Князь Алтайский (СИ) - Костин Константин Александрович. Страница 33

Дальше тропить волков стрельцы не стали, чай, не дураки, в ночном лесу волков выслеживать, вернулись к костру и призадумались.

Хоть про лошадь, убитую волков, и говорят «волк зарезал», все же волки с ножами встречаются не чаще, чем волки на мотоциклах. Однако ж джунгары были именно что зарезаны ножами, уж мои-то стрельцы след от волчьей пасти и след от ножа не перепутают. Но при этом никаких других следов, кроме волчьих, он не обнаружили.

Поначалу.

Потом, когда место последней стоянки джунгарской троицы было чуть ли не носом перепахано, в одном месте обнаружился след ноги, не принадлежащий ни джунгарам, ни стрельцам, ни, собственно, волкам. Разве что волк решил вдруг примерить сапог.

— Что за сапог? — прищурился я.

Там, где нет промышленного производства, отпечаток сапога — ничуть не хуже отпечатка пальца. В бытность мою подьячим мы несколько раз опознавали преступника по отпечатку сапог, а однажды мой учитель-дьяк, только глянув на след, тут же назвал имя и прозвище татя. Был такой Геннашка-Лисохвост, любитель фасонистых сапог и, в особенности, фигурных подковок.

— Да вот такие, как у него, — Нафаня обернулся и указал на проводника.

Тот побледнел и замотал головой:

— Не-не-не, Эргэдэ-хан, не я это! Светлым Ульгенем клянусь — не я это!

— Так, стоп! — рявкнул я, и, за неимением поблизости стола, о который можно ударить кулаком, шарахнул по полу посохом.

— Эргэдэ-хан, клянусь…!

— Молчать. Для начала — с какого это перепугу я хан со странным именем?

Проводник Пачон пошел красными пятнами:

— Э… Так ведь тебя зовут так, Эр…

Он сбился и замолчал. Я перевел взгляд на стрельцов. Судя по выражениям их лиц — никто и не сомневался, что я их этот самый хан.

— Мы думали — это «боярин Осетровский» по-местному, — пожал плечами Нафаня, — Ты ж, Викентий Георгиевич, сам так представился.

Когда это… ⁈ А, ну да. Встреча с джунгарами, песня про партизан. Вот оно как бывает, когда ляпаешь языком, не подумав. Теперь все местные уверены, что я — хан Эргэдэ, а что имя странное, так он, хан этот, и сам с прибабахом, блин! Нет, ну надо ж было так ляпнуть! Зная механизмы распространения слухов — помните анекдот про Гоголя на столбе? — могу с уверенностью предсказать, что через месяцок на Москве будут точно знать, что боярин Осетровский принял ислам — причем вовсе не в интернетном смысле — сменил имя, национальность и внешность и развел гарем на двенадцать койкомест.

Надо будет, кстати, связаться через зеркало с моим человеком в Москве, что там вообще происходит. Давно я с ним не общался, информации не получал.

Так, ладно, тему с дурацким прозвищем проехали. Запрещать смысла нет, получишь эффект Стрейзанд. Или Герострата, для тех, кто, как я, на истории не ушами хлопал. Перейдем к сапогам.

— Нет, след-то не его, — заговорил Нафаня сразу же, как только я обратил не него свой суровый взгляд, — У Пачонки нога уже, да и короче. Но вот сами сапоги — прям как у него.

Аа, вон что мой стрелец имел в виду. Обувь телеутов от русской отличалась — если мы все обуты в кожаные сапоги, на каблуках, подбитые гвоздями, то местные носят мягкие сапожки, без каблука, из лосиной шкуры-камуса, на тонкой подошве… Стоп.

Если оборотни носили местные сапоги, значит… Они — местные?

Так. Погодите. Если оборотни, перебившие джунгар — не прибывшие с Руси вслед за мной, а местные, то тогда становится понятно, как они сумели подобраться к вовсе не беспечным воинам. Для них же все здешние леса — дом родной, в буквальном смысле этого слова. Подкрались в волчьих обличьях, выскочили, в прыжке обернулись людьми — и взяли джунгар в ножи. Забавно, но в фильмах оборотни обычно поступали иначе — подходили людьми, а нападали волками… Ладно, это неважно.

Итак — это были местные оборотни. Тогда понятно, зачем они убили джунгар — те пришли незваными на их родную землю… Стоп. Снова — стоп. Викешенька, а ты ничего не забыл? Например, пару тысчонок человек, которые ТОЖЕ приперлись сюда незваными, однако ж их никто, почему-то, не убивает ночами.

Не то, что я был против, но — непонятно.

В поисках подсказки я обвел глазами стрельцов, но те спокойно смотрели, как хозяин морщит лоб, думая о чем-то своем, стратегическом.

Итак, здешние оборотни прячутся по лесам и горам, глядят из-за елок зелеными глазами, ничем не выдают своего существования, однако ж без колебаний убили джунгар, стоило тем оказаться на здешней земле. И при этом — не трогают нас. Интересно, местных здешние оборотни… как их, кстати, здесь называли?

И тут мне в голову ударила мысль.

Как могут называть всякую нечисть? Обычно — иносказательно, чтобы не накликать ее на свою голову. А иносказательно ее можно назвать в честь ее создателя. Сыновья дьявола, дочери сатаны…

Дети, мать его, Эрлика!

Вот кто прогнал всех местных!

Оборотни!!!

Я опять ударил посохом о пол, шестеренки в голове завращались с бешеной скоростью, чуть ли не с визгом.

4

Волков создал не Эрлик, а добрый бог Ульгень. Волков. Волков, что их, не оборотней! Оборотень — это не волк, это искаженная, испорченная версия волка. Не зря на Руси говорят: «Бог создает, а черт портит». Правда, местный Эрлик тоже кого-то там создавал, но с оборотнями он поступил откровенно по-чертовски — взял волков и сделал из них оборотней. Поэтому и «дети Эрлика».

Именно оборотни разогнали здесь всех. Именно поэтому народ, вместо того, чтобы объединиться и дать отпор — ну не тысячи же здесь оборотней, в самом-то деле! — предпочел убежать, причем убежать — именно отдельными семьями, доверяя только ближайшей родне. Потому что любой человек, днем притворяющийся твоим соседом и лучшим другом, ночью может натянуть серую шкуру и вцепиться тебе и твоим детям зубами в горло. А хоть бы и ножом в спину дарить — разница непринципиальна.

Именно оборотни расчистили здесь территорию от людей, возможно — планируя оборудовать здесь свое волчье царство.

Я взвыл… мысленно, конечно, еще не хватало — лицо ронять перед моими людьми. Но повод взвыть был самый, что ни на есть серьезный — думал, что уехав на Алтай, я скроюсь от оборотней, прицепившихся ко мне, как репей к волчьему хвосту, а вместо этого приперся в самое их логово!

Так. Стоп. Остаются непонятными два момента.

Во-первых — по дороге сюда на меня нападали откровенно русские оборотни, отнюдь не алтайцы. Куда они делись и почему больше меня не трогают? Возможно, конечно, что они потеряли мой след, или спелись со здешними или, наоборот, сцепились с ними и полегли в неравной схватке, но — все равно непонятно. Пытались убить, пытались, а потом — раз, и прекратили.

Во-вторых — почему местные оборотни, дети Эрлика, нас не трогают? Разогнали местных, убивают приезжих — а нас как будто не замечают. Непонятно… Непонятно и настораживает.

Но, с другой стороны — когда враг известен, становится проще. Уже примерно понятно, как его истреблять, если вдруг нападет, понятно, что делать, чтобы ему противостоять.

И первым делом — надо проверить всех на оборотничество.

Глава 23

1

Ярко, я бы даже сказал, ослепительно светит апрельское солнце с чистейшего лазурного неба. И, глядя на него, я понимаю, что, похоже, зря выбрал для своего флага именно голубой цвет. Он же теряется на фоне неба!

С другой стороны — а какие у меня были варианты? Шелковый отрез нужного размера в закромах нашелся только такого цвета, а любая другая краска на ткани, постоянно мотающейся на всех ветрах, и промокаемой всеми дождями, быстро сменилась бы на один цвет — серый. А серый флаг, знаете ли, это, конечно, креативно, но все же стоит учитывать и общественное мнение. Не поймут… Да и ладно — голубой и голубой, до времен, когда этот цвет будет вызывать какие-то неправильные ассоциации еще лет триста. И вообще — он не голубой, а лазурный! Да-да, лазурный! А кто считает иначе — тот просто не разбирается в цветах и оттенках. Вот.