Невеста из империи Зла (СИ) - Барякина Эльвира Валерьевна. Страница 47
— Бабушка! — взмолилась Анжелика.
В это время входная дверь хлопнула и на лестничную площадку вышел папа.
— Здрасьте! — поприветствовал он тещу. — А что это у вас в сумке? Пирожки?
Бабушка знала, что зять обожает ее стряпню, и под наплывом чувств потеряла бдительность. Воспользовавшись этим, Анжелика поднырнула под ее руку.
— Вернись немедленно! — прогрохотал бабушкин голос. Но было уже поздно.
Выскочив из подъезда, Анжелика спряталась за лавочку. Впрочем, ее страхи оказались напрасными. Через пять минут на улице появился папа с пакетом пирожков в руках.
— На, чудо, держи! — сказал он весело. — Бабушка отпустила тебя под мое честное слово.
Анжелика цапнула пирожок.
— Вечно она ко мне как к маленькой относится!
— А ты что думаешь, раз губы накрасила, так уже и большая?
— Это чтоб не обветривались, — угрюмо объяснила она.
Блин! Когда надо, папа не замечал, что у него один носок синий, а другой коричневый, а когда не надо — так становился наблюдательным, как Чингачгук!
Над улицами Москвы колыхались сотни знамен, портретов вождей и транспарантов. Из тысяч глоток неслось мощное «ура».
Миша был горд, как полководец на параде: Дядя Сэм, без сомнения, был самым красочным агитсредством из всех. Особой пикантности ему добавляло то, что платформу с «поджигателем войны» толкали сами американцы. Об этом, правда, мало кто знал, но Мише все равно было приятно. Если начальство спросит, то он расскажет про этот символический жест: простые американские студенты пришли на демонстрацию, чтобы лично выразить протест против политики империализма США.
— Ну как, справляетесь? — спросил у них Миша.
Но и Алекс, и Бобби, и другие ребята настолько прониклись всеобщим энтузиазмом, что и думать забыли про усталость (хотя толкать платформу вручную было довольно нелегко).
— Знаешь, на что это похоже? — прокричал Алекс, стараясь перекрыть всеобщий рев толпы. — На бразильский карнавал!
Миша хотел было объяснить ему, что День седьмого ноября не имеет ничего общего с буржуазными праздниками порока, но тут к нему подошел знакомый парень из параллельной группы.
— А можно я дочку посажу на платформу? — спросил он. — А то она устала — едва ногами перебирает.
Миша оглянулся на ребенка: прелестное семилетнее существо со связкой шариков в кулачке смотрело на него разнесчастными глазами.
— Да сажай, конечно, — разрешил он великодушно.
Тем временем колонна дошла до своей главной цели — Красной площади. Платформа с Дядей Сэмом загремела по брусчатке. Все стали вытягивать шеи, чтобы разглядеть стоящих на трибуне Мавзолея правителей.
— Слава Коммунистической партии Советского Союза! — неслось из динамиков. — Слава великому трудовому народу! Ура!
— Ура! — заорали студенты.
— Ура! — из солидарности подхватили американцы.
— Ура! — запищала девочка на платформе.
И тут случилась катастрофа — связка воздушных шаров выскользнула из ее рук, поплыла вверх и зацепилась за революционные штыки. Два шара оказались сзади буржуинского тела, обращенного к ГУМу, а три других — два круглых красных и синяя сосиска приклеились спереди живота. Композиция наконец-то приобрела законченный вид.
Это была Красная площадь, по телевидению шел прямой эфир, и полмира сейчас смотрело на треклятого «поджигателя».
Миша чуть в обморок не шмякнулся от ужаса. Вскочив на платформу, он попытался было сорвать шары, но они висели слишком высоко. Платформа, успевшая к тому времени доехать до Мавзолея, сразу же остановилась: толкать ее по брусчатке вместе с дополнительным весом было невозможно.
Теперь на Дядю Сэма смотрели уже все.
— Дайте сюда что-нибудь длинное! — рявкнул Миша.
Алекс выхватил у какой-то девушки флаг.
— Это сойдет?
— Сойдет, сойдет!
И под громкий хохот окружающих Степанов с остервенением принялся лупить красным знаменем по «фаллосу» Дяди Сэма.
В конце концов шарики улетели в небо, Миша спрыгнул с платформы, и ее поспешно вытолкали с Красной площади.
— Надеюсь, ты ничего не снимал? — спросил у Жеки бледный от переживаний Степанов.
Пряницкий прижал руки к груди:
— Да я про фотик и думать забыл!
Но это было чистой воды вранье: на самом деле Жека почти всю пленку исщелкал на «поджигателя». Разве ж такое можно было упустить?
Целый час взволнованная институтская колонна стояла на Кузнецком мосту и ждала приговора начальства. Его, к счастью, не последовало: видимо, руководство страны восприняло все случившееся как заранее спланированную акцию против внешних врагов.
Папа никогда не брал Анжелику к себе на работу, а тут получилось так, что она одновременно приобщилась и к демонстрации и к телевидению.
Папа подвел ее к автобусу, у которого собрались телевизионщики, а сам куда-то умотал. Вернулся он уже «тепленький».
— Вот это, дочка, камера, а вот это — шнур, — принялся объяснять он назначение каких-то штуковин.
Анжелика не особо его слушала. Все ее внимание привлекла съемочная группа, которая брала интервью у прохожих.
«Ой, вот бы у меня что-нибудь спросили!» — подумала Анжелика и, пока папа вещал о каком-то аккумуляторе, потихонечку сбежала от него в сторону корреспондентов.
Впрочем, ее затея не увенчалась успехом. Анжелика несколько раз прошлась перед самым носом журналистки с оператором, но они и не подумали пригласить ее на интервью.
— Так, Терехина! — крикнул какой-то начальник. — Идите на площадь и сделайте несколько подсъемов.
Журналистка кивнула и принялась скручивать провод микрофона.
«Я с ними!» — тут же решила про себя Анжелика.
На площади было столько народу, что они едва протолкались сквозь плотные ряды сограждан. Слава богу, милиция, завидев людей с камерой, сразу пропустила их за оцепление.
— А ты тоже с телевидения? — грозно спросил Анжелику какой-то милиционер.
— Я стажер!
— Ну тогда проходи.
«Все-таки не зря я сегодня губы накрасила! — с восторгом подумала Анжелика. — Все теперь думают, что я взрослая!»
Гулять за ограждением было очень интересно: Красную площадь было видно как на ладони. Мимо шли колонны трудящихся. Лица у всех были радостные, ветер рвал знамена…
— Смотри-ка, какого буржуя отгрохали! — вдруг послышались голоса.
Анжелика глянула в указанном направлении: мимо Кремлевской стены катила платформа с гигантским Дядей Сэмом. А толкал ее не кто иной, как Алекс Уилльямс!
У Анжелики перехватило дыхание. Позабыв обо всем на свете, она побежала вдоль милицейского оцепления, стараясь не потерять Алекса из виду. Потом платформа остановилась, люди на ней закопошились и задергались, но Анжелика ничего не замечала. В целом свете ее интересовало только одно — ее заокеанская мечта.
«Мне надо узнать, где он живет! — стремительно пронеслось у нее в голове. — Я прослежу за ним и все выясню!» — И, решительно протиснувшись между милиционерами, она кинулась к колонне демонстрантов.
— Куда? — рявкнули ей вслед. Но Анжелика уже растворилась в толпе.
Это была совершенно безумная гонка. Звездно-полосатый цилиндр Дяди Сэма указывал Анжелике путь, подобно маяку. Она неслась, толкалась, подпрыгивала на месте, дабы не потерять Алекса из виду.
Как жаль, что он был не один! Рядом с ним постоянно болтались пионервожатая-Лена, Марика и еще куча незнакомого Анжелике народа. Подойти при них к Алексу не было никакой возможности: ведь они тут же бы подумали, что она «бегает за парнем».
После демонстрации Алекс и его друзья спустились в метро. Поток пассажиров подхватил Анжелику и понес в сторону, но ей все-таки посчастливилось сесть в нужный вагон. Всю дорогу она пряталась за спиной какого-то дяденьки и исподтишка любовалась на Алекса. Господи, какой он был красивый!
«Подойду! — решила она. — Вот дождусь, когда его приятели разойдутся по домам, и подойду!»