Капитан (СИ) - Горшенев Герман. Страница 58

— Ты герой?

— Нет, я не герой, я пришёл только за своей девочкой.

— Тогда посмотри, жива ли она, — и указал на большой провал с идущей вниз лестницей.

Я прошёл мимо существа к люку в полу, из которого отлично просматривалось всё помещение подвала. Угловатое тело подростка, обкусанные грязные ногти и ссадины на ногах меня совершенно не вводили в заблуждение. Мощь нечто, которое сейчас разговаривало телом юноши, была огромна.

Дочку Маханта увидел сразу. Она была точной копией отца, только маленькой девочкой, одетой в платье, как носили все азио. Мелкая перепугана, но не впала в оцепенение, как многие, а помогала малышке, почти младенцу. Страшной твари наплевать, кого тащить в подвал. Сказано — любимого ребёнка, вот и натащила, не разбирая возраста и пола. Среди пленников находились несколько взрослых мужчин и совсем пожилая женщина. Наверное, все тоже были любимыми детьми.

Существо выполняло распоряжение точно так, как ему велели. Скорее всего, ребёнком считался тот, у кого есть любящий родитель, нет своих детей или семьи, вот и попали сюда заядлые холостяки и старая дева. Но всё же преобладали дети от трёх до семи, хотя было полно подростков и девушек на выданье.

— Жива? Не ранена? — уточнило существо.

— Нет, не ранена.

Он безразлично пожал плечами:

— Ты умрёшь.

— Я знаю.

— Может, ты всё-таки герой?

— Нет, я не герой, я только за ней, а на остальных мне плевать. Я телохранитель.

— За деньги?

— Телохранитель — это клятва, хотя и деньги платят.

Существо кивнуло:

— Клятва — это хорошо, это правильно. Будешь выбирать оружие? — предложили мне.

— Я здесь не приказываю, выбирай. Я в первый раз буду драться с таким, как ты.

— И я первый раз, — улыбнулся пацан, впервые проявив эмоции. — Можешь выбрать ножи, топоры… да хоть палки, — сообщило существо и провело рукой в воздухе.

На пол упали десятки разношёрстных ножей, несколько топоров и целая связка дреколья самой разной длины, толщины и степени кривизны.

Мальчишка встал:

— Выбирай, — показал он на груду оружия.

— Я ни на чем из всего этого не дрался. Пожалуй, только в детстве мы чаще всего дрались на этом. — И я взял грубый шест длиной метра два.

Проведя рукой над кучей оружия, в его руку взлетел ещё один шест, почти такой же, как у меня. Существо выглядело в точности как парень, не перешедший подростковый возраст. Остальные предметы рассеялись, растворившись серебристой пылью.

— У меня командирский имплант, немного реакции, усиление костей и связок. Дубль хрящей позвоночного столба, усиление шеи. Второй уровень мышечного усиления Восхождения. Это мое нынешнее тело, и убрать не могу, — предупредил я.

— Я всё вижу, — совершенно дружелюбным тоном сообщил мальчишка, широко и открыто улыбнулся, дунул вверх, сбив с сглаз налезающую на лицо чёлку засаленных волос. — У меня будет то же самое, — и в эту же секунду атаковал.

Резкий выпад вперед я отвёл своей палкой и, бросив свою деревяшку, схватил за рукав широкой рубахи, дёрнув на себя. Мы оказались рядом, и я сгреб его в охапку, повалив на пол. В бок, лицо и голову посыпались удары, мне в живот воткнулся кусок обломанного шеста мальчишки, но я был вдвое больше и тяжелее щуплого подростка. Обломок шеста пробил мне живот, но я душил и давил. С пробитым животом я наверняка сдохну, но на пару минут позже после того, как додушу мальца.

Я продолжал давить без изысков, без болевых приемов. Сдавливал и душил, стараясь не выпустить брыкающееся тело, наплевав на все удары, щипки и укусы. Мальчишка отчаянно пытался выскользнуть. Укусил за щеку, и я тогда в ответ укусил за бровь. Мы сцепились, словно дикие звери, только один был поменьше, а другой совсем здоровый. Из передавленной шеи пацана неслись булькающие хрипы, а я давил и давил. Во рту стоял вкус крови из прокушенной брови, а зубы прочно вцепились в кость под бровью пацана.

Мы валялись и хрипели, а затем мышцы парня налились невероятной силой, и он, словно тонкие веточки куста, раздвинул мне руки, лёгким движением отдернул прокушенную бровь и так же легко отодвинул меня. Я плюхнулся на спину и раскинул руки. Он сел рядом, посмотрев на меня заинтересованным взглядом. На меня опустилось светящаяся руна, и места ушибов перестали болеть, кусок палки выкинуло из моего живота, а прокушенная насквозь щека и живот прекратили саднить и кровоточить. Языком больше не прощупывалась дырка от укуса на щеке.

— Придушил бы? — поинтересовались у меня.

— Да. Придушил, — ответил я, лёжа на полу, раскинув руки и смотря в потолок.

— Так нельзя. Так никто никогда не делает.

— Это до меня так никто не делает. Один раз из Грани вывалились бестелесные твари. Новый вид Войдов. Ничего особенного, но они научились проникать внутрь шлема скафандра и на несколько секунд повышать температуру градусов до трёхсот. Через несколько дней научники разобрались, добавили чего-то в защитные экраны, и всё, о проблеме забыли. За эти несколько секунд у меня белки глаз спекались, и я потерял зрение. Ожоги кожи блокировал имплант, по-вашему — гвоздь в голове, а мне приходилось использовать симбионт и воевать по приборам на ощупь. Понимаешь, о чём я говорю?

— Я понял. Ты — иной. Ты другой не снаружи, а внутри, — кивнул мальчишка.

— В эти дни кроме новых войдов открылись два огромных прорыва класса «Альфа плюс», и меня три раза прибили, отправили на регенерацию, выдав новое тело. Мне три раза за пару дней глаза сварили, а пока сдыхал, то воевал на ощупь и со спёкшимися бельмами в глазницах.

Пацан внимательно смотрел, а потом, немного выждав, сказал:

— А ведь меня учили драться с шестом; вернее, моё тело учили драться с шестом. Трелям нельзя пользоваться оружием, но палку можно найти везде, и никто не узнает о твоём умении, пока не умрет.

— Я сразу понял, что ты умеешь драться на палках, поэтому её и взял.

— Мое тело умеет драться, — поправили меня.

— А что ты с остальными будешь делать?

— Ничего. Умрут с голода, если за ними никто не придет.

— А зачем они тебе нужны?

— Это испытание. Своих детей могут получить только те, кто готов стать сильнее. Грядут большие изменения, и нужны испытания, чтобы Восходящие становились крепче, выше и смогли возвыситься. Каждому из них у меня есть своё испытание, но они мало приходят. Может быть, ты хочешь ещё возвысится?

— Нет. Я сделал, что мне нужно. На сегодня, пожалуй, достаточно навозвышался.

— Твоё право, упавший с неба и хранящий кусок чёрной души Восходящий Архераил!

Последние слова меня совсем не удивили. Я прекрасно видел отблеск золота в его глазах. В великой мощи твари, которая вселилась в тело подростка, даже не сомневался. Каждый получает испытание на пределе своих сил. Уверен: приди сюда варвар с серебряной скрижалью, закованный в броню и обвешанный древними артефактами, он получит равного противника, такого же, как он, и сможет победить только как я, рискнув всем. Моя победа далась не за мою силу и находчивость, а стала вознаграждением за мою отмороженную голову и безупречно-неадекватную психику.

Я спустился за дочкой вождя наиправдивейших в каменную яму. В подвале мне кричали на незнакомых языках, падали на колени и вцеплялись в одежду. Пытались под шумок подсунуть младенцев и разные непонятные предметы. Всех остальных ждало что-то плохое, может быть, гораздо хуже смерти, но я не мог, а, самое главное, не хотел никому помогать. У меня был долг перед помешанным на правде азио, который в ответ на мою нескончаемую наглость спас жизнь тем, кто мне дорог, а на остальных мне плевать. В этом мире многим на всё наплевать, и я точно не смогу спасти всех и сразу.

Решил немного понаглеть и спросил:

— А зачем тебе купол, если ты жалуешься, что сюда мало приходят? Через барьер могут пройти только теневые твари, черви и такие, как я. Убери — и к тебе куча народа повалит.

— Купол — это всего лишь защита от света игг-древа, и он не имеет смысла со стороны Теневых Земель.