Навстречу Рассвету (ЛП) - Кинли Т. С.. Страница 30

Питер

Глубокие раскаты грома стихли, уступив место размеренной барабанной дроби дождя. Поглощавший меня гнев исчез, и вместо него появилась тошнотворная боль, разъедающая грудь. Обратный путь в Неверленд был долгим и тихим. Трипп и Райдер либо знали, что сейчас не время для разговоров, либо тоже погрузились в свои мысли о Гвен.

Я чувствовал давление письма, которое она оставила. Я засунул его за пояс, и казалось, что оно выжигает в моём боку клеймо. Я успел прочитать буквально первые несколько слов, и этого оказалось достаточно, чтобы воплотить в реальность мои худшие опасения. Неужели она действительно просто взяла и ушла по собственному желанию? С моим заклятым врагом? Мой полёт застопорился, и мне пришлось перенаправить свои мысли, чтобы оставаться в воздухе.

Разум метался, пытаясь понять, где я облажался. Я старался быть тем, кто ей нужен. Показать ей моменты красоты в катастрофе жизни, от которой я её спас. Ответит ли её письмо на вопросы, которые грозили сломить меня? Я питал некоторую надежду, что её слова дадут мне хоть какое-то утешение.

Ты дурак. Ты знал, что не сможешь удержать её.

Мой разум не был моим союзником и продолжал напоминать мне обо всём, чего я целенаправленно избегал с тех пор, как взял её с собой. Я всегда знал, что наше время вместе мимолётно, но не осознавал, как сильно я надеялся, что судьба изменит этот курс для нас. По глупости думал, что то, что у меня было с Венди, было любовью, но она меркла по сравнению с тем, что я чувствовал к Гвен. Она была моей настоящей парой. Той, кого Божество создала специально для меня, и другой не будет. В этом я был абсолютно уверен.

Мы добрались до лагеря, когда сгущались сумерки — единственным признаком перемены было потемнение и без того серого неба. Весь Неверленд был окутан тёмно-серой меланхолией, затуманившей мой разум и моё сердце. Что-то в лагере было не так — слишком тихо. В глубине моего сознания зазвенели тревожные звоночки, но я их проигнорировал. Я был не в том настроении, чтобы отвлекаться на подобные мысли. К чёрту мои обязанности на этом богом забытом острове. Я бы поприветствовал давно отложенную смерть в этот момент. Возможно, приключение не было бы таким болезненным.

Единственное, что мне сейчас хотелось сделать, это прочитать последние слова Гвен. Мне нужно было попытаться осмыслить всё, что произошло. И мне не нужна была публика.

— Трипп, Райдер, я отпускаю вас на ночь. Отдохните немного, а утром мы перегруппируемся.

— А что насчёт письма? — спросил Райдер. Он был похож на потерянного щенка. Он мог выбрать любую девушку-фейри на этом острове. Но судьба, эта противная сука, заставила его влюбиться в единственную девушку, которую он не смог удержать. Он всегда был эмоциональным человеком, с душой нараспашку, и теперь я мог видеть, как боль сочится из него. Но у меня не было настроения разбираться с его ерундой. Мне нужно было побыть одному.

— Что насчёт него?

— Разве ты не думаешь, что мы с Триппом заслуживаем увидеть то, что она написала?

— Нет, на самом деле я так не думаю. Это ничего не изменит. Она ушла, Рай, и не вернётся. Преодолей это! Иди найди какую-нибудь девушку-фейри, в которую сможешь вставить свой член. Я уверен, ты сразу забудешь о ней.

— Преодолеть? Как ты преодолел? — обвинил он, указывая на ливень, под которым мы стояли. В глазах у меня вспыхнуло красным, и я бросился на него. Моё нестабильное настроение было на коротком поводке, и выместить его на братьях в данный момент не казалось таким уж плохим вариантом. Но мне нужно было побыть одному. Привести голову в порядок. А он просто не оставит это проклятое письмо в покое.

— Полегче! — рявкнул Трипп, встав между нами. — Пэн, может, тебе стоит отправиться за ней? Может быть, тебе наконец-то пора вернуться домой… навсегда.

Я фыркнул, отвергая его упрощённое видение того, чем всё это может закончиться. Как будто я мог улететь в какое-то «Они жили долго и счастливо». Неверленд так сильно запутала меня в своей паутине, что я никогда не смогу уйти отсюда, по крайней мере, навсегда. У таких людей, как я, не бывает счастливого конца. Я несу на себе основную тяжесть мирового зла, чтобы все остальные могли иметь этот «счастливый конец».

— Вот как это всегда должно было закончиться. Ей никогда не суждено было стать нашей. Она знала это, и теперь нам придётся научиться с этим жить, — я выплюнул слова, которые, как я знал, так и не смог принять, но на этом разговор закончился. Я хотел сохранить видимость, что я, как их лидер, держу всё под контролем. Я знал, что моя уверенность ускользает из моих рук, и мне нужно было уйти от них. Я развернулся и направился к своему дому.

— Но, Пэн, тебе не кажется, что…

— Оставь его в покое, Рай. Давайте все сначала остынем.

***

Я шёл прямо к захламлённым полкам. Шарил по ним, пока не нашёл то, что искал. Я снял с верхней полки бутылку и вытер пыль, обнажая янтарную жидкость внутри. Я забрал ценную бутылку рома после особенно жестокой битвы с Крюком. Это была ночь, когда он убил Гейджа. Сложность борьбы с таким бессердечным ублюдком, как Крюк, заключалась в том, что у него не было слабостей. Не было ничего, что не было бы для него расходным материалом. Я взял единственную вещь, которая, казалось, доставляла ему удовольствие, и выставил её на всеобщее обозрение как военную добычу, которую я смог добыть.

Я откупорил бутылку зубами и сделал глубокий глоток. Алкоголь мгновенно распространился по телу, обжигая грудь, и я закашлялся. Я никогда не пил. Я баловался церемониальными напитками, но никогда не напивался. Я не мог позволить себе потерять контроль таким образом. Но сейчас это было именно то, что мне нужно. «Погрузиться в забвение» обещала мне эта бутылка.

Я вытащил письмо Гвен из-за пояса и медленно разгладил страницы на своём маленьком столике. Глубоко вздохнул и потратил некоторое время, проводя руками по текстурированному пергаменту. То, что я думал, было одним письмом, на самом деле оказалось четырьмя. По одному для каждого из нас. Мне так хотелось прочитать это, но теперь, когда у меня, наконец, появилась такая возможность, я раздумывал, хочу ли я вообще знать, что там написано? Чёрт, я чувствовал себя разбитым из-за того, чтобы отдать Потерянным Мальчикам их письма. Ненадолго подумывал сжечь их, но знал, что никогда не смогу заставить себя сделать это. Её слова вывернут меня наизнанку? Станем ли мы когда-нибудь после этого теми же Потерянными Мальчиками?

Мне пришлось размять плечи, чтобы снять напряжение, завязавшееся там. Я сделал ещё один большой глоток рома. Жидкая храбрость. По крайней мере, многие так об этом говорили. Как, чёрт возьми, убого. Мне… пресловутому Питеру Пэну, который мог противостоять самым зловещим пиратам, требовалась смелость, чтобы прочитать блядское письмо. И всё же мои руки дрожали, когда я переворачивал страницы. Мне нужно сделать это. Вонзить кинжал в своё сердце и потом решить, как с этим жить.

«Дорогой Питер,

Я не могла уйти, не попрощавшись. Пожалуйста, прости меня за то, что я приложила все усилия, чтобы доставить тебе это письмо. Я забыла, что это была всего лишь фантазия. Мимолётная отсрочка от реальности, и это было именно то, что мне было нужно. Это дало мне что-то, за что можно будет держаться, когда я столкнусь с трудностями, которые ждут меня дома. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за это.

Теперь я знаю, что никогда не смогу заменить Венди, но, возможно, я смогу дать тебе ту же отсрочку, которую ты дал мне. Ты столько лет живёшь с пустотой в сердце. Хоть я и не могу быть ею, не могу стать тем, кем она для тебя была, я благодарна, что смогла облегчить её потерю, пусть даже ненадолго…»

Ебать! Я в отчаянии провёл рукой по волосам. Я сделал недостаточно, чтобы она поняла, что именно её, а не Венди я искал. Венди показала мне лишь проблеск любви. Того, чего я так отчаянно хотел. Но Гвен выполнила это обещание и показала мне весь его потенциал. И я облажался. Она ушла, думая, что она действительно была заменой той, кем она никогда не могла быть. Как я мог так всё испортить? Если бы у нас было больше времени, я мог бы доказать ей, что она та единственная… а не Венди.