо Денисио Русо», а чаще — просто «Денисио». Да на здоровье, я сам по-испански не очень, чтобы очень, а уж каталано для меня и вовсе сложен в понимании. Хорошо ещё, что большинство авиационно-технических терминов звучат интернационально и с механиком мы более-менее понимаем друг друга при возне с бомбёром. А не возиться нельзя: наш «Бреге» «ушатан» в край и я не удивлюсь, если когда-нибудь с ним произойдёт конфуз наподобие случившегося в первый здешний полёт Лорда. Не хочется, конечно, но морально я уже готов остаться в небе без самолёта. На такой случай я уже тщательно разобрал и переуложил заново оба парашюта — и мой, и бортстрелка. Благо, в своё время специально учился этому кропотливому делу. Жаль только, что парашюты оказались непривычными: мне, как пилоту, выделили советский ПЛ-1 — лицензионную копию американской системы Ирвинга, поставленную из СССР, а вот на бортстрелках ещё королевское военное министерство Испании — судя по штампам с датой выпуска — решило сэкономить, подсунув им аэростатный французский, сконструированный Жоржем Жюкмесом ещё в Империалистическую. Ничего не могу плохого сказать: как средство спасения он функционировал приемлемо. В ту войну с ним выпрыгивали и благополучно приземлялись несколько десятков летунов, в том числе и в России, из подбитых аэропланов и аэростатов. Вот только кабина бортстрелка в «Бреге» сконструирована так, что парашют можно разместить только под собственной задницей. А творение Жюкмеса упаковывается в полужёсткий цилиндроконический чехол и в результате стрелок вынужден в полёте торчать наружу почти по пояс. Холодно, неудобно и рискованно, не говоря уже о негативе для аэродинамики в полёте. Но тут не до переборчивости: как говаривал путешественник Фогг из австралийского мультфильма, «используй то, что под рукою и не ищи себе другое»[7].

— Камарадо Денисио! Тебя зовёт тененте Лорд! Быстро надо!

Ну, надо так надо. Прекращаю сборку пулемётной ленты, вытираю руки ветошкой, хлопаю по ноге стоящего на трапике и копающегося в моторе Ферреро:

— Франсиско, я иду к командиру эскадрона. Постарайся поскорее закончить. И найди Руиса Рохо, надо заправить «Звёздочку».

— Хорошо, ком-ман-диир! — Механик у меня очень серьёзно относится к своим обязанностям. А после того, как мы со стариной «Бреге» сбили «PWS-10», он и вовсе перекрестил машину в «Эстреллу — Звёздочку», если по-русски, изобразив новое имя на капоте в цветах республиканского флага[8].

В штабное помещение мы явились на пару с Эдди. Шнайдер — больной на всю голову авиацией, даже женился парень на ведущей авиационной рубрики «Джерсийской газеты», с которой познакомился на каком-то авиашоу. Так что почти всё свободное время Эдвард Август «любился» со своим самолётом — ежели, разумеется, не пил. Увы, свою Гретхен он мог любить сейчас только на расстоянии: она, вместе с жёнами Акосты и Лорда проживала сейчас во французском Биаррице в ожидании супругов. Почему эти миссис не остались в США — лично мне непонятно: разве что решили побывать на курорте. Но как по мне, зимой погода даже в Новой Аквитании никак не курортная: холодно и сыро. Но кто я такой, чтобы понять женскую логику? В бытность мою Бехтеевым это не удалось до самой смерти…

Мы оказались последними прибывшими. Помимо пилотов из «Янки», в углу кучковались четверо ребят в кожаных регланах и до боли знакомых хромовых комсоставских сапогах, а за столом, помимо начальника аэродрома, сидели широкоплечий коронель в тёмно-зелёной авиационной пилотке старого образца и комиссар-инспектор с обветренным лицом и покрасневшими от недосыпа глазами.

Полковник начал говорить по-английски, с сильным акцентом, но вполне понятно. После каждой фразы его слова переводил на русский с примесью польского комиссар — явно для ребят в регланах и хромачах.

— Товарищи авиаторы! Командованию стало известно, что сегодня в штаб Франко в Бургосе приезжают генералы Видаль, Иглесиас и Кабанильяс. Они планируют провести важное совещание и поучаствовать в праздновании Рождества. Вы знаете, что это — военные преступники и негодяи — но негодяи умные и талантливые генералы[9].

Их необходимо уничтожить. Сообщение о совещании генералов-мятежников получено недавно и уже поздно искать и концентрировать в ударный кулак много самолётов. Сейчас быстро нанести удар с воздуха можете только вы. Кидать бомбы приказываю интернациональному эскадрону, истребительное прикрытие проведут «чатос» тентеля Конрада[10]. К вашим самолётам уже доставляют бомбы и бензин. Есть вопросы? Нет вопросов. Приступить к исполнению приказа!

М-да. Довели приказание, что называется. Зачем только всех собирали? На приезжее начальство посмотреть?

— Вопрос есть, мистер колонель! — Это Лорд. Он у нас в «Янки» старший по званию: хотя и ушёл в запас после Империалистической уоррент-офицером, но здесь носит на рукаве знаки различия альфереза, а на груди — смущающие начальство две узкие лейтенантские нашивки. Временный тентель, как здесь говорят. Ну не полагается тут всяким старшинам и мамлеям командовать звеньями да эскадрильями! — У наших пилотов неподалёку, в Биаррице, живут жёны. Нам троим обещали, что на Рождество будут предоставлены недельные отпуска. А теперь вы заставляете совершать небезопасный вылет. Что скажете, мистер колонель⁈

М-да… В будущем ходила байка о том, что американские морпехи в Ираке отказывались воевать, если им вовремя не доставляли туалетную бумагу — дескать, некомфортные условия. После слов Фреда мне подумалось: а ведь, похоже, это может быть и не байкой… Жена — это, конечно, хорошо (хотя и не всякая). Но требовать отпуска, притом за границу, да в воюющей армии… Слов нет. По крайней мере, культурных. А некультурные американцы не поймут.

Из-за стола поднялся комиссар-инспектор:

— Камарадо тентель! Командование знает, что с вами и другими иностранными авиаторами правительство Республики заключило контракт. Согласно контрактам, ваша обязанность — управлять предоставленными вам самолётами и участвовать в боях. Про то, что вы будете иметь отпуск и своих сеньор именно на Рождество, в контрактах ничего не скащано. Если вам это обещали начальники на местном уровне — хорошо. Командование уточнит, почему такая накладка произошла. Но сейчас требуется ваше участие в боевой операции. Всё — согласно подписанным контрактом. Идите и летите, а после возвращения из полёта посмотрим, что дальше.