Ямата-но Орочи (СИ) - Чудинов Халег. Страница 30

Думается мне, что в ту пору многим казалось бессмысленным вести хронику. Ниншу Рикудо было в расцвете, знание распространялось без преград. Наверное, многие непосредственно знавшие Хагоромо жили в ожидании скорого счастливого царства всеобщего блаженства. Но их Мессия ушел, а его сыновья и последующие потомки утонули в пучине братоубийственной войны. Диво, что вообще хоть какие-то легенды сохранились. И то в немалой степени оттого, что сам Рикудо решил оставить завещание потомкам. Впрочем, и оно насколько монументальное и нерушимое, настолько же сложно читаемое.

— Может, легенды и не точны, но кое в чем можно не сомневаться, — Сальма подошла ближе к картине, к ее части, повествующей о событиях, предшествующих появлению Кагуи. — Есть у людей чакра или ее нет, но воевать они не перестанут никогда.

Я тоже посмотрел на изображение двух противоборствующих армий и пожал плечами.

— Странно ожидать иного. Жизнь — это эволюция, а эволюция — вечная борьба. Отбору подвержена не только биологическая часть живых существ, но и социальная. Поэтому пока мир жив, настоящего мира в нем не будет никогда.

— Но мы попробуем его создать? — обернулась ко мне Сальма. — Ты обещал мне.

Я с интересом посмотрел в глаза требовательно глядящей на меня королеве.

— Сейчас ты напоминаешь Кагую, — попытался уклониться я от ответа, — которая считала землю своими угодьями и пожелала запретить в них всякое кровопролитие.

— Мир, скованный железом, кровью и любовью. Ты обещал, — настойчиво повторила Сальма.

— Сковать народ законом и железом оружия, за ним стоящим, можно. Связать врагов узами крови и породнить их тоже, хоть для этого уже требуется моральное усилие. Но с любовью сложнее. У Рикудо это не получилось, — я вновь пожал плечами и улыбнулся. — Я пока пытаюсь.

— Пытаешься, начав еще одну войну?

— Война идет давно, пусть и без открытых сражений, — вздохнув, покачал я головой. — И вообще-то ничего я не начинал — это на мою Унию напали.

— Конечно, охотно верю. И я понимаю мотивы, побудившие тебя спровоцировать Страну Пламени, но мог бы попытаться ослабить ее, если это нужно было, стравив с бесполезными шиноби Юмегакуре, например.

— Сальма…

— Что? Хочешь сказать, что я слишком жестока и цинична? — с ироничной улыбкой спросила королева. — Да, так и есть. Я всего лишь королева, а не ками. Жизни людей из других стран для меня имеют меньшее значение, чем мои подданные, которых ты пытаешься теперь втянуть в эту войну.

— И с таким подходом ты просишь меня подарить тебе мир? — рассмеялся я.

— Именно потому что ты никогда не последуешь таким моим советам, я и верю, что у тебя это получится, — улыбнулась в ответ Сальма. — Кстати, в последнее время ты стал веселее. Дело же не только в дне рождения. Что-то произошло?

— Возможно… — ответил я, не став вдаваться в подробности, потому что заметил приближающегося слугу, который скоро сообщил:

— Ваше величество, Казекаге прибыл в Роуран.

— Хорошо, Майкеру, — кивнув, отозвалась Сальма, сказав уже мне: — Ну, пойдем встретимся с зятьком Орочимару Рюсея.

— Да, точно… Зятек, — следуя за Сальмой, я вспомнил об одной раздражающей мелочи и активировал Бьякуган. — А где Ее высочество? А, вот она. Отлично.

— Что моя дочь опять сделала не так? — коварно усмехнувшись, спросила Сальма.

— О, Сара самый чудесный ребенок на свете, единственное, что меня смущает — это ее вкус.

— Гм. А мне кажется, что у нее замечательный вкус.

— Не исключаю. Во всем, кроме мужчин.

— Ох. Это у нее наследственное.

Я скептически посмотрел на Сальму. Она в ответ с нескрываемой иронией на меня. Мне оставалось только обреченно вздохнуть. Да, на мой взгляд, Сара поступила очень глупо. Но сделанного не вернешь. Раз ей так хочется, то пусть так и будет.

— Знаешь, выбор будущего принца-консорта - дело не легкое, — решила развить тему Сальма, глядя вдаль сквозь окна дворцовой башни. — Рюмьяку — большой соблазн для многих. Слишком большой. Он может помутить разум самым честным людям. Нужно быть осторожной. И нужно оставаться меркантильной — брак должен принести пользу государству. Редко удается найти мужа, который не соблазнится доступной чакрой, чтобы брак с ним пошел на пользу всей стране. И чтобы супруги любили друг друга. Не многим так везет. Я не самая везучая королева, но моей дочери удача улыбнулась — это замечательно.

— Не самая везучая королева? — возмутился я. — Во-первых, это ранит мою нежную душу. Во-вторых, ты первая королева, ставшая бабушкой, за всю историю Роурана.

— Ох, какой ценой мне это далось, — сокрушенно воздела руки к небесам Сальма. — Мой возлюбленный муж погиб.

— Это были временные трудности.

— Он полнейший остолоп!

— Благодаря которому ты выглядишь на пару десятков лет моложе своего возраста.

— Ох, он еще и бестактная скотина, позволяющая себе иметь нескольких жен на стороне.

— Подарившая тебе Сунагакуре скотина.

— У него завышенная самооценка, — нахмурилась королева.

— Ками это позволительно.

— У него чрезмерно завышенная самооценка, — неодобрительно цокнула языком Сальма, — для того, кто не может даже притащить сюда свое тело.

— Как будто тебя это сильно заботит.

— Пф!

На этом спор угас, Сальма замолкла, загадочно улыбаясь и глядя на пейзажи за окном. Там, за частоколом башен, открывался вид на жиденький лесок. Он не шел ни в какое сравнение с густыми чащами Страны Огня, в которых по ветвям вековых деревьев шиноби могли скакать пуще обезьян. Нет, здесь деревца тоньше, зачастую усыпаны колючками. Хотя среди них встречались и более внушительные растения, чьи стволы напоминали бочки. Пустыня с минимальным уровнем осадков была не самым благоприятным местом обитания для деревьев. Чтобы вырастить их здесь, пришлось редактировать геном. В итоге получились некие подобия янтака, саксаула да баобаба. Но королеве, любимой комнатой которой во дворце всегда была оранжерея, такой пейзаж нравился куда больше песчаных дюн, зачастую одаривающих город пылевыми бурями.

Думаю, за один только этот лес она готова простить мне многое. И уж тем более простит отсутствие оригинального тела. В этом мире распространена вера в реинкарнации, колесо сансары и все такое прочее, присущее восточным традициям. О нем, о перерождении, бытуют разные представления. Есть теория о нечестивости физического тела и необходимости его умерщвления и истязания ради духовного освобождения. Зачастую тело рассматривалось временным вместилищем, в котором нужно было хорошо себя вести, чтобы попасть в Чистый мир для блаженного в нем существования перед новым рождением. Но так или иначе, здесь физической оболочке придавали меньшее значение, чем в привычной мне культуре, в которой доминировало представление о вечной жизни именно в своем теле. Это впитывается с молоком матери и языком отца. Поэтому для местных в большинстве случаев физическая оболочка не более, чем временный скафандр, которому придается значительно меньшее внимание, чем душе.

Семейный культ Сальмы не исключение, поэтому она легко приняла меня в другом облике. Зато исключением из прочих культов и учений в некотором роде стало порожденное мною Рюджинкё, как ни странно. В нем постулируется вечная жизнь пусть и не в своем материальном воплощении, но душа связывается с обликом, и конечной целью в посмертии является не перерождение, не растворение в ничто, а продолжение жизни в стремлении к духовному совершенству с сохранением индивидуальности. В общем, это на пальцах объяснить сложно, но итогом стало то, что Кушина не до конца воспринимает клонов как меня, хотя это я и есть, просто в других «скафандрах».

В общем, сложно все это. Нужно Кушину отправить в Роуран на лето, чтобы Сальма ей мозги промыла. Хотя… Как бы обратного не произошло. От Кушины можно всякого ожидать.

— Ох, матушка! Опять ты задерживаешься!

Эти слова Сара произнесла вместо приветствия сразу, как только мы с Сальмой вошли в один из залов дворцовой башни, где предполагалось встретить Казекаге.