Любовь и честь - Дьюран Мередит. Страница 15

К собственному стыду, она чувствовала, что некое темное начало в ней жаждет увидеть, как на него подействует зелье. Она когда-то выпила этого яду ради него, теперь, сам того не желая, Эдриан сделает это ради нее.

Но за столом Ривенхем так и не появился. Как жаль, что он не может к ним присоединиться, посетовала она в разговоре с лордом Джоном. Слуги уже понесли еду остальным солдатам. Где они смогут найти лорда Ривенхема?

– В десяти милях к югу, – с улыбкой отвечал Гардинер. – Он отправился проведать свое поместье.

– О, как он, должно быть, рад побывать там, – заметила Нора, справившись с волнением. – И когда же он вернется?

– Не могу сказать, – безмятежно ответил лорд Джон, но вдруг насторожился: – Разве у миледи есть причины для беспокойства?

После этого Нора стала придерживать язык и, припомнив подзабытые навыки флирта, заставляла себя улыбаться его снисходительным репликам. Лорд Джон похвалил ее платье – кобальтово-синее, расшитое золотом, – и тут же с поразительной точностью указал, сколько раз видел его на ней в Лондоне – «когда мантуанский покрой был еще в моде». Нора сидела напротив гостя, хлопала ресницами и делала вид, что для нее нет большего удовольствия, чем глотать его оскорбления в собственной столовой. И все время, наблюдая в западное окно, как опускается солнце, чувствовала, как быстро колотится сердце.

Небо совсем потемнело. Кажется, гость медленнее ворочает языком, или это ее воображение? Похоже, он сдерживает зевоту…

– Я слышал, – говорил лорд Джон, – что ваш брат и лорд Ривенхем некогда были друзьями.

Пора бы ему упасть без сознания. Может, она ошиблась с дозой? Меконий, сок опиумного мака, опасное вещество – добавишь чуть больше, чем нужно, и человек может не проснуться.

– Его земли примыкают к нашим. В таких обстоятельствах дружба – разумная политика.

Лорд Джон разглядывал одно из многочисленных колец у себя на руке, задумчиво вертел его пальцами. Кольца эти были в свете притчей во языцех. Нора вспомнила, что, по слухам, он называл их в честь знаменитых придворных красавиц и что одна глупая девчонка – леди Мэри или леди Сара – прошлой весной расплакалась, когда обнаружила, что с бриллианта низведена до сапфира.

– Так-то оно так, – протянул лорд Джон, – но обычно эти католики держатся в своем кругу.

Неприязнь в его голосе поразила Нору. Она прежде не слышала, чтобы кто-то говорил о Ривенхеме подобным тоном. Страх или же влюбленность – вот чем обычно окрашивалась речь тех, кто упоминал о нем.

– Он сменил веру много лет назад, – осторожно напомнила она.

– Но не раньше, чем подружился с вашим братом.

Нора поняла, что надо держать ухо востро.

– Ну и что из того? Наша семья не католическая.

– Вот именно. Не чувствуете в этом иронии? Ваш отец и брат скрылись во Франции, чтобы целовать в задницу Претендента-католика, а старинный друг собирается проучить их, хотя сам лишь недавно избавился от любви к папе. – Ядовитая улыбка у него на лице вдруг увяла. Он расслабленно потер лоб.

Нора с удивлением поняла, что означают все эти выпады.

– Вы не доверяете лорду Ривенхему?

Должно быть, он собирался оглушительно расхохотаться, но благодаря настойке из его горла вырвалось только слабое клокотание. Хрипло вдохнув, он с усилием произнес:

– Вы всегда были слишком прямолинейны, мадам. Никто в Лондоне не назвал бы вас чаровницей. – Он затряс головой. – Прошу прощения, мадам, – пробормотал он привычную формулу учтивости, не вкладывая в нее никакого смысла. – Я себя чувствую как-то…

Взгляд лорда Джона остановился на бокале, который он не успел донести до рта. Зрачки его глаз сузились в точку.

– Да ведь вы…

Он рухнул лицом в тарелку с бифштексом, как марионетка с перерезанными нитками.

Нора вскочила с места и заперла все двери, кроме одной – той, что вела в коридор для слуг. В узком проходе без окон горела единственная лампа. Нора схватила ее и по винтовой лестнице заспешила в подземные кухни. Из соседней двери выскочила повариха, за ней – судомойка. Маленькая служанка была перепугана – лицо бледное, глаза широко распахнуты. Лучше бы ей не говорили о происходящем. А вот повариха, миссис Фэрфакс, выглядела спокойной. Сложив толстые руки на груди, она сообщила:

– Они заперты в кладовке.

Нора кивнула.

– Давно?

– Наверное, уже с четверть часа. Жрут и пьют, как свиньи! Я уж боялась, что они примут слишком много, в последнюю порцию вина решила ничего не добавлять.

– Да благословит вас Господь, миссис Фэрфакс! – Нора для собственного спокойствия подергала дверь кладовой. Замок держал крепко. – А где Хутон и Монтроз?

Миссис Фэрфакс фыркнула:

– От этих двоих никакой помощи. Хутон лежит. Говорит, кости ломит. А Монтроз хнычет у себя в комнате. Видно, Богу молится, чтобы Господь послал ему смелости, приличной мужчине.

Отсутствие Хутона понятно. Здоровье у него действительно слабое, в решительных предприятиях от него пользы нет, а вот слабость Монтроза Нору расстроила. Когда брат бывал в доме, Монтроз исполнял обязанности не только управляющего, но и секретаря. Он, единственный из домашних, знал все о деятельности хозяина.

– Пусть тогда остается в своих комнатах, – распорядилась Нора. – Я сама с ним поговорю.

– Зря потеряете время, – ответила миссис Фэрфакс. – Даже если его спине полегчает, в чем я лично сомневаюсь, он далеко не уйдет. Я прослежу за этим. А вам бы, миледи, уйти к себе и запереть дверь. Конечно, друзья лорда Дэвида люди благородные, но вы у нас такая красавица – не стоит напрасно искушать мужчин.

Нора слабо улыбнулась:

– Хорошо, я ухожу. Но вы – обе – тоже запритесь у себя в комнатах.

В покоях Норы было широкое окно, выходящее на подъездную дорогу. Здесь, глядя на аллею и слушая монотонный голос Гризель, читающей «Приключения Ривеллы», она и стала ждать дальнейших событий. Но темнота за окнами была слишком плотной, и, когда Нора заметила первого всадника, он уже был почти у портика.

– А вот и они, – поднимаясь на ноги, пробормотала она.

Гризель подошла к госпоже.

– Я вижу лишь одного, – сообщила она, – но ведь их должно быть больше?

Ну разумеется. Чтобы вывезти оружие, потребуется несколько человек и телега.

– О Боже! – прошептала Нора. – О!

Во дворе спрыгнул с лошади не один из людей Дэвида, а лорд Ривенхем.

– Вон! – крикнула Гризель и застучала по стеклу. – Вон остальные! Едут со стороны Блэймута. Правда едут!

Чтобы сдержать крик, Нора прижала к губам ладонь. Ривенхем оборачивался. Он не мог не заметить появляющуюся из леса группу всадников. Несколько мгновений он не шевелился – смотрел и прислушивался. Повозка, следующая за всадниками, должна производить немало шума, особенно в полной тишине ночи.

И тут он выхватил шпагу. Нора бросилась прочь от окна, пронеслась сквозь соседнюю комнату и нырнула в кладовую. Опустилась на колени перед деревянным сундуком и стала возиться с замком.

Гризель бросилась за госпожой.

– Что вы задумали, мадам?

Наконец ключ провернулся. Нора подняла крышку и вынула пистолет – красивую, но неудобную штуку, совсем не предназначенную для женской руки. Дэвид предупредил сестру, что прицел у пистолета неточен. Однако сейчас у нее не было выбора. Она побежала к двери, но Гризель вдруг крикнула:

– Подождите, миледи!

Ждать Нора не могла. Его убьют, уничтожат, умертвят… И тогда все планы рухнут. При известии об этом убийстве в Ходдерби явятся мощные силы короля. Ведь будет именно так? Значит, она должна его спасти. Должна. Выбора нет.

Глава 6

Эдриан лихорадочно соображал. Существует множество абсолютно невинных объяснений тому, что группа всадников подъезжает ночью к замку, но нельзя объяснить, почему в ответ на это приближение никто не поднимает тревоги. Почему его люди не выясняют, что это за всадники?

Эдриан со шпагой в руке подергал тяжелые дубовые двери в холл. Заперто. Он вновь вскочил на коня и, обогнув дом, оказался в кухонном дворике. Здесь дверь была открыта. Спешившись, он разглядел в глубине коридора слабый огонек свечки, зажатой в тонкой, изящной руке. Вот свечу приподняли. Эдриан разглядел лицо маркизы, которая установила ее на полку, вытащила из-за спины вторую руку, свела руки вместе, подняла пистолет и прицелилась ему в голову.