Прямо за углом (СИ) - Катлас Эдуард. Страница 21

Взял небольшой растрескавшийся кусок глины. Сама по себе глина не стоила ничего, набрать ее можно было почти везде, или, в крайнем случае, добыть из суглинка. Просто этот кусок был голубой, и я знал, кому он придется ко двору.

Взял нож. Грубое железо и костяная рукоять. Хороший, надежный нож для всего, который пережил много других вещей. Перед прыжком я смазал его рыбьим жиром, так что теперь пришлось оттирать, потому что вонял он жутко. Даже привычные местные вряд ли бы стали есть из-под такого ножа. Но нож был ценен, и не давать ему ржаветь было важнее, чем некоторые неудобства.

Пособирал еще разные мелочи, которые ценились везде. И отправился в дорогу.

Я выступил на рассвете. До следующего обжитого места было часа четыре пути хорошим шагом, и при хорошей погоде. Но погода здесь менялась быстро, а не перегоне было всего пара небольших стоянок без выхода к морю, на которых можно было переждать непогоду и отдохнуть, но ночевать в них было бы неуютно.

Да и с хорошим шагом по камням, скалам и осыпям могли возникнуть проблемы.

Солнце, или местная звезда, вставало у меня за спиной. На рассвете, идя вперед, я отбрасывал длиннющую тень впереди себя. Но солнце вставало быстро, и эта тень укоротится, не пройдет и получаса.

Я двигался размеренно, ни быстро, ни медленно. Зона вокруг жилища отшельника напоминала дикий пляж. Прямой выход к морю, песок, волны, плещущиеся о берег. Это было хорошее место для жилья, такие вдоль берега были наперечет. Если такое место пустовало — значит, что-то случилось.

В данном конкретном случае — случилось желание Отшельника все же найти себе жену.

Я шел по берегу. Ни быстро, ни медленно. Нужно было обойти соседей. Семью, делающую одежду. Кузнеца с сыном. Семью горшечников с сыном и малюткой-дочерью, взросления которой не дождался Отшельник. Старика. Соборное место. Семью с двумя сыновьями на переправе. Дальше реки я не собирался, добраться до переправы, и все.

Я шел один, на многие километры один на этом берегу, во многих часах ходьбы до ближайших людей. Солнце светило мне в спину. Пара наиболее ярких звезд еще была видна на горизонте. Слева мерно шумел океан, наполненный водорослями, рыбой, и, наверное, чудовищами. Справа на много дней пути простирался безжизненный континент.

Хороший мир.

I. Глава 8. Время подумать

Лодки здесь не в ходу. Дерева нет, попытки смастерить что-то многослойное из водорослей, наверное, могли бы увенчаться успехом, но мы жили вдоль берегов океана. Легкая юркая нестабильная пирога никак не предназначена для тяжелых угрюмых океанских волн. А на что-то покрупнее здесь просто не было материалов. Да и людей.

Поэтому длинный переход до поселений на той стороне разрыва, я, вслед за Отшельником, преодолевал полностью пешком.

Я обошел всех соседей, как и планировал. Они подтвердили, что Отшельник отправился через пустошь. Лучшее, что я мог придумать, это отправиться вслед за ним.

Отшельник был неплохим парнем и хорошим соседом, но не то, чтобы я шел на его поиски. Тем более, его ждала трудная, но не невозможная дорога, и в беде он не был. Мною двигал другой резон — с учетом всего происходящего в других мирах, сидеть на месте было не слишком то умно.

Что-то надвигалось. Надвигалось, наверное, на всех шагающих, но в данном случае я больше думал о том, что это что-то надвигается в том числе и на меня. Не зная ровным счетом ничего об угрозе, самое лучшее, что я смог придумать, — не становиться неподвижной мишенью.

Так что поход Отшельника — лишь хороший повод. Он пошел, пошел и я. Вслед за ним. Возможно, где-то это поможет мне в пути. Хотя бы даже знание того, что кто-то уже недавно прошел впереди.

Недавно Старик ткнул скрюченным пальцем на карту, высеченную на стене Соборного места. Ту ее часть, которая уходила вдоль берега на рассвет. Кто и когда сделал эту карту, и кто ее обновлял — не было понятно, но это был единственная информация о тех краях.

«- Первое известное поселение на той стороне пустоши — оно на реке, на дальнем ее берегу. И у него чуть выше есть мост, не у самого берега, но недалеко. Можно перейти. Поселение, рассказывали, было небольшое, но стабильное. Всегда в нем жили люди, хоть и на краю пустоши. Но река, хороший пляж, пойма. Люди жили, обустроили все, но дальше в нашу сторону стоянок не делали. Дальше как раз места не очень приятные. Дойти можно. Все доходили, но это не значит, что путь простой».

И это все. На карте были выбито несколько стоянок вдоль пути, явно недостаточно на переход в десятки дней, да и эти стоянки были отмечены на камне как-то неуверенно. Или мне так просто показалось — как можно увидеть неуверенность на наскальной живописи?

Одна стоянка в небольшом дневном переходе с нашей стороны. Одна — с той стороны. Это понятно, это делали не для большого перехода, а так — ближние заимки, дойти, переночевать, вернуться. А в центре пустоши были лишь три стоянки, и разрывы между ними — на много дней пути.

Уже когда я выходил, было понятно, что придется импровизировать. Надежда была лишь на то, что я не потеряю след Отшельника, и смогу воспользоваться его смекалкой в пути.

После заимки я старался искать следы, признаки Отшельника. Не отпечатки ступней на камнях, конечно, но следы рыбалок, кости, ободранные с берега сушеные водоросли, костровища.

Сейчас я рыбачил на пляже, на котором Отшельник абсолютно точно занимался тем же самым. И весьма успешно. Горка рыбьих костей после разделки лежала под наклоненной скалой. Он наловил рыбы, почистил ее и пошел дальше, не найдя, как и я, здесь ничего что можно было бы пустить на костер.

В крайнем случае, съем рыбу сырой. Отшельник наловил здесь рыбы, значит наловлю и я.

Только вот погода ухудшалась. Долго мне не порыбачить.

Я в очередной раз закинул снасть подальше от берега, насколько смог, и начал понемногу вытягивать. Рыба здесь голодная, непугливая, и очень агрессивная. Чаще вопрос стоял лишь в том, чтобы ее вытащить, не порвав снасть. Требовалась сноровка и осторожность.

Последняя рыба оказалось некрупной, можно сказать повезло, и вытащил я ее быстро. Оглядел улов — пять рыбин, страшных на вид. Подали бы такие кому-нибудь на Земле, есть бы точно не стали. Но здесь это были вполне съедобные рыбы. Можно даже было бы сказать — вкусные, но когда годами живешь на диете из одной рыбы, это использовать это слово как-то язык не повернется.

Надо было уходить подальше от берега. Я наскоро почистил рыбу, не особо думая о качестве, лишь бы не тащить с собой балласт, и начал подниматься по осыпи наверх.

Стремительно темнело. Берег ждал шторм, а меня явно настигал ливень с грозой, вдалеке уже громыхало.

Прыгать по камням не стоило, не хватало еще остаться одному на пустоши с вывихом или переломом. Поэтому я аккуратно ступал на камни, проверял надежность упора и лишь потом делал следующий шаг.

Дождь закапал, когда я уже поднялся наверх. Крайне вовремя поднялся, потому что отдельные капли моментально превратились в ливень, и потоки воды устремились вниз, по той самой круче, по которой я только что взбирался.

Я оглянулся назад, на пляж. Волны становились все выше. Они пробивали весь пятачок берега внизу насквозь. Из уютного местечка пляж моментально превратился в настоящую ловушку. Вовремя я ушел.

Надо было двигаться. О том, чтобы остаться сухим, речи уже не шло, о костре, чтобы обсушиться, тоже можно было и не мечтать. Но нужно было найти хоть какое-то место без дождя и без ветра, чтобы не поймать простуду.

На этих берегах практически не было вирусных инфекций. Но переохлаждение есть переохлаждение, а температура падала.

В момент, когда я начал отворачиваться от берега, ударила молния, совсем недалеко. Ослепила меня. Я невольно схватился за нож.

Позади, далеко на скалах, которые я минул еще днем, мне почудился силуэт. Невозможный здесь силуэт. Если бы он был впереди — я бы мог подумать на Отшельника, хотя он значительно опережал меня. Но не позади, позади просто не могло никого быть. Никто не собирался вслед за мной.