Сливово-лиловый (ЛП) - Скотт Клер. Страница 69

— Вниз.

Я опускаюсь на колени, беру подушку с сиденья кухонного стула, чтобы не испортить свои чулки, и опускаюсь на голени.

— Руки за спину, Аллегра.

Он расстегивает штаны, поглаживает и стимулирует себя. Я с восхищением смотрю, ожидая, когда он скажет мне, что делать.

— Приведи меня к оргазму, Аллегра. Только ртом. И побыстрее, пожалуйста. Я не хочу из-за тебя опоздать в офис. Если мне придется переодеться, то сегодня вечером перекину тебя через колено. Поэтому я настоятельно советую проглотить каждую каплю и тщательно очистить меня. Поняла?

— Да, Роберт, — отвечаю я и немного выдвигаюсь вперед, устраиваюсь в соответствующее положение и беру его член в рот. Он спешит, поэтому я не трачу слишком много времени на ласки. Соответственно действую быстро и, проглотив, тщательно вылизываю его. Он в любом случае найдет причину, чтобы перекинуть меня через колено, если ему захочется.

— Спасибо, ты можешь остановиться, — говорит он, делая жест, приказывающий встать. Тоже поднимается, долго и страстно целует меня, пока упаковывает свой член и застегивает джинсы.

— Это стоит того, чтобы почаще вставать на четверть часа раньше… — шепчет он. — Молодец, Аллегра.

— Спасибо, — отвечаю я, очень радуясь похвале.

— Ты мокрая? — спрашивает он меня на ухо, и я чувствую, как краснею.

— Да.

— Хорошо. Очень хорошо.

Он улыбается той грязной улыбкой, которую я так люблю, и выходит из кухни. Я следую за ним в прихожую и беру свою куртку и сумочку. Вздыхаю про себя, с одной стороны, расстроенная, с другой — в предвкушении, потому что чувствую, что сегодня мне не будет позволено кончить. Он будет смаковать мое отчаяние, мои мольбы, многократно стимулировать меня до предельного состояния и останавливаться. Снова и снова. Боже, как сильно я люблю это.

***

На работе я сначала занята с Арне, прежде чем в полдень ловлю Ингу, в буквальном смысле на горячем, когда она наматывает круги вокруг расписания Роберта. Кажется, эффект от взбучки действовал всего две недели.

— Инга. Забудь об этом. Держи свои ручонки подальше. Я предупреждаю тебя.

— Хорошо, хорошо… — вздыхает она.

В этот момент из-за угла выходит Роберт в сопровождении потенциального клиента и прощается с ним. Проходит к нам за стойку и открывает один из стенных шкафов, в котором, среди прочего, находятся старые, нереализованные разработки. Роберт приседает, чтобы посмотреть нижние папки, и Инга действительно пялится на его задницу.

— Инга! — шиплю я.

— Извини, — шепчет она в ответ и улыбается.

Роберт достает папку, которую искал, выпрямляется и начинает просматривать ее. Его задница волшебным образом снова привлекает взгляд Инги. Мечтательно и полностью зачаровано, ее взгляд прилипает к пятой точке Роберта, и она, погруженная в свои мысли, начинает жевать карандаш.

Ее не отвлекает даже звонящий телефон, настолько она увлечена своей маленькой фантазией о заднице Роберта. Мне приходится пнуть ее в голень — не сильно, конечно, — но это тоже не помогает. Поэтому я вынуждена сама снять трубку. Пока аппетитный филей Роберта находится за стойкой, от Инги, однозначно, не будет никакого толку. А Роберт не торопится, у него прорва времени. Переводя звонок по назначению, думаю, что он мог бы отнести идиотскую папку в свой кабинет.

— Госпожа Вайзер, — говорит Роберт, и Инга вздрагивает и вынимает карандаш изо рта.

— Да?

— Вы знаете функцию зеркал? — спрашивает он и оборачивается.

Я не могу сдержать смех.

— Да, я знаю, а что? — спрашивает Инга и растерянно смотрит на меня.

— Я могу видеть Вас. В этом зеркале, — Роберт указывает в направлении зеркала и улыбается, — Ясно?

— Ох. Хм-м, да. Прошу прощения.

— Нет проблем. Но одна вещь должна быть вам совершенно ясна.

— М-м-м, и какая? — спрашивает Инга, нервно прочищая горло.

— Эта задница принадлежит Аллегре. Только Аллегре. Я ясно выразился? — Он усмехается, и Инга кивает.

Это лишило ее дара речи. Роберт смотрит на меня, и мне становится жарко, мне становится стыдно от мысли о сегодняшнем утре, об Аллегре, стоящей на коленях на кухонном полу в ее офисном костюме и преданно служащей своему хозяину. Роберт понимает, о чем я думаю, и улыбается. Его взгляд блуждает по моему костюму.

— Аллегра, — говорит он, и мне в очередной раз становится любопытно, как ему всегда удается так хорошо контролировать свой голос, — пожалуйста, зайди на минуту ко мне в кабинет.

— Да, конечно, — отвечаю я и следую за ним.

Он открывает дверь, пропуская меня вперед. Слышу, как он закрывает дверь, как поворачивается ключ. Чувствую его руки на плечах, он разворачивает меня и прижимает к закрытой двери. Его губы накрывают мои, и мы целуемся страстно и долго. Он тяжело дышит, оторвавшись от меня после целой вечности, и снова отпирает дверь.

— Извини, — шепчет он, — я знаю, что это противоречит нашему соглашению… но я… должен был это сделать. Вид этого костюма будет возбуждать меня до конца моей жизни…

— Спасибо, что поставил Ингу… на место. Ты более чем заслужил поцелуй… — улыбаюсь, прижимая ладонь к его небритой щеке.

Глава 41

В начале апреля, накануне моего 30-летия, я навещаю маму и приношу ей в очередной раз заказ из азиатского магазина… За кухонным столом сидит неизбежная Барбара и планирует дискуссионный вечер женской ассоциации. Сегодня исключительно теплый день, и впервые этой весной я надела обтягивающие джинсы до колен, а также футболку и курточку с капюшоном. Я запрыгиваю задницей на столешницу, прямо рядом с микроволновой печью — с самого детства любимое мною место на кухне моей матери, хотя теперь мне приходится наклоняться далеко вперед, если ей что-то нужно из шкафа за моей головой. Я ставлю локти на микроволновую печь и болтаю ногами.

— Бритые? — спрашивает Барбара, указывая на мои голени.

— Нет. Шугаринг, — отвечаю я и внутренне стону.

— Ты везде гладкая? — тут же спрашивает она, и я стискиваю зубы. Черт возьми, Барбара — самый любопытный человек, которого я знаю.

— Да, — отвечаю я, — везде.

— Для Роберта?

Я могла бы сейчас солгать и сказать, что просто делаю эту не самую приятную процедуру для себя, но с Барбарой я всегда была на ножах, и это никогда не изменится.

— Да. Он так хочет.

Я не могу удержаться от улыбки, потому что Барбара, понятное дело, снова теряет самообладание.

— Невероятно, — язвит она, — то, что ты делаешь и позволяешь делать со своим телом только для того, чтобы угодить этому примитивному сексисту.

— Барбара! — предупреждающе произносит мама.

Несмотря на все феминистские предубеждения, ей нравится Роберт. Он так же уважительно к ней относится при каждой встрече. Она полностью покорена им и его обаянием. Барбара глубоко вздыхает, закрывает глаза, делает медитативный жест, и я прячу улыбку в кулак.

— Кофе? — спрашивает мама, и я киваю, автоматически наклоняясь вперед, чтобы она могла достать чашку из шкафчика.

Барбара шокировано втягивает воздух — и я понимаю, что она смотрит прямо в мой вырез, прямо на две гематомы, которые украшают мою грудь в течение последних двух дней.

— Что это?

— Синяки. В твоем возрасте, Барбара, ты наверняка видела что-то подобное… — отвечаю я, подтягивая вырез футболки повыше.

— Что он сделал с тобой, черт возьми?

— Ты знаешь это, Барбара.

— Как ты могла допустить, чтобы это произошло, Регина! Посмотри на нее! Он избивает ее!

Барбара вне себя. Как всегда, когда разговор заходит о Роберте. Моя мама — спокойствие во плоти — подает мне кофе и молоко.

— Ей будет тридцать на следующей неделе, Барбара. Ты позволяла своей матери что-либо диктовать тебе в 30 лет?

— Нет, — отвечает Барбара, — но моя мать была консервативной, старомодной католичкой-домохозяйкой, которая…

— … которая строго осуждала твой образ жизни. И если бы она знала, что лучшая подруга ее дочери трахалась на летних каникулах с более чем двадцатью мужчинами, то была бы по праву возмущена, шокирована и совершенно вне себя. Улавливаешь связь, Барбара? — ухмыляюсь я и смотрю на мою совершенно гладкую голень.