Золотой треугольник - Леблан Морис. Страница 41

— И это происходило в семь часов девятнадцать минут, — сказал капитан, — ну, а что случилось в двадцать три минуты первого?

— Да ничего.

— Но как же! Часы показывали это время…

— Это было сделано, чтобы на новоявленного Симона не пало подозрение…

— Подозрения в чем?

— Как в чем? В убийстве Эссареца. Утром найдут труп… Кто убийца? Прежде всего примутся за Симона. Начнут допрашивать, арестуют и могут докопаться до истины… Он все продумал. Эссарецу нужно было обеспечить себе алиби. Поэтому он несколько раз стучался в комнату жены, чтобы она могла потом засвидетельствовать, что в то время он был еще жив. Потом, когда она вышла, он громко приказал Симону, то есть самому себе, проводить ее в лазарет. И таким образом, когда Коралия шла, уверенная, что ее сопровождает старый Симон, на самом деле с ней шел муж! В час дня в особняк Эссареца нагрянула полиция, предупрежденная полковником Факи. Они обнаружили труп, и ни у кого не мелькнуло подозрение, что это был не Эссарец. Горничная, Коралия и Симон опознали его, и даже вы сами попали в ловушку, помните?

Патриций кивнул.

— Все было разыграно мастерски, и письмо на бюро, оставленное на имя жены и датированное четвертым апреля, подтверждало выводы следствия. Даже то, что могло выдать негодяя, только послужило ему на пользу. Ваш отец носил во внутреннем кармане альбом с вашими фотографиями. Эссарец не обратил на это внимания. И так как все были уверены, что труп принадлежит Эссарецу, то никому не показалось странным, что он носил в потайном кармане портреты своей жены и капитана Бельваля! И даже больше. Когда нашли в сжатой руке умершего аметистовый медальон с вашими портретами и смятую бумажку, где говорилось о золотом треугольнике, то решили, что именно Эссарец держал их в руке в момент смерти… Эссарец умер, да здравствует Симон!

Дон Луис рассмеялся.

— Ловкий господин! — продолжал он. — Новоявленный Симон принялся за дело. Он подслушал ваш разговор с Коралией и, взбешенный вашей любовью к ней, выстрелил в вас. Увидя, что новое преступление не удалось, он у калитки разыграл комедию, предварительно перебросив через стену ключ. Он представился полузадушенным будто бы убежавшим врагом… После этого ему показалось удобным симулировать помешательство…

— Но для чего это было ему нужно? — удивился капитан.

— Для чего? Он хотел, чтобы его оставили в покое, не допрашивали больше и перестали опасаться. Симулируя помешательство, он мог молчать и оставаться в стороне от событий. В противном случае Коралия могла бы узнать его по голосу, хотя он и старался его изменить. А так он мог свободно приходить и уходить, и ему доверяли до такой степени, что послушно арестовали его бывших помощников, которых он теперь решил выдать. Никому и в голову не пришло, что он действовал с тонким расчетом. Освободясь от них, Эссарец мог теперь спокойно свести счеты с вами и Коралией… Вероятно, у него в руках оказался дневник вашего отца… Во всяком случае, он его читал и знал, что 14 апреля вы и Коралия отправитесь на могилу ваших родителей. К этому дню он приготовил для новых Патриция и Коралии ту же ловушку, в которой погибли некогда другие. И ему бы это удалось, если бы бедняге Я-Бону не пришла в голову блестящая идея вызвать меня… Остальное вам известно. В течение суток Эссарец задушил свою сообщницу Грегуара, похитил Коралию, застрелил Я-Бона, попытался отравить меня, замуровал вас в могиле и убил Амедея Вашеро. Чтобы достойно закончить серию своих преступлений, он напоследок еще постарался выдать себя за вашего отца.

— Да… — задумчиво согласился капитан. — Но как вы нашли Коралию и разгадали тайну золотого треугольника? Откуда вам стало известно, где спрятано золото?

— Это тоже совсем просто, — ответил дон Луис… — Сейчас я вам это расскажу, только отойдем немного подальше. А то этот Демальон со своими людьми начинает мне немного надоедать…

Агенты с двух сторон направлялись к хижине Берту.

— Пойдем на барку, я там оставил нужные бумаги, — обратился он к Бельвалю.

Напротив каюты, где они обнаружили труп Грегуара, была еще одна.

— Вот, капитан, — сказал дон Луис, вынимая из ящика стола письмо. — У меня остается совсем немного времени, чтобы объясниться с вами. Эти люди уже близко…

Патриций видел, что он напряженно к чему-то прислушивается, хотя сам никаких подозрительных звуков не слышал.

— Итак, золотой треугольник… Оставив вас в склепе, Эссарец вернулся в дом и открыл газ, намереваясь разделаться со мной таким же способом, как с вами и с Коралией. Потом он направился на набережную к хижине Берту. Там я заметил, что он колеблется, и это колебание указало мне настоящий путь. Без сомнения, он думал о том, чтобы освободить Коралию. Но прохожие могли ему помешать, и Эссарец удалился. Предполагая, куда он направляется, я поспешил в особняк Эссареца и попросил ваших товарищей вызволить вас, а сам вернулся на набережную. Я рассуждал следующим образом. Если «Прекрасной Елене» не удалось увезти мешки с золотом, значит, они были здесь, но, во всяком случае, не в саду, и старая система канализации здесь тоже была не при чем… Я тщательно обыскал барку не столько с целью найти здесь мешки с золотом, сколько для того, чтобы отыскать нужные мне указания и, кроме того, — сознаюсь! — завладеть четырьмя миллионами, оставленными Грегуаром. Когда я начинаю искать какую-либо вещь, я всегда вспоминаю рассказ Эдгара По «Украденное письмо». Вы помните его? Бумагу дипломатической важности украли и спрятали в комнате. Были тщательно обысканы все углы, поднят даже паркет, но безуспешно. Но когда появился на сцене Люпен, он прежде всего направился к вышитому пустому мешку на стене, куда обыкновенно складывались ненужные бумаги. Документ оказался там. Обыкновенно я делаю так же и ищу там, где никому и в голову не придет искать. Тайниками часто служат самые обыкновенные предметы. Вот почему я сразу обратил внимание на путеводитель Ботэна в четырех томах, лежавших на полке над столом. Они скрывали в себе четыре миллиона. Это мне объяснило многое.

— Что же именно?

— Ход мыслей Эссареца. И то, что он считает безопасным тайником. Раньше мы искали слишком далеко и слишком глубоко. И тут мне очень помог Я-Бон. Во-первых, на ступеньках лестницы я обнаружил прилипший песок. Кроме того, нарисованный им мелом треугольник имел только две стороны, третью составляла стена. Почему он не провел третьей черты мелом? Когда я дошел до этого пункта, то закурил папиросу и сказал сам себе: «Ну, мой милый Люпен, я даю тебе на эту разгадку пять минут!». И не успел я выкурить и четверть папиросы, как ответ был найден.

— И вы догадались?

— Конечно! Что именно натолкнуло меня на эту мысль, я не сумею вам объяснить. Это уже из области психологии… Что-то наподобие химического опыта, во время которого элементы смешиваются и получается нечто целое… Кроме того, я должен был найти разгадку, ведь речь шла о спасении Коралии. Малейшая ошибка, промедление грозили ей неминуемой смертью. Где-то близко, возможно, всего в нескольких метрах от меня, находилась женщина, жизнь которой зависела от моей находчивости… И произошла реакция, как в химическом опыте, что-то сверкнуло в мозгу, и я побежал по гряде песка и увидел следы. Я начал копать, и можете представить мою радость, когда я наткнулся на мешок с золотом! Но времени терять было нельзя. Я отодвинул несколько мешков и обнаружил полуживую Коралию с засыпанным песком глазами. Что же рассказывать дальше? Я перенес ее в хижину Берту, а потом отвез в особняк и занялся Вашеро и Эссарецем. Тут мне удалось узнать о новом плане последнего — столковаться с доктором Жерардеком. Я тотчас же отправился к нему в клинику и отдал приказ привезти туда же и Коралию, которой необходимо было на время переменить обстановку. Все это произошло в течение нескольких часов, капитан, и я почти одновременно с Эссарецем прибыл в клинику.

Они помолчали. Бельваль не знал, чем он мог бы вознаградить этого человека, оказавшего ему столь неоценимых услуг. Он молча сжал его руки. Дон Луис по достоинству оценил эту горячую благодарность без слов.