Сливово-лиловый (ЛП) - Скотт Клер. Страница 36

— Посмотри на меня, Аллегра, — потребовал он, и, открыв глаза, я посмотрела ему в лицо.

Я почувствовала, как кончик его члена слегка скользнул вдоль моих половых губ, и застонала в ожидании того, что он собирался сделать.

— Да? — спросил он, и в тот момент я любила его сильнее, чем когда-либо.

— Да, пожалуйста… — ответила я, открываясь для него, выгибаясь к нему навстречу.

— Жадная, ненасытная, мятежная, непослушная, наглая, — пробормотал он и толкнулся в меня.

— Всё это твоя вина, — ахнула я, — ты же воспитываешь меня…

— Я не могу поверить, что ты все еще дерзишь… — усмехнулся он и начал двигаться.

***

— Ты спишь с открытыми глазами, Аллегра. — Голос Робертса проникает в мое сознание. — Ты устала?

— Нет, — отвечаю я, — просто задумалась. Ты что-то спросил?

— Нет. Сара спросила у тебя кое о чем.

Я поворачиваюсь к Саре и смотрю на нее.

— Извини, Сара. Что ты хотела спросить?

— Я хотела знать, пойдешь ли ты со мной в «Вельвет» в среду.

— «Вельвет»?

Я морщу лоб, припоминая, что это за клуб. Я никогда не была там, только слышала о нем. Но что?

— Да. Я непременно хочу посмотреть.

— Я не знаю… Роберт, ты пойдешь?

— Я могу хотеть пойти сколько угодно, но, боюсь, меня не пустят, — ухмыляется он и качает головой с наигранным сожалением.

— Хм? Почему нет?

— В среду в «Вельвет» женский вечер. Лесбийская дискотека. Мужчины не допускаются, — терпеливо объясняет Сара. Видимо, я многое пропустила в разговоре.

— Что мне делать на лесбийской дискотеке? — спрашиваю я, хмурясь.

— Повеселиться. Помочь мне снять женщину.

Я смотрю на Фрэнка, который выглядит довольно жалким. Мне его очень жалко.

— Ты хочешь снять женщину. А именно такую, которую ты?..

— Точно.

Сара сияет, когда я, наконец, понимаю, о чем речь.

— Сара, и как ты себе это представляешь? Я что, должна обратиться к женщине вместо тебя и сказать: «Эй, это моя подруга Сара. Она хочет попробовать свою доминирующую сторону, подчинить тебя и отшлепать твою задницу, но она не смеет заговорить с тобой?». Или как ты себе это представляешь?

Роберт громко смеется, представляя себе эту картину, и Фрэнк изо всех сил сдерживает ухмылку.

— Хорошо, забудь об этом. Это была глупая идея.

Сара улыбается и наливает себе еще вина.

— У тебя вообще есть опыт общения с женщинами? — спрашиваю я, жестами показывая Фрэнку, подать мне бутылку воды.

— Никакого, — радостно отвечает Сара.

— Совсем-совсем? И ты хочешь перейти прямо к десятому уровню?

— Я спешу.

— Почему?

***

Раздавшийся дверной звонок мешает Саре ответить, и Роберт спрашивает:

— Ты ожидаешь еще гостей, Сара?

— Нет.

Она встает, но Роберт поднимает руку.

— Подожди. Пусть откроет Фрэнк.

Тот кивает и встает. В комнате повисает напряженная тишина.

— Добрый вечер, — говорит Фрэнк, открывая дверь. — Что угодно?

— Я к Саре. И Аллегре.

Это Марек. Роберт нервно закатывает глаза и встает, но остается стоять у стола.

— Их здесь нет, — говорит Фрэнк, — …и даже если бы они были здесь, то не захотели бы с вами разговаривать.

— Конечно они здесь. Автомобиль Сары находится у двери, а также автомобиль любовника Аллегры. А вы вообще кто?

— Друг Сары. Фрэнк.

Я впечатлена спокойствием и прохладой, которые Фрэнк вкладывает в свой голос. Марек менее спокоен. Его гложет то, что он не может добраться до нас. Терпение ему не присуще, никогда не было.

— Я хочу поговорить с Сарой. Сейчас же.

— Нет, — просто говорит Фрэнк. — Сара не хочет. Вы должны принять ее волю.

— Воля Сары принадлежит мне, и вы это знаете.

— Больше нет.

— Тогда она должна сказать мне это сама.

— Она уже сказала. Еще три недели назад.

«Фрэнк как стена», — думаю я. Марек не сможет пройти мимо него. Сара смотрит на меня — я вижу, что она впечатлена. Затем она тоже встает и выходит в коридор. Я смотрю ей вслед и понимаю, что Марек находит в ней. В ней много гордости и очень красивое тело, которое точно соответствует вкусу Марека. Сара высокая, около метра семидесяти пяти, и сегодня вечером на ней надеты умопомрачительные шпильки. Шпильки, на которых она, вероятно, даже возвышается над Мареком. Я могла бы надеть какие угодно высоченные каблуки, и все равно была бы ниже Роберта, даже ниже Марека.

— Вот молодец, Сара. Вот это моя девочка. Иди сюда.

Я слышу медленный перестук каблуков по полу. Она не торопится. Наслаждается создаваемым эффектом на полную катушку. Роберт смотрит на меня и улыбается.

— Марек, — произносит Сара. Одно слово, словно кнут. Внезапно я понимаю, что здесь единственная сабмиссивная персона — это я. Все остальные присутствующие находятся в доминантном режиме. Хотелось бы мне сейчас увидеть лицо Марека. Посмотреть, удивлен ли он, поражен ли, впечатлен ли.

Очевидно, ничего подобного, потому что он говорит твердым голосом:

— Аллегра. Иди сюда. Немедленно.

Я не двигаюсь, глядя на свою пустую тарелку. Затем поднимаю глаза и улыбаюсь Роберту. Он улыбается в ответ и снова садится, беря меня за руку.

— Это что-то вызывает? — спрашивает он, и я качаю головой. Нет. Я очень спокойна, у меня нет потребности подчиняться этому приказу.

— Марек, — в голосе Сары я слышу такой тон, который заставил бы меня подчиниться, — ты очень плохой мальчик. Я даю тебе тридцать секунд, чтобы соответствующе извиниться и исчезнуть навсегда. Если, по истечении этого времени, ты все еще будешь здесь, я перегну тебя через колено и отшлепаю твою задницу.

Мы с Робертом смотрим друг на друга и оба дрожим от подавляемого смеха. «Эта смена тактики — это нечто!» — думаю я и действительно сожалею о том, что не вижу лица Марека.

— Потом Фрэнк трахнет тебя в твою девственную задницу. Она все еще девственна, не так ли, Марек?

Фрэнк, определенно, подыгрывает, потому что ни слова удивления или протеста не слетает с его губ. А Марек, вероятно, потерял дар речи.

— Итак, Марек, что ты выбираешь?

— Ты, наверное, шутишь, Сара.

Голос Марека звучит не так твердо, как обычно.

— Госпожа Сара никогда не шутит, — слышу я слова Фрэнка.

— С каких это пор ты… я имею в виду… еще месяц назад ты была…

Марек явно довольно сильно ошарашен.

— Я всегда была такой, Марек. Это просто никогда не интересовало тебя. Потому что ты никогда не интересовался тем, чего я хочу. Но я многому научилась и жажду это реализовать. Безжалостная строгость, жестокость. Постоянное хождение по краю. Последний шанс, Марек! Либо ты оставишь нас с Аллегрой в покое, либо через десять минут ты, уже связанный, будешь лежать на кровати, и мы тебя отшлепаем. Фрэнк и я. Он настоящий мастер кнута, ты знал это?

— Настоящий мастер, — повторяет Фрэнк, который, вероятно, никогда в своей жизни не держал в руках кнута.

— Время пошло.

Через несколько секунд дверь захлопывается. Марек уходит без слов. Молчание господствует в помещении, когда Сара и Фрэнк возвращаются к столу. Она закрывает дверь в коридор, опускается на стул, и мы все начинаем хохотать. Сара вытирает слезы смеха с глаз и хрипит:

— Я не могу больше. Фрэнк, ты был великолепен.

— Спасибо, — усмехается Фрэнк, и Сара вдруг смотрит на него совсем по-другому. «Может быть, когда-нибудь они что-нибудь и замутят», — думаю я. Саре он бесспорно нравится. Он быстро учится и только что показал себя по-настоящему лояльным «подельником».

— От этого ты избавилась, Сара, — говорит Роберт, — а для Аллегры нам нужна другая тактика.

— Тебе не кажется, что он сейчас оставит вас обеих в покое? — спрашивает Фрэнк, протягивая Саре носовой платок.

— Нет, я так не думаю. Привязка к Аллегре намного сильнее. А гнев на нее еще больше. Не думаю, что он так быстро сдастся.

— Не пугай меня, Роберт… — говорю я, скривившись.

— Я не хотел напугать тебя. Извини, пожалуйста.

Он улыбается, вызывая у меня смех. Я нахожу его неотразимым.