Назад в СССР: Демон бокса 3 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич. Страница 14

Восточная сказка продолжалась неделю, наступил май. И однажды утром после завтрака, а жили мы в особняке Резо, я собрал сестёр на военный совет. Маша мучила куклу, сидя на полу у моих ног, и в разговоры взрослых не лезла.

— Вы убедились, что в Чернобыле шарахнуло ровно так, как я предупреждал? И что Белоруссия — не самое подходящее время для жизни на ближайшее время?

Обе кивнули, Оля — с явным восхищением моими провидческими возможностями. Не задали вопрос: почему я не позвонил «куда следует» и не предупредил. Звонил, с тем же результатом, что и в NASA. Имея в запасе единственный аргумент «у меня предчувствие», хрен кому что докажешь, когда с той стороны целая команда инженеров и профессоров, уверенно рапортующих «всё предусмотрено», «сто процентов всё будет в порядке». В результате «Челленджер» взорвался столь же успешно, как Чернобыль, и ничто не спасёт экипаж «Коламбии» в последнем полёте этого корабля, разве что подстрою теракт и заранее сорву запуск.

Но пока надо разобраться с текущими проблемами, хлопающими двумя парами красивых глаз.

— Ваши предложения, мисс и миссис? Я свои варианты давно озвучил, новых не появилось. На хлебах грузин оставаться не стоит, скоро вы обе ни в одни джинсы не влезете.

Оля с лёгкой грустью глянуло в окошко, где щеголял яркой майской листвой роскошный сад. Закавказье — это маленький рай…

— Мисс за немедленный отъезд в США. Сестра, только от тебя зависит — мы переждём последствия Чернобыля в удобной стране, дети будут с отцом, или ты всех четверых нас утащишь под миллирентгены, а Валера, которому мы более чем обязаны, потащится через океан один. Он дал тебе такой шанс восстановить семью! Может, ты не заслужила этого шанса.

Сказала всё правильно, но последняя фраза была лишняя. Вика закусила губу. Прям видно было, как в ней борются самые противоречивые чувства. Я не особо рассчитывал на нежность ко мне, тут без иллюзий. Но она — мать двоих детей!

— Я — знаю! — вдруг влезла Маша. — Папа, тётя Оля! Поехали в эти самые… Шэ-Шэ-А, если там также весело, как у дяди Резо. Мамочка с Ваней потом догонят.

— Если бы вопрос ставился на голосование, три голоса «за», Ваня воздержался, ждём тебя, имеющую право вето.

Я постарался сгладить резкость Ольги. Вике, естественно, обидно, что родная сестра в первую очередь на моей стороне.

— Ты так просто это всё излагаешь… Одни только документы на выезд делаются месяцами. Старые мои давно протухли, на Ваню вообще не заводились.

— В Москве решу за неделю. Максимум — десять дней. Следующее возражение?

— Да нет никаких возражений… И вариантов, по большому счёту, тоже. Особенно если гарантируешь, что можем вернуться назад, — она вплотную подходила к черте капитуляции, не решаясь её переступить.

— Купить каждой авиабилет с открытой датой? Легко.

— Не в билете дело… Согласна. Летим в Москву. Оформляй нам паспорта. Одно только — я должна съездить в Минск. Бросить родителей и не попрощаться — свинство.

— Я — с папой! И с тётей Олей! Мамочка, ты же не больше чем на день уедешь?

— Конечно — не больше… Но как ты без меня?

— Я — с папой! — безапелляционно повторила младшая.

Характер… Ещё тот. Мой напор плюс викино тупое упрямство в одном флаконе.

— Но, белочка моя…

— С папой! Я с тобой всегда! А папу долго не видела! Я скучала! По нему и по Рексу! Но Рекс не вернётся, а папа приехал!

— И ты приедешь в Москву как можно скорее, — вставив это, я не добавил, что остающаяся со мной Маша будет залогом её благоразумия, иначе вышло бы, что собственную трёхлетнюю дочь взял в заложники. Ольга тоже не рвалась в Минск, ей хватит маминых рыданий в трубку, пережить при непосредственном контакте это тяжелее. А уж представить, что там обрушит на дочерей генерал-ракетчик… Вплоть до пророчеств, что за океаном продам обеих в публичный дом.

Интересно, что в многочисленных книгах, что скормил мне «Вышний», повествующих о жизни самых известных боксёров-профессионалов, та же «Беспощадная истина» Майка Тайсона, стёртая из истории навсегда, в них совсем немного собственно о боксе. Вышел на ринг, врезал левой, добавил правой, противник лежит, я его сделал, я — звер-р-рь, я лучший. И гораздо больше про семейные и личные неурядицы спортсменов. По сравнению с ними мой случай — далеко не самый худший. Если Виктории снова залетит шлея под хвост «хочу треть», в штате Калифорния суд, как я думаю, вообще не захочет признать брак, заключённый в Белоруссии. Судьи вряд ли подозревают, что есть где-то на глобусе такая гордая синеокая республика. Скажут: наверно, это где-то между Конго и Танзанией? Вот и лети судиться в свой бантустан.

В том-то и проблема. Вика знает, что в зависимости от меня нет ничего плохого, но всё равно — зависимость, её это бесит. А давать ей дополнительные шансы, например — кабальный для меня брачный контракт, невозможно после того, как она пустила Гошу в Ждановичи.

Есть вещи, которые не прощаются и не забываются. Пусть прошло совсем немного времени.

Если бы не Маша… Катилась бы ты подальше. К своему Гоше, папе-генералу или куда ещё, мне не столь интересно.

Когда поднялись в салон Ту-154, рейс Тбилиси-Москва (Внуково), меня вдруг догнала одна неприятная мысль. В круговерти событий почему-то не обращал на эту мелочь внимания, а зря. Как бы мы не спешили, жизненно важно найти время, остановиться, заглянуть в себя… Если бы впереди маячил бой, и требовалось срочно зарядить дракона, медитация открыла бы мне глаза раньше, а так — лишь во время вынужденного ничегонеделания в кресле лайнера.

Я поймал себя на ощущении, что с Машей могу общаться нон-стоп сколько угодно, обожал её с первого дня появления в моей жизни — у роддома на Володарского, она была частью моего короткого счастья, дочкой не только моей, но и обожаемой мной женщины, стороной неразрывного треугольника.

Ваню родила другая женщина, нелюбимая и нелюбящая меня. Ваню я не встретил из роддома, не был свидетелем его первых слов, первых шагов… Да не в этом дело! Не сомневаюсь в своём отцовстве, в военном городке в Балашихе, где он зачат, всё было как на ладони, любая интрижка стала бы немедленно достоянием гласности, жёны других человеков в погонах непременно бы возрадовались, узнав: а красотка-то — шлюха.

Дети вырастут, и Ваня поймёт — папа сестру любил больше. Сына — только из чувства долга, по обязанности. То есть неискренне. Быть может, поживём вместе, проснутся родительские инстинкты? Время покажет.

В Москве, разместив женско-детскую команду в гостинице, для Героя Советского Союза номера непременно сыщутся, как бы неприступно не выглядели тётки-администраторши на рецепции, отправился по знакомому до боли адресу, в прямом смысле этого слова, если вспомнить тридцать девятый и сорок третий год. Конечно, не сунулся в официальный вход, вполне вероятно, что здание КГБ на площади Дзержинского пасут американцы. Позвонил из телефона-автомата за две копейки. Через десять минут у «Детского мира» тормознули неприметные серые «жигули», укатившие меня в сторону Новослободской. Там, на конспиративной квартире, я прождал около получаса. Всё же генерал-майор, заместитель начальника Первого главка, не тот человек, что примчится ко мне по щелчку пальцев.

Квартира, кстати, напоминала обычную жилую в столбике на двенадцать этажей. В принципе, через глазки дверей из трёх других на площадке было несложно отследить, что за джеймсбонды наведывают секретное гнёздышко. Если ПГУшники сочли место заслуживающим репутации безопасного, попробую им поверить.

— Рад видеть вас в добром здравии, Юрий Иванович!

— И тебе не хворать, Валерий. У тебя найдётся что мне сказать сверх того, в чём отчитался куратору?

— Именно. Исключительно с глазу на глаз. Желательно — без записи.

Генерал Соколов мало изменился с того дня, как сосватал меня в «Вымпел». Такой же кощеевый тип с жёстким взглядом. Естественно, был в гражданке, причём — в джинсовом костюме, очень плохо ассоциировавшемся с деятелями из руководства Комбината глубинного бурения. Конспирация, ёптить.