Беркут (СИ) - Горъ Василий. Страница 76

— Определенно, кушать надо чаще! — хохотнула супруга. — Особенно на свежем воздухе.

— Угумс… — подтвердила мелкая и напомнила, что мы толком ничего не ели почти целые сутки, зато двигались за троих.

— Ну, так мы ж решили пробежаться налегке… — пробормотал я, почувствовал, что это объяснение никого не убедило, и на всякий случай «повинился»: — Да, виноват — дурацкая была идея…

В этом мире — или конкретно в моей команде? — номер не прошел: Света вспомнила, что эта идея пришла в голову именно ей, и виновато наморщила носик:

— Игнат, до этой глупости додумалась я, а ты предупреждал, что мы дико проголодаемся. Так что извиняться положено мне. Но я не буду. Ибо наелась и млею от счастья. Хотя, по логике, должна сгорать от стыда из-за того, что сижу рядом с вами в одном… вернее, в двух полотенцах. Кстати, о счастье: зарубись мы сегодня со стаей какого-нибудь зверья и пройди по самой грани, оно было бы намного острее. А окажись тут Паша, умерло бы в корчах…

— Ну да: ты бы рванула в душевую быстрее собственного визга… — начала, было, Ольга и не угадала:

— Неа. Сходила бы к термосу, покачивая бедрами больше, чем обычно, нашла что-нибудь вкусненькое, так же спокойно вернулась к столу, села по другую сторону от Игната и, вроде как задумавшись, «привычно» ввинтилась под его руку. Чтобы Максаков, наконец, понял, что я не променяю буйную жизнь в нашей команде ни на какое замужество.

Не знаю, почему, но в этот момент я ощутил в ее голосе отголоски какой-то усталости, что ли, вспомнил, что Дайна даже не упоминала о предложении руки и сердца, сделанном Пашей, и решил проверить свои догадки:

— Он тебя так сильно достал?

— Доста-вал. Но после разговора в Новомосковске, во время которого я заявила, что не выйду замуж до тех пор, пока не возьму третий ранг, вроде бы, перестал. И пусть сообщениями заваливает почти так же часто, как раньше, зато в них пропали красочные описания нашего общего будущего. Впрочем, уже надоели и они: если до того разговора он вкладывал в каждое всю душу без остатка, то сейчас пишет эмоционально пустые, а мне такие не нравятся.

— Про третий ранг не шутила? — спросила Оля.

— Неа… — помотала головой мелкая, раздраженно размотала тюрбан, отложила маленькое полотенце в сторону, оперлась локтем на столешницу и развернулась к нам вполоборота: — А сегодня, послушав откровения Ксении Станиславовны, еще раз убедилась в том, что приняла единственно верное решение. Ведь почти для любой девушки замужество в классическом варианте — это беременности, дети, полтора-два десятилетия, убитые на их воспитание, и полная остановка в развитии. А я больше не хочу чувствовать себя слабой. Так что сдохну, но прорвусь в Боярыни. Вернее, просто прорвусь. Не сдыхая. После чего посмотрю по сторонам и решу, стоит ли кто-нибудь из мужчин моего внимания.

— А если такой не найдется? — невесело поинтересовалась жена.

Мелкая равнодушно пожала плечами, заметила, что полотенце чуть-чуть ослабло, без какой-либо суеты или стеснения затянула его потуже, и криво усмехнулась:

— Выходить замуж ради самого замужества не буду, как бы меня к этому ни принуждали. Если припрет очень уж сильно — заведу мужика без претензий и не позволю лезть в мою жизнь. Осуждения и злословия не боюсь — мне уже плевать на все традиции и нормы морали, а по-настоящему волнуют мнения всего четырех Личностей — твое, Игната, Иры и, с некоторой натяжкой, папы. И если вы не изменитесь в худшую сторону, то я буду жить вами до упора, ибо с вами мне по-настоящему хорошо. Изменитесь — вероятнее всего, превращусь в редкую суку и отравлю жизнь всем, кому смогу.

— Никаких редких сук! — дурашливо воскликнула Оля. — Мы тебя любим такой, какая ты есть, поэтому останемся та— … О-о-о, как интересно!!!

— Что случилось? — подобралась Уфимцева и влила предельный объем Силы в прозрение. Увы, оно у нее было «коротковатым», поэтому суть происходящего в большом срубе описал я:

— «Мутант» по имени Якуб, кажется, действительно служит Ксении Станиславовне не за страх, а за совесть: накормив и напоив хозяйку, утопал в соседнее помещение, а затем сгреб либо одеяло, либо спальник, на цыпочках вернулся к дверям ее «логова», постелил себе на полу, лег, подпер створку спиной и готовится ко сну.

— А ей то ли зябко, то ли плохо, то ли одиноко… — продолжила супруга. — Сидит на кровати, обхватив себя руками, и легонечко покачивается вперед-назад.

— Кстати, Свет, помнится, ты мечтала о более остром счастье? — ехидно спросил я, заметив на самом краю области досягаемости прозрения еще одну энергетическую структуру.

Мелкая мгновенно оказалась на ногах, аж затрепетала от предвкушения и торопливо выдохнула:

— Да-а-а!!!

— Мимо заимки куда-то ломится медведь. По моим ощущениям, пятого ранга. Валить будем, или как?

— Закрой, пожалуйста, глаза. Секунд на пятнадцать! — попросила она, выстрелив собой к рюкзакам и, не дожидаясь ответа, сорвала с себя полотенце.

Что самое забавное, Оля оказалась рядом с ней буквально через секунду и стала одеваться с таким же буйным энтузиазмом. Более того, как только Уфимцева натянула белье, потребовала, чтобы я не тупил, ибо «мишка может свалить, и мы повесимся от разочарования»!

В том, что «мишка» свалит от настолько деятельных девиц, я сильно сомневался, тем не менее, открыл глаза и ускорился. А от силы минуты через две первым выскользнул из баньки и, на ходу обвешиваясь «баффами», ушел в первый рывок. Выйдя из перемещения и автоматически оценив скорость, с которой «невидимые» спутницы отзеркалили это действие, помчался дальше значительно быстрее. Но сходу нападать на Топтыгина, отощавшего за зиму, не стал — «обошел» по кругу, жестами расставил девчонок в точках, из которых, по моему разумению, они могли выдать максимальный КПД, особо не рискуя, изобразил стандартный пятисекундный отсчет и атаковал. Повесив на хозяина леса сферу умиротворения и ударив оплеухой, чтобы сбить его с ног и дать дамочкам возможность перехватить контроль.

Сфера не прошла. Да и оплеуха была проигнорирована — хищник озверел и, мгновенно довернувшись в мою сторону, ударил какой-то жуткой дрянью, шарахнувшей по мозгам, как удар локтем в затылок!

Зрение отключилось напрочь. Вместе с частью сознания. Кроме того, вырубился вестибулярный аппарат и накатила чудовищная слабость. Как и в каком направлении я ушел в рывок, не скажу даже под пытками. Помню лишь, что пытался увернуться от энергетической структуры, не только стремительно приближавшейся, но и наливавшимся намного более ярким свечением, чем до этого!

В восприятии, до предела разогнанном просветлением, время тянулось, как резиновое, соответственно, любое, даже самое короткое слово, слышалось, как мычание. Но в этот раз я каким-то образом понял, что именно проорала Оля:

— У него иммунитет к Воздуху! Замедляем и бьем Льдом!!!

Медведь «поймал» каменный капкан моей жены в комплекте с цепкими корнями Уфимцевой и, пусть на долю секунды, но замедлился. Вот девчата и шарахнули его шарами льда. Как потом выяснилось, целя в морду. И попали — иглы, «проросшие» в дыхательных путях, заставили Топтыгина взвизгнуть от боли и ударить все тем же оглушением.

В этот раз зацепило Олю. Да так, что ее энергетическая структура стала «медленно», но уверенно «тускнеть» и заваливаться набок! К этому времени я еще пребывал в «стране грез», но ярость проснувшаяся, в тот момент, когда хищник развернулся к мелкой, позволила накрыть его «силуэт» туманом и со всей дури рубануть разрядом. Светлана, очередной раз придержавшая зверя корнями, отработала им же. Вернее, принялась шарашить Молнией к бы не два раза чаще, чем я. Вероятнее всего, решив перетянуть все внимание хозяина леса на себя и, тем самым, дать мне время оклематься. Вот и допрыгалась до удара оглушением. Но к тому моменту, когда завалило и ее, моя регенерация успела чуть-чуть «высветлить» сознание, и я смог включиться в бой почти полноценно. Правда, сместившись в сторону очередным рывком, впоролся в дерево и снял добрую треть объема марева, но добавил к туману мощную ледяную вьюгу, вбил в череп хищника окоченение и остановил тушу, попытавшуюся вырваться из ледяного ада, частоколом.