Оксбридж - Фадеева Алена. Страница 13

– А как Тедди тебя нашел? То есть, я не совсем понимаю. Я достаточно хорошо знаю его, и помню, что он никогда не вел дел с Оксфордом,

– Ну не он один крутит дела с Оксфордом, – Алисия подмигнула Тому и улыбнулась, – Это объясняется очень легко, – сказала она, сделав большой глоток воды, – Профессор Рикман вышел на меня через моего отца.

– А кто он?

– О-о, готова спорить, что ты его знаешь. А если нет, то я тебя искренне поздравляю. Потому что те, кто просто слышал о нем, люто его ненавидят, но те, что знают его лично… Мне даже страшно подумать, что чувствуют они. Хотя быть его дочерью, не так уж и плохо.

– И чем же он так плох? Уверен, у тебя прекрасный отец.

– Его зовут Уильям Сертэн.

– Уильям… Сертэн… – Том немного нахмурился, пытаясь вспомнить, где он мог слышать имя отца Алисии. – Случайно не тот чудноватый мужчинка, который на каждом углу кричит о радикальных реформах университетского образования.

– Все-таки знаешь его. Даже спорить не надо было.

– О черт, прости. Не хотел так грубо говорить о нем.

– Все что хотел, ты сказал. И я не сержусь на тебя. Я понимаю, что вряд ли в кабинете министра образования найдется человек более либеральный, чем мой отец. Как написали недавно: «Рыба гниёт с головы! Уилл Сертэн, сам выпускник Оксфордского университета, считает, что старейшему университету страны нужны кардинальные реформы!», – она произнесла это с такой интонацией, словно вела по радио сводку новостей.

– Но почему он считает это необходимым?

– Это, наверное, одному богу известно. Мы редко видимся, а если и встречаемся, то не говорим о работе. Мы вообще почти не болтаем.

– Постой, но ты ведь…

– Фаулер, это мамина фамилия. Когда отец начал делать политическую карьеру, мама сменила мне фамилию, чтобы в школе не лезли с расспросами.

Том сразу же заметил, как изменилось настроение Алли, когда они заговорили о ее семье. Он понял, что впредь он постарается обходить эту тему стороной, или говорить об этом очень осторожно. Но затем их разговор потек в том же русле, что и прежде. Так он узнал, что синий – ее любимый цвет. А еще она любила музыку 70-х, десерты со сливками, фильмы Стивена Спилберга, и «Отверженных». Алли рассказала ему, что была влюблена всего лишь раз, в выпускном классе. Пока что…

Том же рассказал ей о своем лучшем друге, о том, что он периодически читает женские романы, но только те, в которых не слишком счастливый конец.  Рассказал ей о воровстве цветов из соседского сада, о мечтах иметь большую собаку и съездить в Венецию.  Он рассказал ей о многом, но так и не смог ей признаться, что там, в Кембридже, его ждет невеста.

Они пытались подружиться, но в глубине души они оба понимали, что этого для них недостаточно.

На обратном пути Том держался в седле уже увереннее, но, как поняла Алли, это произошло не из-за того, что он перестал бояться, а потому, что теперь он доверял ей куда больше, чем утром. Теперь его руки, обвитые вокруг ее талии, совсем не дрожали. Эти «объятия» должны были уберечь его от нежданного падения, но ей казалось, что на самом деле они защищают именно ее.

Когда они, наконец, вернулись в Кэмден, на часах было почти шесть. Том и не заметил, как быстро пролетел этот день. Ди еще не звонила, но он понимал, что совсем скоро не будет отбоя от ее звонков. Нужно было срочно принимать какие-то меры, и поэтому, пока Алли приковывала мопед к лестнице, Том позвонил Марку и с нерешимостью в голосе попросил в случае чего прикрыть его отсутствие и поздний приезд. А затем, когда Алисия поднялась наверх и даже включила свет при входе, Том, нарезая круги по двору, разговаривал с Дианой. Сообщив ей, что задержится и приедет домой последним поездом, он удивился, что она осталась спокойной.

7.

 Он хотел уйти, и поднялся наверх, попрощаться и забрать вещи. Но Алисия, как только он вошел в дверь, сообщила, что намерена накормить его ужином, в благодарность за удивительный день.  Пока она колдовала на кухне, Том сидел на стуле перед маленьким телевизором и пытался смотреть «Жителей Ист-Энда». Но все время отвлекался, смотря на то, как Алисия справлялась с ножами, тарелками и кастрюлями. Не могла же она быть ко всему прочему еще и необыкновенным кулинаром?!

Она накормила его овощным рагу, рецепт которого она видела в утреннем шоу известного шеф-повара. И пока Том ложку за ложкой поглощал ее кулинарный шедевр, она даже не притронулась к своей тарелке. Алли держала свои руки под столом и всеми силами боролась с желанием коснуться его. Если бы Том оторвал взгляд и посмотрел на нее, то заметил, с каким упоением и одновременно болью она «пожирала» его взглядом. Она радовалась, что ему нравится ужин, что они совершили чудесную прогулку, что он вообще приехал сегодня. Для нее он был чудом, тем «сказочным принцем», который нечаянно ворвался в ее и без того безумную жизнь. При других обстоятельствах она не обратила бы на него ни малейшего внимания – он был старше, был несвободен, был кембрижцем, был другим… Но теперь, в этот самый момент в ее голове четко прояснилась одна вещь – она впервые в своей жизни влюбилась с первого взгляда, влюбилась в Тома.

– Мне уже пора, – Том стоял у выхода,– Спасибо тебе за чудесный день.

– И тебе спасибо. Уже давно у меня не было никого, с кем я могла просто приятно провести время.

Алисия, как и три недели назад, чуть привстав на цыпочки, коснулась губами его щеки, и на несколько секунд осталась неподвижной. Том хотел слегка оттолкнуть ее, но неожиданно качнулся, словно его ноги на мгновение потеряли опору, и развернул свое лицо так, чтобы его губы соприкоснулись с ее. Им следовало сразу же разорвать этот непреднамеренный поцелуй, который теперь из совершенно безобидного и дружеского, перерос в то, что грозило настоящей бедой. От неожиданности ей пришлось встать на цыпочки, а Тому резко опустить лицо. Он бросил портфель на пол, и ладонями коснулся ее пылающих щек. Но прежде, чем она успела положить свои руки к нему на плечи, Том резко разорвал поцелуй, приложился своей щекой к ее щеке, и обняв за плечи, тихо сказал:

– Мы не должны…Я не свободен.

– Я знаю, – Алли уперлась руками в его грудь, и почувствовала его бешено колотящееся сердце. – И… я ничего не понимаю.

Том вопросительно посмотрел на нее.

– Почему ты? И почему именно сейчас? Том я… я не знаю… я не могу… – Алисии было трудно дышать. Она то и дело запиналась, а потом и вовсе замолчала.

– Вот и у меня так же, – тихо добавил Том.

Они еще долго стояли, обнявшись. Том боялся, что Алисия затеет девичью истерику, но она оставалась совершенно спокойной. Ему совершенно не хотелось выпускать ее из своих объятий, но вскоре он почувствовал, что она хочет выбраться. И он отпустил ее. Алисия взяла его за руку и, посмотрев на него с высоты своего роста, серьезно спросила:

– И что нам теперь делать?

– Я не знаю.

– Так чего ты хочешь? – Ее претензия не совсем была понятна ему.

– Сейчас?

– Да, сейчас, в эту минуту.

– Я не хочу уходить. Хочу остаться с тобой.

– Так останься…

– Ты знаешь. Я не могу…

– Знаю. А еще знаю, что ты можешь сейчас поднять свой портфель, посмотреть на меня в последний раз, развернуться и уйти. И потом долго мучиться с желанием вернуться.

– Да…

– Так останься. И не потому что я тебя прошу, а потому, что ты сам этого хочешь.

Они лежали рядом, и Алисия была готова поклясться, что слышит, как стучит его сердце. Своей рукой она гладила его щеку, словно слепая старалась «разглядеть его».

Никогда Том не испытывал ничего подобного к девушкам. Когда у них с Дианой завязывались отношения, все было по-другому. Ведь с самого начала они были просто приятелями. Они вместе готовились к занятиям и экзаменам, вместе обедали, а позже стали часто и ужинать вместе. И только спустя долгие месяцы они перешли к совместным завтракам. Их отношения начались, напоминая легкий бриз, но то, что вызвала в его сердце Алли, было бурным разрушительным цунами. И сейчас, начиная с момента, как она уснула рядом с ним, он уже не мог поручиться за все, что касалось его чувств.