Зов пустоты (СИ) - "Lone Molerat". Страница 11

— Не доводилось как-то.

— Это поправимо, — Мей протянула ей ключ. — Номер люкс, между прочим. Что бы это ни значило.

Эмили только усмехнулась. Выступления на политических саммитах, ночёвки в номерах высшего класса… Неплохо для безработного картографа.

*

На рыночной площади Харона не оказалось. В общей комнате — тоже, как и в клинике… Через полчаса поисков Эмили металась по коридорам Ривет-Сити в состоянии, близком к панике.

Может, ему просто надоело ждать, и он ушёл ночевать в Подземелье? К Уиллоу? А может, милейших горожан Ривет-Сити не устроило присутствие гуля на авианосце? Они же прогнали Снежка в своё время, а ведь Снежок был одним из них. Сравнивать Харона с торчком-парикмахером было глупо — уж кто-кто, а Харон сумел бы за себя постоять, — но, чёрт возьми, где он, если всё в порядке?

— Это вы мисс Данфорд? — конопатая девчонка в платье из мешковины словно бы из-под земли выросла.

Эмили растерянно кивнула.

— Ой, здорово. А можно мне кусочек вот этого вашего шарфа? — выпалила девочка.

— Прости, что?

— Лоскуток шарфа, — повторила она. — Ма-аленький. На удачу.

Это было последней каплей. Эмили сдёрнула с плеч шарф, протянула его девчонке — что с детьми, что с безумцами лучше не спорить — и попятилась к лестнице.

— Да мне не надо весь! — заулыбалась та. — Господин Харон говорит, что для реликвии достаточно небольшого… как это… фрагмента.

— А где ты видела господина Харона? — осторожно спросила Эмили.

Держа туфли в руках, она заглянула в церковь.

Тело отца Клиффорда неуклюже распласталось на скамье перед алтарём — узловатые пальцы бессильно обвисшей левой руки касались пыльного паркета; рукав рубашки задрался, обнажив полусведённую татуировку на предплечье. Харон в расстёгнутом пиджаке сидел напротив, отрешённо глядя на подсвеченный фонарём аналой.

— Что ты натворил? — с ужасом спросила Эмили.

— Тише, Эми. Разбудишь святого отца, — Харон укоризненно покачал головой.

Только сейчас она увидела батарею пустых бутылок, аккуратно выстроившихся вдоль кафедры.

— Ты его напоил?

— Отец Клиффорд был удручён падением нравов и желал с кем-то это обсудить, — он развёл руками. — А я, как на грех, оказался единственным собеседником.

— И вы вдвоём выхлебали всё вино для причастия? Впечатляет, — Эмили притворила дверь. Отец Клиффорд коротко всхрапнул.

— Вообще-то я пожертвовал тридцать крышек, — Харон откинулся на спинку скамьи. — Надо же было компенсировать ущерб.

— Цинично.

— Святой отец оказался не очень сведущ в евангельской символике. Я даже расстроился.

Эмили подняла упавшую на пол замусоленную тетрадь. Осторожно перевернула страницу, на которой кто-то уже успел оставить грязный нечёткий след.

«Сегодня мы услышим историю святой Моники», — размашистые буквы теснили друг друга, выкатываясь на поля. — «Она родилась в Великой Ланте на берегах Океана. Её отец и мать были гулями. Да, вы не ослышались — именно гулями. Само её зачатие было уже чудом. То, что она родилась здоровым человеческим ребёнком — ещё большее чудо…»

— А где это — Великая Ланта? — Эмили положила тетрадь на ящик для пожертвований.

— Думаю, не так далеко от Авалона, — Харон усмехнулся. — Представляешь, я первый гуль, переступивший порог этой церкви. Отец Клиффорд считает, что вся полувековая благодать должна снизойти на меня. Не думал, что святость аккумулируется, но вот однако же.

— А, кстати о благодати. Зачем было подсылать ко мне ребёнка?

— Бедное дитя заявилось сюда прямо в разгар теологического диспута, — Харон мотнул головой, отбрасывая свесившуюся на лоб рыжую прядь. — Её прислала мамаша за благословением. Вот я и сказал всё как есть: что единственная святая, которую можно найти на этом ржавом корыте, бродит где-то в районе надстройки.

— Хорошее было вино у отца Клиффорда, — Эмили покачала головой. — Идём уже.

— Если мост ещё не подняли, я знаю поблизости неплохое место для ночёвки, — начал было он.

— Ну уж нет, — Эмили взяла его за руку. — У меня, между прочим, есть ключ от номера в гостинице Уизерли. Зачем добру пропадать?

— Маленькая храбрая девочка, — проговорил он, сжимая её пальцы. — Будет ведь, как в Мегатонне.

— Не будет, — Эмили ускорила шаг. — Если они не пустят тебя в номер, Анакостийской республике придётся обходиться без такого столпа общества, как дочка Джеймса Данфорда.

Мэй, видно, устроила так, чтобы хозяйке гостиницы не пришлось проверять на прочность своё гостеприимство: в холле не было ни души.

— Как всё прошло? — спросил Харон, закрывая за собой дверь номера.

— Лучшее в этом мероприятии — то, что оно закончилось, — Эмили рухнула на кровать. — Иди сюда. Если, конечно, тебя не пугает это отвратительное зрелище.

— Кое-кто напрашивается на пьяные гульские комплименты, — проворчал Харон.

— Да брось, — она устало улыбнулась. — Надо же было так вырядиться. Небось, все всласть посмеялись, не хуже Тринни. Просто Тринни смеётся в лицо, а они…

— Никто не смеялся, — Харон присел рядом. — И они не стали бы этого делать, даже нарядись ты в костюм Грогнака. Эми, ты не из тех, над кем смеются.

— Такая грозная?

— Нет. Просто в тебе есть сила, с которой нельзя не считаться. Не знаю, замечаешь ли ты это, но ты меняешь мир вокруг себя.

— Ого, — она приподняла бровь.

— Большинство людей просто проскальзывают по маршруту от колыбели до могилы, не оставляя следа. А ты меняешь ландшафт. Что было бы с рейнджерами, если бы не ты?

— Может, и выкрутились бы как-нибудь, — Эмили пожала плечами.

— Сомневаюсь. А здесь? Ты собрала команду из официантки, беглой рабыни и охранника — и вот, пожалуйста, Анакостийская республика. Не знаю, что из этого выйдет, но прежним это корыто уже не будет. Благодаря тебе или из-за тебя.

— Будто я одна пытаюсь помогать людям, — проворчала она.

— Ты просто очень хорошо выбираешь, кому помогать.

— Хм. Пьяные гульские комплименты?

— Пьяные гульские комплименты, — подтвердил он, целуя её в шею. — Иди сюда. За добавкой.

И всё-таки уже потом, когда они лежали, обнявшись, — как обычно, Эмили у стены, Харон — с краю, между ней и остальным миром, — она не выдержала и спросила:

— Харон, а как тебя зовут?

Он улыбнулся — Эмили кожей ощутила движение губ.

— Мне казалось, я представился.

— Я имею в виду, по-настоящему.

На какой-то миг ей показалось, что сейчас он назовёт своё имя — и призраки Уиллоу и всех, кто был до, навсегда растворятся в душной темноте гостиничного номера. Но секунды таяли — а он молчал.

— Меня так не зовут уже давно, — сказал он наконец. И Эмили поняла, что другого ответа не дождётся.

— Просто ты обо мне всё знаешь, — пробормотала она смущённо. — А я…

— Нечего там знать, — он осторожно притянул её к себе. — Спи, маленькая.

«И увидишь, насколько у вас всё серьёзно», да.

Эмили послушно закрыла глаза.

Значит, пусть будет несерьёзно, подумала она, прислушиваясь к ровному дыханию Харона. Только пусть будет.

*

Незадолго до рассвета Эмили проснулась. Набросила на плечи гостиничный халат, выскользнула из номера, стараясь не шуметь. Вернулась с блокнотом и коробкой карандашей — по счастью, в бездонной подсобке гостиницы Уизерли чего только не было. Загородила настольную лампу шахматной доской, чтобы свет был не слишком ярким. И, поминутно оглядываясь на вроде бы дремлющего Харона, начала рисовать.

Ближе к десятому варианту эскиза она увлеклась всерьёз — и, в очередной раз обернувшись, увидела, что кровать уже полностью застелена, а Харон, невесть когда успевший переодеться, перебрался в кресло.

— И давно ты не спишь? — только и спросила Эмили.

— Не хотел тебя отвлекать, — его голос был спокойным и негромким. — Срочная работа?

— Герб, — Эмили покраснела. — Ну… я же обещала Тринни и остальным. Посмотришь?

На бумаге из хаоса черновых линий выступали очертания Мемориала Джефферсона — ступени, наполовину скрытые водой, ионические колонны, портик, округлый купол. Над куполом смыкалась пара ладоней, ограждающих его от окружающего мира. Больше ничего.