Звездный торговец - Андерсон Пол Уильям. Страница 28

Мы шли молча, пока не оказались вдали от пыли и шума, на нашем старом месте у скалы. Она сегодня не казалась теплой.

— Я приветствую вас, — сказал я милдиванам, — и прошу есть и спать с нами.

Это местная формула вежливости для гостей. Но я не получил обычного ответа.

Тулитур взмахнул копьем, которое он держал, и спросил — не грубо, понимаете, а с каким-то неприятным оттенком в голосе:

— Зачем вы пришли в Улаш?

— Зачем? Но ты знаешь. Торговать.

— Нет, подожди, Тулитур, — прервал его Шивару. — Ты не то спрашиваешь, — он повернулся ко мне. — Кто вас послал? — спросил он. Тут я должен вас спросить, фримены, понимаете ли вы, что такое черный голос?

Я не собирался увиливать от ответа. Мы что-то сделали неправильно, но я не понимал, что же именно. Ложь или увертки могли помочь мне, но могли и ухудшить дело. Я видел, как солнце блестит на лезвиях топоров, и радовался, что со мной Мануэль. Шум лагеря доносился сюда слабо: либо мы далеко отошли, либо усилился ветер. Я заставил себя смотреть прямо на него.

— Ты знаешь, что мы здесь ради таких же людей, но оставшихся дома, — начал я. Мускулы под его шерстью напряглись, к тому же… я не очень хорошо понимаю выражение лиц туземцев. Но Ферегхир оскалил зубы, как будто встретил врага. Тулитур держал копье наготове. В докладах Брандера сообщалось, что милдиваны никогда не ведут себя так в присутствии друзей. Шивару, однако, понять было трудно. Готов поклясться, что он сожалел. О чем?

— Вас послал бог? — спросил он.

Тут мне все стало ясно. Я засмеялся, хотя в самом деле мне было не весело, и в голове у меня звенело. Я понял семантическую трудность. В Улаше используют несколько разновидностей повелительного наклонения. Приказ отца сыну отличается от приказа другому милдивану, побежденному в схватке, и оба они отличаются от распоряжений, отдаваемых лугалу, и так далее; такого наши психолингвисты не могут даже представить.

Шивару хотел знать, являюсь ли я рабом бога. Сейчас, конечно, было не время рассказывать ему историю религии, к тому же я не очень силен в этом. Я только сказал: нет, мы не рабы бога. Бог — это символ, в чье существование верят некоторые из нас, но далеко не все. И он определенно не давал мне никаких приказов. Это удивило их. Дыхание со свистом вырывалось сквозь клыки Шивару, гребень на его голове поднялся, хвост хлестал по ногам.

— Тогда кто же послал вас? — почти закричал он. Я мог бы перевести этот вопрос так: «Кто же ваш хозяин?»

Я услышал щелчок, это Мануэль раскрывал кобуру. За спиной милдиванов лугалы приготовили топоры и копья. Можно представить, как тщательно я выбирал слова для ответа.

— Мы свободны, — сказал я, — как часть общества, — или, может быть, слово, которое я употребил, означало «содружество»? — В нашей стране никто не является лугалом. Вы видели, как на нас работают машины. Нам вообще не нужны лугалы.

— Ах-х-х! — вскрикнул Ферегхир, взмахнув копьем.

Мануэль взвел курок.

— Я считаю, что вам лучше уйти, — сказал он туземцам, — прежде чем начнется схватка. Мы не хотим никого убивать.

Брандер демонстрировал туземцам действие нашего оружия, мы тоже. Никто из туземцев не двигался, как нам показалось, целую вечность. Волосы на лугалах встали дыбом. Они были готовы броситься на нас и умереть по слову своих хозяев. Но это слово не прозвучало. Три милдивана обменялись взглядами. Шивару сказал безжизненным голосом:

— Мы должны обсудить это.

Они повернулись и пошли по высокой шуршащей траве, лугалы следовали за ними.

Барабаны гремели дни и ночи.

Мы между собой долго обсуждали события. В чем дело? Милдиваны были примитивны и необразованны, но по стандартным меркам здравого смысла далеко не глупы. Шивару не был удивлен, что мы отличаемся по виду от жителей Каина. Например, то, что мы живем обществом, а не отдельными семьями, было для него лишь странностью, и скорее интриговало, а не шокировало его. И, как я уже говорил вам, хотя обширные объединения не были приняты у милдиванов, время от времени они все же объединялись. В таком случае, что же им в нас не понравилось?

Игорь Ющенков, офицер «Королевы Марии», высказал правдоподобное объяснение:

— Если они нас считают рабами, значит, наш хозяин должен быть еще могущественнее. Может, они думают, что мы готовим базу для вторжения?

— Но я ясно сказал им, что мы не рабы.

— Не сомневаюсь, но поверили ли они вам?

Можете себе представить, как я ворочался в своем навесе. Должны ли мы начать все заново в другом районе, то есть уйти отсюда? Но тогда пропадет все, чего мы добились. Изучить новый язык было совсем не трудно. Но перемещение ничего не дало бы нам: полеты на флиттере показали, что повсюду на Каине один и тот же образ жизни, как на Земле в палеолит. Если мы каким-то образом нарушили не просто местное табу, а нечто фундаментальное… Я не знал этого. Сомневаюсь, что Мануэль проводил больше двух часов за ночь в своей постели. Он был слишком занят укреплением системы нашей обороны, тренировкой людей, проверкой постов и бдительности.

Но следующая наша встреча внешне была совершенно мирной. На рассвете меня поднял часовой, сообщивший, что появилась группа туземцев. Ночью поднялся туман, затянув влажной серой дымкой все вокруг так, что трудно было что-либо различить и в трех шагах. Выйдя, я услышал треск останавливающегося поблизости трактора — единственный отчетливый звук в этой ватной тишине. Тулитур и другой милдиван стояли в окружении пятидесяти лугалов. Их шерсть была влажной, а оружие блестело от инея.

— Они двигались ночью, капитан, — сказал Мануэль, — чтобы быть менее заметными. Несомненно, за пределами видимости ждут другие.

Он послал со мной взвод охраны.

Я в соответствии с ритуалом приветствовал их, как будто ничего не случилось. И вновь не получил никакого ответа. Тулитур только сказал:

— Мы пришли для торговли. За ваши товары мы дадим вам меха и травы, которые вам так нравятся.

Это было удивительно, тем более, что наш торговый пост был построен только наполовину. Но я не мог отказаться от того, что, возможно, было знаком примирения.

— Хорошо, — сказал я — Идемте поедим и поговорим.

«Хороший ход, — решил я. — Совместная еда накладывает некоторые обязательства, как на Земле, так и в Улаше».

Тулитур и его товарищ Вокзахан, теперь я вспомнил его имя, не поблагодарили, но вошли в корабль и сели за стол в кают-компании. Я решил, что так будет более впечатляюще, чем под навесом, к тому же не так холодно. Я приказал принести бекон и яйца — пищу, которую, как я знал, любили каиниты. Они сразу же перешли к делу.

— Сколько вы хотите продать нам?

— Это зависит от того, что вы хотите купить и что у вас есть в обмен, — ответил я, соревнуясь с ними в любезности.

— Мы не принесли ничего с собой, — сказал Вокзахан, — потому что не знали, согласитесь ли вы торговать.

— Почему мы не согласимся? — ответил я. — Ведь мы для этого и пришли. Между нами нет споров, не так ли?

Ни один зеленый глаз не мигнул.

— Нет, — сказал Тулитур, — споров нет. Мы хотим купить пистолеты.

— Такое оружие мы не можем продать, — я вынужден был сразу покончить с этим и не хитрить. — Однако мы можем вам предложить ножи и множество других полезных инструментов.

Они помрачнели немного, но спорить не стали. Наоборот, тут же принялись обсуждать условия обмена. Они хотели купить как можно больше и не снижали цены. Но они хотели получить все в кредит, сказав, что наши товары им нужны немедленно, а чтобы собрать товары на обмен, понадобится время.

Это ставило меня в неприятное положение. С одной стороны, милдиваны всегда были честными и, насколько я могу судить, всегда говорили правду. К тому же я не хотел отказывать им. С другой стороны… Но вы все понимаете не хуже меня. Я льщу себе, но я дал им дипломатичный ответ. Мы нисколько не сомневаемся в их добрых намерениях, сказал я. Мы всегда знали, что милдиваны — хорошие парни. Но всегда может произойти нечто неожиданное, и мы потеряем огромную сумму.