Белая ворона (СИ) - Вран Карина. Страница 33

А меня гложет совесть. Может, зря я с ночником? Хватило бы и «мышиного» хвостика. Тем более, что зерно я днем в благодатную почву посеяла. Дети впечатлительные, а я ей сказала про писк.

В общем, расстроенную и встревоженную моську не приходится даже изображать.

М-да, переборщила. Надо как-то сдерживать себя в обращении с малолетками.

Так я думаю ровно до следующего утра.

Сияющая жемчужина прижимает меня к стенке. Не фигурально, буквально, двумя руками вдавливает мои плечи в стену. Силы очевидно не равны: ей пять, мне меньше двух. Вообще, мои ноги свободны, я могу пинаться и кусаться. Но пока придерживаю крайние меры на крайний же случай.

— Ты! — обвинительный тон и чуть ли не искры из глаз. — Ты это сделала.

— О чем ты, сестра?

«Предъявите весь список обвинений, по пунктам и в должной очередности, пожалуйста».

— Мыши! И что-то, за что наказали братьев.

— Сестра, я не понимаю, о чем ты.

Меня трясут, как тряпочку. Сопротивления не оказываю, я же слабый ребенок, только голову стараюсь беречь. Ей лишние столкновения со стеной ни к чему. Один раз Мэйли уже приложилась головушкой, и чем это кончилось?

— Не делай из меня дурочку!

«Зачем? Да ты и сама превосходно справляешься».

Сама уже начинаю коситься по сторонам. Эта девчуля переходит все разумные границы. А границы личного пространства еще раньше похе… переступила. Мне б кого-то взрослого привлечь, но, чтобы выглядело натурально.

«Блин».

Вспоминаю, что родня сегодня на кладбище. Осталась на хозяйстве какая-то тетушка, и та занята на кухне.

— Ты виновата, ты! — она явно входит в раж.

Так, плевать на последствия. Выкручиваю шею, кусаю держащую руку. И добавляю носком туфли по ноге. Самой больно, но ради свободы чего не вытерпишь.

— Отойди от нее.

Рыку и виду Чжуна радуюсь, как ребенок… Стоп, я и есть ребенок.

— И не подумаю, — меня дергают за волосы.

Боль выбивает из меня остатки совестливых «жалелок». Эту… родственницу надо строить, а не жалеть.

Храбрый и честный брат оказывается возле нас довольно быстро, но и это краткое ожидание стоит мне клока волос. Я ж не замерла, когда она меня дернула, а продолжила сопротивляться незаконному задержанию.

— Ты сбрендила, если думаешь, что кто-то может управлять летучими мышами, — заявляет героический братец после того, как ухитряется нас разнять.

Напоследок я еще раз цапнула сестрицу-лисицу. Она чуть не порвала дареное ханьфу, я слышала треск ткани.

— Как в моей комнате могло оказаться две мыши? — не унимается эта зараза. — В батате и в ночнике? Нетопырь! Внутри светильника. Хочешь сказать, брат, что он туда сам забрался?

— Посмотри на себя, — качает головой Чжун. — Ты старше и выше. Ты должна защищать свою младшую, а не нападать на нее. Мне стыдно, что мы одна семья.

— Я поняла, — фырчит, как настоящая лиса, Бинбин. — Вы заодно.

И убегает с гордым видом.

— Малая, ты как? — вертит мою тушку из стороны в сторону брательник. — В порядке?

— Ну так… — тру очаг болевых ощущений, там, где лишилась клока волос и провожу языком по десне. — Бывало и лучше.

— Она что, тебя ударила? — глядит ошарашенно Чжун. — Я сейчас же поговорю с тетей.

— Не… — мотаю головушкой. — Десны чешутся. Зря кусала, наверное. Вдруг она бешеная?

Начинаем хохотать в два горла. До хрипоты, до саднящего чувства в гортани.

— Хотя это, скорее, клыки режутся, — когда стихает смех, обозначаю диагноз. — Вот нет бы им раньше прорезаться, я бы ее размотала.

«Как тузик грелку порвала бы нахалку», — добавляю мысленно.

Брат оказался клевым парнем, он свой в доску, но такого юмора может не понять.

— Что будем делать дальше?

Мне нравится его боевой настрой. И жалости к бедненькой несчастной сестричке-лисичке уже нет. Жемчужина выдернула из меня эту дурость вместе с прядью волос. С корнем.

— Призыв демона. Время пришло.

Сначала Чжун не врубается в задумку. А затем, когда осознает масштаб задачи, начинает вносить предложения по улучшению. Как накануне с подушками. Нет, это точно — наш человек. Только косит под китайца.

Для начала, бракует идею использовать простыню в качестве «основы» демонического облика. Обосновывает тем, что работы много и оно того не стоит. Думаю, соглашаюсь. Спрашиваю, есть ли у него встречные предложения.

Их есть у него! Моя идея, его идея, все вместе и с доработками рождают нечто в самом деле пугающее. И клевое — для нас, создателей.

Чжун приносит бабулин дождевик. Она миниатюрная, ее сестра-песец такими темпами скоро в росточке догонит и перегонит. Плащ на том же брате, как влитой. Пока мы тренируемся на нем, чтобы результат был правдоподобнее.

Простыню решаем все же оставить. Поддеть под дождевик, для многослойности. Ну и контраст: светлое-темное.

Теперь демону нужно лицо. Дождевик с капюшоном, так что с головой можно особо не париться, а вот «фэйс» у пришельца с иного плана должен соответствовать.

Мои карандаши плюс навыки Чжуна — а он, оказывается, неплохо рисует — складываются в жутковатую рожицу. Края белого листа мы затемняем сажей.

Но брат как-то увлекается и рисует рот закрытым.

— А клыки? — справедливо возмущаюсь.

Какой же демон без бритвенно-острых клыков? У него, что, кариес?

— Проблема.

Подельник чешет маковку. Закрасить белое просто. А вот выкрасить из цветного белое назад, когда стирательной резинки нет, да и с ней бы получилось так себе…

Озарение: батя в зубной пасте. Она — белая.

Пересказываю идею. Это ж 3D модель у нас может получиться, если фигурно оформить.

— Засохнет и отвалится, — режет росток вдохновения Чжун.

— Тогда сложим из белой бумаги, — тут же развиваю мысль. — Треугольнички — это не сложно. Приклеим на рисовый клей.

Я же внимательно наблюдала за процессом украшения дома. Видела, куда поставили банку с порошком. Мне высоковато, а вот брательник дотянется.

Мчим за клеем. Берем еще миску и палочки, чтобы развести и размешать. Пропорций порошка к воде оба не знаем, ставим опыты. Затем режем бумагу, складываем треугольники. Вообще, это тетраэдры, но мне такое слово знать не по возрасту. Чжун не поправляет, значит, и ему тоже рано.

В запале из оставшихся цельных листов мастерим и когти. Их, правда, получается нечетное количество — семь.

— Ой, да кто будет считать, сколько их? — машу рукой, утверждая калечность нашего демона, как норму.

А зубную пасту все же пристраиваем к делу: с ней у нас получаются реалистичные белки глаз. А уголь чернит вертикальный зрачок. Настоящее искусство из подручных материалов.

Когти мы клеим к краям простынки, кои вытягиваем через рукава дождевика. Теперь надо создать тело: брата я на эту роль не подряжу. Он и без того вклад внес солидный. Слишком много риска, да и неоправданно.

— Это у меня смягчающие обстоятельства в виде возраста, — так ему и заявляю, когда он рвется в ряды демонов. — А тебе всекут по первое число. Забудь.

Садовый инструмент и крепкая веревка нам в помощь. Облачаем нашего демона в простыню и дождевик. Морду клеим к деревянной ручке граблей. И прищепками (их тоже раздобыл Чжун) прикрепляем к капюшону изнутри.

Демон готов. Дело за малым: устроить ему эффектное появление. При правильных зрителях. И, если изначально я думала устроить шоу в доме, то после разговора с дядюшкой решила перенести действо на улицу. Во избежание последствий, так сказать.

— Лучшее всего ночью, — рассуждаю вслух. — Но кто б меня отпустил в темноте на улицу?

— Еще надо как-то позвать Бинбин, Шена и Хэя.

— Это-то как раз не проблема. Просто скажу им правду.

— Что напугаешь их до икоты?

— Что призову демона. Но вот как бы это в темноте провернуть…

Чжун не знает. И я не знаю. Демон помалкивает: тоже, похоже, не в курсе, как решить задачу.

Она решается сама собой, хоть и весьма печальным образом. Звонком с известием об уходе в мир иной старенькой учительницы моего отца. Добрая женщина многих из семьи Ли обучала. И моего батю, и батю Чжуна, и батю Шена. Добрая половина семейства подрывается, чтобы поехать в деревню.