Капитан (СИ) - Горшенев Герман. Страница 56

Сейчас эта напасть настигла Маханта. У него украли любимую дочку. У младшего вождя азио было много жён и много детей, но именно этот ребёнок был самым любимым. Тварь особо не скрывалась. У неё было любимое место на краю теневых земель, уходившее в глубокую ночь. Огромную территорию просто вспучивал пузырь плёнки, которая убивала всех, кто туда заходил, чудовище мило сидело и поджидало: кто же придет? А вот зайти туда было совершенно нельзя. Много раз пробовали что-то придумывать. Запускали свирепые руны, целой армией на быстрых Кархах пытались проскочить, но безрезультатно. Пытались одновременно прорваться многотысячной толпой, — по терминологии моего мира «перегрузить систему», отдавая себя на смерть, — но безрезультатно. Дети были совсем рядом, но погибали, а когда умирал последний ребенок, то преграда исчезала, а замок превращался в пыль. Ледяное пятно снова возвращалось к обычной климатической зоне.

Было очень похоже на защитный барьер около храма Говорящей головы. Про него мне Склизкая говорила то же самое.

Взял тауро и направился в земли честнейших. Самая главная резиденция младшего вождя азио была совсем рядом и располагалась в сотне километрах от города. Махант, прозрачный как слеза матери, именно так его звали по полному имени, именно там и обитал, курируя дела с торговым городом.

Как у владельца права прохода по землям Людей Чести меня беспрепятственно пустили за стену, без проблем разыскал дворец и даже вошёл внутрь. Честнейшие принципиально держали двери открытыми, а вот к самому вождю меня не пускали. Меня узнали, но объяснить, что мне надо к младшему вождю, и прямо сейчас, не получалось. Что я, преисполненный наглости и неадеквата сумасшедший, с которым даже поединки совершать нельзя, могу в эти минуты рассказать честнейшему младшему вождю?

Я торчал у дверей весь световой день, уговаривая охрану и хватая за рукава проходящих мимо важных людей. Со мной здоровались и вежливо объясняли, словно тупому ребенку, что сейчас самое неподходящее время для любой аудиенции. Эпопея продолжалась почти до вечера, потом вышел крупный мужчина.

Он был типичным азио, как и все остальные, с узкими щелками глаз, круглолицый и носил козлиную бородку и тончайшие и длинные усики, заплетённые в косички и свисающие до груди. С минуту изучающе смотрел на меня, а я — на него. Мужик состоял в свите Маханта, когда я устраивал свои безобразия. Мы оба друг друга отлично помнили. Потом он просто кивнул, и стражники разошлись.

Зашли в пышное помещение, наполненное удивительной эстетикой. На небольшом диванчике, сделанном столь же искусно, как и всё остальное, восседал младший вождь. Я поздоровался, и он мне приветственно кивнул:

— Архераил, что ты хотел? Сейчас я не готов устраивать с тобой никакие состязания. Я в скорби, извини. Я знаю, что ты простоял весь день, и думал, что ты сам это поймёшь, и, видя, что простые вещи недоступны твоему пониманию, пригласил тебя, чтобы сказать это словами. Сейчас совсем не время для разговоров. Всё — потом. Я не буду с тобой разговаривать сейчас.

Такой вежливости я не ожидал. В комнате помимо Маханта и громилы с усами находились ещё трое пышно одетых и крупных мужчин азио.

— Я хотел поговорить с глазу на глаз, — решил настаивать я.

— Здесь нет лишних ушей, и твои слова правды услышат только те, кто этого достоин. Сказанное останется только здесь, — кивнули в ответ.

— Я знаю, в чём проблема! Смотри, — подошёл к мужику с усами и завязал узелок.

Через долю секунды очутился висящим над полом и поднятым за шкирку. В руках очень злого азио, переливаясь светом, сиял клинок, но без кивка Маханта расчленять меня не решились, а я, спокойно зависнув в воздухе, продолжил:

— Что я сейчас сделал?

— Ты его оскорбил, — спокойным тоном сказал младший вождь.

Я покачал головой:

— Нет. Я не оскорбил. Разве связывание усов является оскорблением? Об этом ходят негласные правила или есть свод законов? Может, в ваших песнях говорится о том, что если связать усы, то я нарушу законы или это обида? А всё потому, что вы сами не знаете, что с этим делать. Никто никогда раньше этого не делал, поэтому вы ещё не придумали, как поступать. А я знаю!

На меня смотрели с удивлением и интересом:

— С усами?

— Что делать с усами — не в курсе, но зато я знаю, что делать с твоим ребёнком, — сообщил я уверенно.

Повисла злобная тишина. Мужик поставил меня на пол, убрав клинок.

— И что надо делать?

— Надо пойти и забрать! Ты подарил новый дом моим людям, и я тебе должен. Я схожу и заберу её.

Все рассмеялись, а потом как-то резко и грустно замолчали.

— Ты мне ничего не должен. Ты мне преподал хороший урок, я за него честно заплатил. Архераил, ты можешь не знать, но там преграда, через которую не пройдет ни одна армия. Детей нельзя забрать, их можно только оплакивать. Народ Чести мог бы отправить туда всех своих Восходящих, но через теневой барьер не сможет пройти никто. Это бедствие круга. Раз в много лет появляется чудовище. Жуткое существо забирает наших детей. Это проклятие, которое оставили те, кто хотел убить малое древо. Через теневой барьер могут пройти только теневые твари и черви.

— Я и есть теневая тварь. По крайней мере частично. Мне так сказали в храме Говорящей головы. У меня гвоздь прямо в голове, и ко мне кусок червяка прилип, когда я его убивал. У меня есть Кусь, он — Найтволк, и я уже ходил через теневой барьер в храме с Говорящей головой. Вошёл и вышел не через знак, а прямо через светящийся купол.

— В нашем доме не принято произносить ложь, но ты не врёшь, — покачал головой азио, — но никто не сможет победить тёмную тварь.

— Да-да, победить в поединке сына рикса, серебряного вождя самых честных тоже никто не смог, — закончил я фразу.

Мужик, который всё это время стоял со связанными усами, поднял свой клинок, легко срезал связанный узелок усов, оставив неравномерный, смешно топорщащийся щетиной ассиметричный обрубок. Аккуратно засунул усы в карман и спокойным голосом сказал:

— Если сумасшедший и вправду это знает, то он может всегда рассчитывать на мой клинок, на мою руку и моё слово, — церемониально произнес он, а затем спокойно добавил: — А если я зря отрезал усы, то я тебе их в могилу положу, если, конечно, останется что хоронить.

Симбионт на краю зрения выдал новую информацию. В разукрашенном интерфейсе Восхождения сообщалось, что параметр «Наглость» повышен ещё на единицу.

Главари азио молчали довольно долго, пока серебряный вождь не начал читать стихи. Дочитав, он посмотрел мне в глаза и утвердительно кивнул:

— Это тот самый.

— Про то, что можно медведю с грязной шерстью и нельзя парящему в небесах тигру, — докончил я мысль.

Махант подошёл к небольшому резному шкафчику, вынул бутылку, самолично налил в небольшую пиалу и протянул мне:

— Выпей, великий воин Архераил, готовый драться и отдать жизнь. Каждый должен попробовать пройти испытание, которое не дано никому.

Я не стал совать локоть, а просто выпил, а затем улёгся на нарядный ковёр, лежавший посреди помещения.

— Что ты делаешь?

— Не хочу уснуть стоя и разбить себе морду перед великой битвой, — сообщил я, глядя с пола на смотрящих на меня удивлённых главарей азио.

Веки сами собой начали слипаться, и уже через сон услышал:

— Твоя мудрость не знает границ, но тебе не дали бы упасть. Ты должен быть отдохнувшим перед великим подвигом…

Глаза открылись на удивление легко. В теле бурлила сила, я был полон энергии и здоровья. Звёздная кровь тоже находилась на максимуме. Высунувшись из массивной повозки, в которой я лежал, увидел огромный караван, готовящийся к ночёвке. Множество людей, пятая часть из которых были Восходящими, суетилось в огромном лагере, центром которого был нарядный шатёр. Меня ждали и знали, что я должен проснуться прямо сейчас.

Как только я поднялся, поволокли к центру лагеря, не забывая расспрашивать, не натёр ли я чего пока меня везли, не голоден ли я, как мое настроение и отличная ли сегодня погода? Рядом суетилась Склизкая, которая, как оказалось, всё путешествие находилась рядом.