Невеста из империи Зла (СИ) - Барякина Эльвира Валерьевна. Страница 50
Всю дорогу — и в электричке, и в метро — Анжелика развивала достигнутый успех.
— Если тебе надо кому-нибудь навредить, то я могу научить тебя как, — говорила она Алексу. — Нужно раздобыть небольшой, но сильный магнит, потом прийти в гости к твоему врагу, подождать, пока он куда-нибудь отлучится, и размагнитить пленки его магнитофона.
— Здорово! — восхитился Алекс. — Обязательно возьму себе на вооружение.
«Если бы не Марика, он непременно б меня поцеловал!» — с восторгом подумала Анжелика.
Они уже подошли к подъезду, когда она заметила сидящую на лавочке бабушку.
— Ты где шлялась?! — с ходу накинулась она на внучку.
— Бабушка… — начала было Анжелика. И тут случилось самое худшее: в окно высунулся папа. Посмотрел на дочь, на Алекса…
— А ну марш домой! — рявкнул он на весь двор.
— Ну, мне сейчас дадут! — испуганно пролепетала Анжелика. Она всей душой надеялась, что Алекс еще успеет спросить у нее телефон, но тут к ней подскочила бабушка и схватила ее за руку.
— Иди-иди, неслух! — пророкотала она.
И никакого прощания, никакого обмена телефонами не получилось.
ГЛАВА 18. НЕЖНОСТЬ
Когда ребята уехали, Лена еще долго стояла у окошка и смотрела им вслед. Свет в комнате был выключен. За окном шел снег.
Миша подошел к ней, ткнулся носом в горячую шею.
— Помнишь, я сказал, что хочу с тобой кое-что обсудить? — спросил он.
— Да, я знаю…
Все последние дни Лена готовилась с достоинством встретить этот удар судьбы, но в конце концов так и не сумела совладать с собой.
— Я не переживу, если ты уйдешь от меня! — беспомощно всхлипнула она.
Миша опешил:
— Господи, глупыш! Да я вовсе не об этом! Неужели ты подумала, что я хочу тебя бросить?!
Лена подняла на него заплаканные глаза. У Миши аж горло перехватило от нежности.
— Ну, маленькая… Ну что ты? Разве я тебя когда брошу? С чего ты взяла?
Она пыталась не реветь и быть молодцом, но у нее ничего не получалось.
Миша усадил ее на кровать.
— Ну что ты так переволновалась? Ты что же, все эти дни думала, что я хочу от тебя уйти?
— Угу…
— А еще умная девочка называется! Больше никогда так не делай!
— Угу.
— И не носи в себе! А то знаешь, на нервной почве всякое может случиться.
Внезапно Лена прекратила всхлипывать.
— Поздно: у меня уже все случилось, — произнесла она едва слышно. — Ты ведь и так знаешь, что я беременна.
В первую секунду Мише показалось, что это шутка.
— Ну, беременностей на нервной почве не бывает.
Но Лена даже не попыталась улыбнуться.
— Мне рожать через три месяца.
У Миши вихрем понеслись мысли. Через три месяца?! Но ведь это означало, что ребенок не его. Стало быть… Ох, это не могло быть правдой!
Мир предстал перед ним в новом свете: и Ленина округлость, и ее полная грудь, перемены настроения, странные пристрастия в еде — все это имело свое объяснение.
Степанов чувствовал себя так, будто ему в спину воткнули нож. А он еще хотел сделать предложение!
— Кто он? — наконец выговорил Миша.
Ленины плечи дрогнули.
— Не важно. Его больше нет и никогда не будет.
— Кто он?!
Мише хотелось немедленно найти и убить этого человека.
Закрыв лицо руками, Лена принялась путано рассказывать про какого-то парня из Ялты, которого она встретила полгода назад. Но Миша ничего не понимал. В голове как в тумане плавали мысли: «Что делать? Что же теперь делать?»
Все бросить и уйти? Остаться?
— А может, аборт? — не своим голосом произнес он.
Лена только покачала головой:
— Уже поздно.
— Ну а раньше-то ты чем думала?!
От его крика Лена отшатнулась, будто он ее ударил:
— Я пыталась… У меня не было денег… А потом врач сказал, что уже поздно, и я…
Не договорив, она вскочила, хотела куда-то бежать, но вдруг споткнулась о ковровую дорожку и тяжело упала на бок.
— Лена! — Миша подскочил к ней. — Ты ушиблась?
Она лежала на полу и плакала.
— Тебе больно?
Миша попытался ее поднять, но у него ослабели руки. Его всего трясло. Он опустился рядом с ней — ничего не соображающий, ни о чем не думающий. Просто сидел и гладил ее по волосам.
«Я не могу ее потерять. В моей жизни есть только одно светлое пятно, и я не могу его потерять. Что я буду делать без нее?!»
На мгновение ему представилось, что все снова войдет в прежнюю колею: вечера в общаге за телевизором, вранье в курилках о неких таинственных незнакомках, сгорающих от любви, лихорадочные поиски кого-нибудь… И поверх всего — сосущее чувство одиночества.
Внезапно Лена размахнулась и изо всей силы ударила себя кулаком в живот.
— Ненавижу этого ребенка! Все из-за него!
Миша схватил ее за руки:
— Ленка! Прекрати!
— Ненавижу его!
— Прекрати! Он ни в чем не виноват! И вообще… детей бить нельзя!
— Так что ж мне с ним делать-то? — Ее голос сорвался на какой-то вой.
— Сядь! Сядь… Посмотри мне в глаза… Я с тобой, поняла? Я тебе не брошу одну. Это наше общее несчастье. Вернее, не несчастье, а… Я пойду работать, мы что-нибудь придумаем…
Миша нес какую-то околесицу и мечтал только об одном: как бы самому не разреветься.
Черт! Воспитывать чужого ребенка… Пеленки, распашонки… Твою мать!
— Лена! Ну не плачь ты, ради бога!
Она вытерла слезы кулаком.
— Мишка… Я так тебя люблю… Так люблю…
Через пятнадцать минут они решили, что поженятся.
Идея пригласить Алекса к себе возникла у Марики еще на даче.
«Приведу и оставлю ночевать! — с тайным восторгом думала она. — И наплевать на велосипед в прихожей!»
Света с Антоном должны были уехать с ночевкой к свекрови. А баба Фиса ложилась спать в десять часов.
«С утра она пойдет за молоком, и мы с Алексом успеем улизнуть, — решила Марика. — Никто ничего и не заметит».
— Теперь ко мне! — объявила она, когда они вошли в метро после проводов Анжелики.
Алекс сжал ее руку:
— Хорошо.
Ехали молча. У Марики в голове вертелась одна-единственная мысль: «Я хочу постичь существо на "А"». Ей нравилось, как это звучит.
И все же, когда они вошли в подъезд, застарелое чувство стеснительности и неудобства вновь нахлынуло на нее — даром, что Алекс уже был здесь. Она внимательно следила за ним: как он отреагирует? Что скажет? Но он совершенно не обращал внимания ни на выщербленные ступени лестницы, ни на отсутствие лампочек на площадках.
— Пошли! — прошептала она, открыв дверь своим ключом. — Только тихо, а то соседку разбудим.
Первое, что они увидели, были развешанные по всему коридору сырые простыни и панталоны бабы Фисы.
«Чокнутая старуха! — чуть ли не простонала Марика. — Нашла время стирать!»
Пробравшись сквозь лабиринты влажного белья, они прошмыгнули в ее комнату. Марика включила настольную лампу, освещая свое царство: книжные полки, заваленный бумагами стол, побеги традесканции в стакане.
— Чаю хочешь? — спросила она. — Со зверобоем? Мне мама прислала из Горького.
Алекс кивнул и Марика побежала ставить чайник. В кухне было все привычно: холодильник, бабы Фисины кастрюли на плите... А совсем рядом, за стенкой, находился совершенно нездешний человек. Ее Алекс. И в это трудно было поверить.
Марика возвращалась назад, как вдруг дверь бабы Фисиной комнаты слегка приоткрылась.
— Ну-ка, подь сюды! — поманил ее упитанный палец с рубиновым кольцом.
Марика вздрогнула:
— Что?
— В обуви проперся через весь коридор! — придушенным шепотом зачастила баба Фиса. — Кто полы будет мыть?
— Да вымою я, вымою!
Но соседка не собиралась так просто сдаваться.
— Ты слишком легко живешь, девонька! Думаешь, что тебе все можно, да? А ну как это шпион какой-нибудь, а?
— Баба Фиса…
— Ты хоть об этом подумала? Нет? А я подумала! Мне твоя тетка-покойница велела приглядывать за тобой.