Оксбридж - Фадеева Алена. Страница 1

Алена Фадеева

Оксбридж

Посвящается всем «птенцам» Оксбриджа и моей сестре, самой невероятной девушке на свете.

Пролог

Сидней, Австралия, 2010 год.

Тридцать рядов, в каждом – двадцать пять кресел, яркие лучи проектора, направленного на сцену. Все это он видел не в первый раз. За последние годы подобные встречи с его поклонниками стали привычными.

Он стоял за тяжелыми портьерами старого кинотеатра и впервые за всю свою непродолжительную литераторскую карьеру боялся выйти на этот яркий белый свет, к людям, которые за многие тысячи километров от его дома так восхищались им.

Высокий, но немного сутулый мужчина с зачесанной назад копной каштановых волос, держа в руке микрофон, расхаживал по сцене. Известный австралийский журналист Кэлвин Салливан, наконец, смог «притащить» его сюда и теперь уверенно мерил сцену широкими шагами, подготавливал публику.

– Я впервые встретился с этим парнем, если его так можно назвать, в его-то возрасте, – зал рассмеялся, – четыре года назад, в Лондоне. Тогда до выхода его второй книги оставалось полтора месяца, первая же, после трех недель продаж, стала английским бестселлером, а через какое-то время и мировым. Уже тогда он показывал такой потенциал, которого я не видел ни в ком другом.

Том стоял и готовился к очередному «сеансу фарса», так он обычно называл встречи с поклонниками. Но на этот раз все было гораздо сложнее, и только он мог понять масштабы надвигающейся «катастрофы». Тем временем Салливан уверенно продолжал свою речь: «Но еще более примечательно, что в его творчестве наш родной континент, где сегодня мы с честью принимаем его, занимает особенную часть. И было бы большой ошибкой, если сегодня он не приехал сюда. Позвольте представить вам… Мистер Томас Хейнс».

 Том в последний раз глубоко вдохнул, резко выдохнул, а затем неуверенным шагом вышел на сцену. Яркий свет бил в глаза и ему пришлось на мгновение зажмуриться. Кэл приветственно похлопал его по плечу, пожал руку, и указал на два стула. Томас натянуто улыбнулся и, развернувшись лицом к залу, поклонился. Раздались громкие овации, кто-то даже свистел.

 Прежде чем Кэл дал старт вопросам из зала, он задал Тому свой. Тот самый вопрос, который повторялся на каждой подобной встрече.

– Томас, – Кэл наклонился к нему настолько близко, насколько могло позволить ему расстояние между стульями. – Я знаю, ты никогда не отвечаешь на этот вопрос. Но, может быть, ты сделаешь исключение для такой «исключительной» публики, как твои австралийские поклонники.

– Посмотрим, – Том улыбнулся и посмотрел в глубину зала. Там было так темно, что он не мог разглядеть ни одного лица. Но все же, он чувствовал, как все вокруг «пожирают» его глазами.

– Невозможно, чтобы за такой героиней, главной движущей силы целой серии твоих романов, не стояла настоящая женщина, из плоти и крови. Которая, наверняка, оставила в твоей жизни такой глубокий след, и так вдохновила тебя. Не так ли?!

 «Ну, вот опять! И почему ОНА никому не дает покоя. Как-будто с разрешением этого вопроса все смогут постичь его писательскую натуру, а заодно и его натуру мужскую. Не затем ли он заключил свои воспоминания о ней в ряды черных букв, чтобы навсегда распрощаться с ней настоящей? Он так надеялся, что никому не будет и дела до его личности, но этим вопросом они раз за разом бередили его старые раны, которые по приезде сюда снова открылись, еще сильнее, чем прежде.

 А может ему стоит ответить? Впервые выговориться сотням незнакомых людей. Может быть, стоит признать ее роль? Вспомнить и рассказать им, какой была ОНА.

Первая часть

Кембридж, Великобритания, апрель 2004г.

1.

Наверное, это было чертовски плохой идеей, откладывать празднование дня рождения на субботу. Но ведь тогда никто не ожидал, что к выходным вместо солнечной и такой приятной апрельской весенней погоды, их будет ждать холодный непрекращающийся дождь. Ближе к полудню, температура резко упала, и дождь неожиданно сменился чем-то похожим на снег. Уже в три часа дня к снегу прибавился ветер, и теперь то, что начиналось с утра как безобидный дождик, превратилось в настоящую метель.

 Деревья, уже начинавшие покрываться листвой, склонялись под порывами ветра, провода со скрипом качались, а соседская калитка, которую по опрометчивости забыли закрыть на щеколду, теперь надоедливо стучала о забор. Снег покрыл дороги, тротуары, крыши – он был везде, от него невозможно было скрыться.

 Как только Том толкнул тяжелые двери и вышел из здания колледжа, то сразу же пожалел, что надел легкую обувь. Подошва была слишком тонкой для такой погоды и неминуемо промокла бы. И теперь ему оставалось думать только о том, как добраться до дома и сохранить ноги сухими.

Если бы хоть кто-то сейчас узнал его в человеке грациозно перескакивающим через лужи, то по городу тут же поползли слухи о том, что «зеленый профессор», как за глаза называли его студенты и преподаватели, подрабатывает в танцевальном кружке.

И все же… Промокли у него не только ноги. Ведь Диана его еще с утра предупреждала, чтобы он взял с собой плащ, но он не послушал ее. Лишь отмахнулся рукой, нехотя положил в кожаный портфель складной черный зонтик, но от того, что снег летел наискосок, от него было мало толку. Его брюки и полы пиджака можно было выжимать, ступни неприятно хлюпали в ботинках, и только голова была сухой – это было единственное, что смог защитить зонт.

 Всю дорогу он сдерживался, но как только закрыл за собой входную дверь, то тихо ругнулся, так чтобы Диана не услышала.  Сбросив с себя мокрые ботинки и поставив раскрытый зонт в угол, он, только тогда, закричал на весь дом:

– Ди, я дома!

– Слышу тебя. Я же говорила, что ты промокнешь?! – голос ее звучал глухо, вероятно она была на втором этаже.

– Да, и была права. Ты наверху?

– Да.

 Он быстро поднялся по крутой узкой лестнице, привычно пригнулся на последней ступеньке, чтобы не удариться головой о балку, и вошел в небольшую спальню, найдя Диану в очень интересной позе. Она стояла на низком табурете и пыталась дотянуться до самой глубины верхней полки встроенного шкафа. Ди хотела достать несколько теплых вещей, которые не так давно убрали с надеждой, что они больше не понадобятся до самой осени. Этого она не любила, хотя всегда знала – если живешь в Англии, нужно быть готовым ко всему. Ди это прекрасно понимала, но за всю жизнь так и не примирилась с этим.

– Дай мне, я достану, – Том протянул ей руку.

– Не стоит, сама справлюсь. Ты лучше иди, переоденься. Нам только не хватало, чтобы ты заболел. Наверняка ведь промок с ног до головы. А я решила просто пару пледов достать.

 Он думал, что Ди откажется от идеи собрать всех гостей на улице, из-за этой ужасной погоды, и явно недооценил пылкость и решительность своей невесты.  Когда он сказал ей об этом, она только громко ответила:

– Ты что?! Разве мы не для таких случаев купили навес, на него ушло три моих аванса. Нет, Томас, мы соберем гостей на улице!

И Том не стал ей возражать.

Он вошел в ванную комнату, снял с себя промокший пиджак и рубашку, включил горячую воду. За спиной послышался звук захлопывающейся дверцы и шаги, скрипнули половицы на лестнице, Диана ушла вниз. Том, наконец, смог закрыть дверь, защелкнуть внутреннюю щеколду и остаться в полном одиночестве.  Он стянул с себя мокрые брюки и белье, и встал в горячие, почти обжигающие струи душа.

 В минувшую среду был его день рождения. Томасу исполнилось 35. Ему казалось, что это много – его друзья, коллеги и студенты были иного мнения.