Сливово-лиловый (ЛП) - Скотт Клер. Страница 76

— Да, Роберт.

— Я обожаю лишать тебя уверенности, вызывать страх, манипулировать тобой. Ты это знаешь. Но и в этой области ты всегда можешь сказать мне, что сейчас все должно быть кончено. Я никогда не рассержусь на тебя, если ты это сделаешь.

— Я сожалею, Роберт.

— Ты не должна сожалеть, Аллегра. Я должен извиниться перед тобой, потому что, очевидно, я должен был преподать тебе этот урок намного раньше.

— Тогда мы в расчете?

— В расчете? Почему?

— Ты чувствуешь себя виноватым, и я тоже. Потому что я нарушила одно из основных правил.

— Да, мы в расчете, можно так сказать. Есть еще одно, что необходимо уточнить.

— Что? — спрашиваю я, морща лоб.

Он скользит рукой к моей груди и начинает меня нежно ласкать.

— Был ли кабинетный трах одноразовым или я могу делать это чаще?

— Ох… — вздыхаю я. — Ты можешь пытаться потребовать это чаще. Если найду это неуместным, я смогу тебя притормозить.

— Очень хорошо. Я хотел это услышать. Ты усвоила урок, детка?

— Да, Роберт.

— Хорошо. Я не премину тебя испытать. Положись на это.

— Хм-м-м, буду знать.

— Кстати, я был очень удивлен, что ты на самом деле была так возбуждена. Я ожидал сопротивления, план состоял в том, чтобы заставить тебя в кабинете сказать стоп-слово. Но ты так быстро отреагировала и включилась, и когда почувствовал, насколько ты была возбуждена и влажна, я не мог остановиться.

Я целую его, провожу языком между его губ и начинаю гладить его.

— Ты прекрасна, когда переключаешься. Это выглядело так горячо, весь этот процесс был невероятно охренительным. С первой до последней секунды, — бормочет он, когда я заканчиваю поцелуй.

— Да, это было именно так.

***

Через неделю сижу на кухне за утренним кофе и листаю газету. Я слышу шаги Роберта в коридоре и наливаю ему полную чашку — сегодня он встал раньше обычного и не пожелал кофе в постель. Ко всему сегодня «костюмный день», и настроение будет соответственно плохим. Он просто не может этого избежать, особенно с утра. Когда он входит на кухню, я задерживаю дыхание. Он выглядит потрясающе и пахнет фантастически. Как это часто бывает в «костюмные дни», поначалу нет никакого приветственного поцелуя, он без слов плюхается на стул и тупо смотрит в пустоту с чашкой в руке. Делает глоток и с отвращением кривит лицо.

— Что это за отвратительная бурда?

— Извини, — только и говорю я, с сожалением пожимая плечами.

Его настроение действительно хреновое, намного ниже нуля. В очередной раз рада, что его настроения меня совсем не беспокоят. Я воспринимаю мужчину, который определяет мою жизнь таким, какой он есть. И даже не задумываясь извиняюсь за то, в чем нет моей вины.

— Что это за кофе, Аллегра? — спрашивает он. — Он что, испортился или почему у него такой дерьмовый вкус?

Я осторожно прочищаю горло и говорю:

— Это дешевый кофе, который ты купил в прошлом месяце в порыве экономии.

— Бр-р-р… — выдает он так, как будто ему жутко противно, что это звучит просто шедеврально.

Он встает и выливает кофе.

— Мерзопакостно. Еще скажи, что можешь эту гадость пить?

— Зависимость заставляет мириться с неизбежным, — улыбаюсь я, а Роберта передергивает.

— И это купил я?

— Да, ты. Я даже предостерегала тебя.

— Я помню, отдаленно… — бормочет он. — Выброси его, пожалуйста. И не забудь напомнить мне купить приличный кофе по дороге домой.

— Хорошо, — отвечаю я и встаю, чтобы выбросить кофе.

Роберт берет газету и молча читает, пока нам не пора уходить. Я как раз убираю чашки в посудомоечную машину и ставлю молоко в холодильник, когда он зовет меня из коридора.

— Да? — откликаюсь я, раздумывая захватить ли мусор с собой или подождать до вечера.

— Иди сюда. Сейчас же.

Я вздрагиваю. Режим «Дом». Однозначно. Я оставляю мусор и иду в коридор.

— Да, Роберт. Пожалуйста, скажи мне, что я могу сделать для тебя.

— Дай мне свои трусики.

— Хм-м-м? Что, прости?

— Я говорю по-китайски, Аллегра? Я сказал, ты должна дать мне свои трусики.

— Почему?

Это просто выскальзывает изо рта, и я съеживаюсь. Вопрос «почему» мне задавать негоже. Я должна делать то, что он требует. То, что он этого желает, достаточный аргумент.

— Почему? Потому что я это говорю. Что это за вопросы, Аллегра, м-м-м? Я желаю, чтобы ты отправилась на работу без трусиков. Это было бы хотя бы каким-то просветом в этот дерьмовый день.

Он скрещивает руки на груди и строго смотрит на меня. Он устрашающе выглядит, и я понимаю, что должна повиноваться. И очень быстро, если не хочу вновь познакомиться с тростью. Но я не хочу идти в офис без трусиков. Я не хочу никуда ходить без трусиков. «Внизу без» в наших четырех стенах — куда не шло, но как только покидаю квартиру, я, как порядочная, ношу нижнее белье. Трусы иногда могут быть полны спермы, но они есть. Я знаю, что должна сказать стоп-слово, но он в таком плохом настроении, и если отказ от нижнего белья помог бы спасти его день, я, как минимум, могу один раз отказаться от трусиков. С другой стороны…

— Как долго это должно занимать, снять бельё, Аллегра?

— Роберт, я… я не могу этого сделать…

— Что? Ты не можешь снять трусики? Тебе помочь?

Насмешливый, снисходительный и в то же время невероятно нервированный. Роберту легко удается выразить свое неодобрение моего поведения в этих нескольких словах.

— Нет, я не могу на работу без нижнего белья. Я… просто не могу.

— Тебе придется смочь. Я приказываю это. Долой трусики. Немедленно.

Я смотрю на него, полностью парализованная, и качаю головой. Я не могу этого сделать. Я не хочу этого.

— Аллегра. У тебя осталось 30 секунд. Если ты обнажена под юбкой, то отделаешься лишь тридцатью ударами. Если через полминуты трусики будут все еще на тебе, я сниму их сам. И поверь мне, ты этого не хочешь. Совсем. Наказание удвоится. И я возьму трость. Время истекает.

Роберт смотрит на часы, и я чувствую, как прерывисто дышу. Внутренняя борьба почти разрывает меня на части. Я хочу подчиниться, но то, что он требует от меня, явно за моей границей, каким бы малым и незначительным это не казалось. Как на автомате я задираю юбку вверх, мои пальцы зацепляются за пояс трусиков, но я не могу их стянуть. Перспектива быть оголенной внизу весь день на работе заставит меня чувствовать себя так неловко, что я не смогу сосредоточиться на своей работе — это не годится. Знающие и голодные взгляды Роберта заставят меня потечь против моей воли, мне будет так стыдно, что я больше не смогу говорить. Не такие уж и хорошие предпосылки для достижения максимальной производительности при минимальном персонале. Я хотела бы… остановиться. И я могу сделать это только, если остановлю это.

— Красный, — шепчу я после того, как Роберт насмешливо посмотрел на меня, подняв бровь.

Я убираю руки от трусиков и снова опускаю юбку.

— Красный, — снова говорю я громче и делаю шаг назад.

Я пристыженно пялюсь в пол и чувствую, как Роберт, подойдя ко мне, притягивает к себе. Его запах окутывает меня, и я закрываю глаза. Я чувствую себя неудачницей, потому что не смогла оказать эту маленькую услугу.

— Молодец, Аллегра. Это заняло некоторое время, но ты нажала на тормоз. Довольно поздно, но по крайней мере хоть так.

Его голос мягок и нежен, он поглаживает меня по спине.

— Мне так жаль, — шепчу я, концентрируясь несколько секунд на его успокаивающем сердцебиении.

— Не должно быть, Аллегра. И ты это знаешь. Ты помнишь, как я говорил, что проверю, усвоила ли ты урок?

Я киваю и бормочу «да».

— Это был тест.

— Угу. Так ты не хотел, чтобы я сняла трусики?

— Нет. Я хотел, чтобы ты использовала свое стоп-слово и поняла, что после ничего плохого не случится. Если я серьезно пожелаю, чтобы ты сняла трусики, то ты сделаешь это без колебаний. Потому что тогда ситуация и для тебя будет приемлемой. Гораздо веселее приказывать тебе раздеться в нужный момент, чем, чтобы ты всегда была голой. Поняла?