Воды дивных островов - Моррисон Уильям. Страница 67

Отвечала Заряночка:"Скажу, что отправимся мы туда, и что благодарю я тебя и твоих сыновей за дружеское ко мне участие, и да поступит со мною Господь так, как вознагражу я вас за службу. Но ответь мне, достойный Джерард, как так случилось, что готов ты покинуть родню и друзей, и следовать за побродяжкой по путям и дорогам?" Отвечал Джерард:"Госпожа, думается мне, что красота лица твоего и тела любого заставят последовать за тобою, в ком осталась хоть капля мужества; даже если придется ему для этого покинуть дом свой и все свое достояние. Но что до нас, не осталось у нас ни крова, ни скарба, ибо разбойники Красной Крепости угнали весь мой скот, и сожгли мой дом, и приключилось это месяц назад". "Да, - сказала Заряночка, - а как так случилось, что не осаждаешь ты Красную Крепость, дабы отомстить за себя?" "Госпожа, - отвечал Джерард, - когда вербовали войско, меня сочли черезчур старым, засим шериф меня не взял, и, более того, позволил и сыновьям моим остаться при мне, дабы зарабатывали они мне на жизнь; да благословит его за то Господь и святой Леонард! Но что до родни моей, должен я сказать тебе, что родом я не из здешних краев, а из славного города Аттерхей, и когда послал за мною олдермен, дабы отвести к тебе, я уже почти собрался было туда вернуться. А, по чести говоря, удобнее всего ехать в Аттерхей через Град Пяти Ремесел, хотя путь этот скорее безопасен, нежели краток; ибо оттуда до города Аттерхей шесть десятков миль или около того, и дорога тем длиннее, что огибает она опасный лес, обитель неизбывного страха и дьявольских наваждений, под названием Эвилшо. У самой кромки того леса и стоит Аттерхей, веселый и изобильный торговый город, дом моей родни. Засим Град Пяти Ремесел и нам до крайности удобен; ибо, когда ты с нами распрощаешься, что, надеюсь я, произойдет нескоро, тогда мы окажемся почти что дома, и попросту туда и отправимся".

Заряночка снова поблагодарила старика от всего сердца; и, пока ехали они своим путем, в душе девушки словно бы пробудилось смутное воспоминание о днях детства, проведенных в доме ведьмы, и захотелось ей оказаться в городе Аттерхей и на окраинах Эвилшо.

Так ехали они, не задерживаясь, и вели промеж себя утешительные беседы; и дивилась Заряночка, что в состоянии высоко держать голову, ибо горькие мысли о прошлом и тоска утихли совсем недавно, но уж так случилось, что только изредка повергали они девушку в отчаяние, и умолкала она; а по большей части внимала Заряночка рассказам старика и юношей о днях в Гринфорде, и напастях неспокойного времени, и грабежах и разбое, и об обычаях торговцев и мастеровых.

Час спустя после полудня всадники расположились на отдых в лощинке среди холмов, рядом с омутом, на берегу коего росли три куста боярышника; и как только спешились скитальцы, старик преклонил перед Заряночкой колена, и взял ее за руку, и поклялся служить ей верой и правдой, и во всем и всегда исполнять ее волю; а затем поднялся и повелел своим сыновьям поступить так же. Оба юноши по очереди опустились перед спутницей на колени, смущаясь и конфузясь, несмотря на то, что оба были крепкими и отважными молодцами; и с трудом заставили себя взять девушку за руку; но когда сомкнулись их пальцы, выпустить руку оказалось куда как труднее.

Еше миль двадцать пять проехали они за тот день, и ночью крышей над головою послужило им только звездное небо, но Заряночку это нимало не огорчило; они договорились по очереди поддерживать огонь, и трое мужчин долго сидели у костра, и Заряночка поведала им кое-что о своей жизни; и пока рассказывала она про Обитель у Леса и про Великое Озеро, Джерард начал догадываться, где происходило дело, однако же с уверенностью ничего утверждать не мог, потому что, как говорилось в повести выше, редко кто из мира людей отваживался вступить в Эвилшо, или знал о берегах Великого Озера со стороны леса.

Таким же образом ехали странники весь следующий день, и к вечеру добрались до селения в зеленой долине среди холмов, и там заночевали у пастухов, что немало дивились красоте Заряночке, так, что даже сперва не осмеливались к ней приблизиться, до тех пор, пока Джерард и его сыновья не переговорили с ними по-дружески; тогда, воистину, оказали они пришлецам радушный прием, по непритязательному обычаю горцев. По-прежнему трудно им было отвести глаза от Заряночки, а стало еще труднее, когда услышали они нежный голос девушки; она же спела пастухам несколько песен, кои выучила в Замке Обета. Болью отозвались эти песни в сердце Заряночки; но решила она, что должна хоть чем-то воздать сим добрым людям за гостеприимство и радушие. Затем пастухи запели свои песни, песни нагорий, подыгрывая себе на свирели и арфе, и весьма подивилась Заряночка тому, что, в то время как пела она о любви и рыцарских подвигах, глаза ее оставались сухи, при звуках незамысловатой музыки пастухов по щекам ее потекли непрошенные слезы. По-домашнему уютной и милой показалась ей зеленая, поросшая ивами долина, и ночью, прежде, чем заснуть, долго лежала она в тишине, в окружении мирных людей; и не смогла Заряночка сдержать рыданий, от жалости к сладостному горю собственной любви, и от жалости к огромному запредельному миру, обычаи многочисленных обитателей которого только начинали открываться перед нею.

На четвертый день проехали они не так много, чтобы добраться до Града Пяти Ремесел, но провели ночь под открытым небом в долине у возвышенности среди холмов, о которой поминал Джерард. Заряночка пробудилась спозаранку, и растолкала своих спутников; они сели на коней, и поскакали вверх по склону, преградившему им путь, и вскорости оказались на самой вершине. Тут Заряночка громко вскрикнула от радости при виде дивного края, что открылся ее взору, при виде белокаменных стен и башен огромного города, по сравнению с которым Гринфорд казался совсем крошечным.

Затем спустились они вниз, к пастбищам, и, едва миновал полдень, вступили под своды городских врат, и снова подивилась Заряночка, глядя, сколько разных людей снует туда-сюда по улицам, и толпится на рынке: торговцы, и воины, и ремесленники, и городская знать; и, по чести сказать, слегка сжалось у нее сердце, и показалось ей, что куда как непросто будет иметь дело с таким количеством народа: ведь пройдут они по правую ее руку и по левую, и даже не заметят, что есть она на свете.

Как бы то ни было, Джерард, что хорошо знал город, привел девушку к богатому постоялому двору, где и она, и ее спутники разместились со всеми удобствами. Тотчас же, не успев снова побывать на улице, принялась Заряночка разбирать изящное рукоделие, что привезла с собою, и рукописи тоже, и заканчивать то, что оставалось незаконченным. И послала она Джерарда и его сыновей узнать, где находится рынок для такого товара, и позволят ли ей торговать там, или в каком-либо ином месте; и Джерард отыскал здание гильдии вышивальщиц. Глава гильдии принял гостя учтиво, когда услышал, что в город приехала искусная мастерица, и дал ему понять, что никто из промышляющих ремеслом такого рода не имеет доступа к рынку, кроме как с разрешения гильдии помянутого ремесла; но, сказал он, гильдии щедры и учтивы, и не в их привычках отказывать в помянутом разрешении, коли работа и впрямь хороша и добротна; и повелел он Джерарду передать своей госпоже, что лучше бы ей принести образчики своего рукоделия в здание гильдии как можно скорее. Засим на следующий же день Заряночка отправилась туда, и встретилась с главой гильдии, человеком пригожим и статным лет сорока пяти, каковой с первого же мгновения воззрился на гостью во все глаза, как если бы полагал, что недурной это способ провести время. Девушка разложила перед ним свою работу, и хотя непросто было главе гильдии оторвать глаза от самой Заряночки, однако когда поглядел он на вышивание чужестранки, нашел он его лучше лучшего, и сказал ей так:"Дева, вижу я пред собою то, за что станут платить большую цену знатные лорды и леди этого края, и богатые бюргерши, а в особенности же высокопоставленные прелаты; и все, что наработаешь ты, обратится для тебя в золотую монету; а теперь, когда увидел я, какова ты, порадуюсь я умножению твоего состояния. Но как бы усердно не трудилась ты, рук-то у тебя всего одна пара, хоть и дивные это руки, да пара всего одна". Тут глава гильдии резко замолчал, ибо и впрямь не сводил глаз с рук девушки, сожалея, что взору открыты только запястья, так что едва осознавал, что говорит. Засим покраснел он и молвил:"Воистину знаю я, что никакие другие руки, кроме твоих, не смогут такого вышить, и рисунка такого не начертят. Но тебе понадобятся служанки, чтобы дом обставить (ибо сей могучий старец вряд ли к тому сгодится); и ученицы тоже, дабы помогали тебе в работе; коли захочешь, я сыщу для тебя самых лучших. Скажу более: хотя наверняка я знаю, что ни одна женщина в мире не обращается с иглою так, как ты, однако приходит сюда порою средних лет женщина, измученная невзгодами, богобоязненная, кроткая и добрая, и, клянусь святой Люсией! - теперь, как гляжу я на тебя снова, думаю, что походила бы она на тебя, кабы была молода, и свежа, и исполнена сил, как ты. Так вот говорю я, что вышивание этой женщины, как это не удивительно, отчасти сходно с твоим, и работа ее казалась нам превосходной до тех пор, пока я не увидел твою. Тем самым зарабатывает она на жизнь весьма прилично, ибо прилежна и усердна; но не лежит ее сердце ни к тому, чтобы взять учениц, ни к тому, чтобы войти в гильдию, а обе эти возможности открыты как ей, так и тебе, прелестная дева. Теперь же, коли захочешь, присоветую я ей вступить в нашу гильдию заодно с тобою, а затем можете вы обе взять себе по три ученицы, и откроете в нашем городе хорошую школу, и гильдия наша весьма тем прославится, ибо подобной работы не сыскать во всем мире. Что скажешь на это?"