Любовь сильнее меча - Легостаев Андрей. Страница 8

— Почему ты так считаешь? — на том же языке, но еще более коверкая слова, спросил другой голос.

— Он не один так считает, брат Мекор, — раздался третий голос. — Мы все так думаем. Верховный зашел слишком далеко, он погубит всех нас.

— Если нам и суждено умереть в этом замке, — возразил Мекор, — то во славу Алвисида и по воле Алголовой.

— Нет, — твердо сказал первый голос. — Мы не хотели бы, брат, чтобы и ты поддался заблуждениям Верховного. Мы преступили все возможные законы, все заповеди Алгола. Сегодня мы в открытую сражались на стороне бриттов, а ведь в Директориях сказано: «Да не откроют войну истинно верующие на землях Британии…»

— Но ведь Фоор хочет возродить великого Алвисида! — снова возразил Мекор.

Прижавшийся к стене Хамрай понял: возражает Мекор лишь потому, что желает сохранить лицо. Видно, Мекор и сам неоднократно думал об этом.

— Нигде в священных Директориях не сказано, что Алвисид хотел, чтобы его возрождали, — встрял четвертый голос. — Верховный знал Алвисида, а мы? Алвисид не знает нас, не знает, сколько сил мы положили на благо его имени и церкви Алголовой. А если этот мальчишка возродит Алвисида? О себе ты подумал? Ты уверен, что Алвисид не пошлет тебя тотчас вычерпывать дерьмо из нужников?

— Но… — Мекор представил себе ожившего Алвисида и испугался. — Но за что?.. Ведь я столько сделал для прославления его имени и…

— Объяснять что-либо будет поздно, — снова сказал первый голос. — Как поступит Алвисид с нами — ведомо лишь Алголу. По мне — лучше поклоняться богу мертвому, так спокойнее.

— Но… — пытался еще защищать свои рухнувшие убеждения Мекор, — но как же Фоор? Ведь он…

— Не могущественнее нас, — сказал первый голос и добавил:

— Если мы будем вместе. Рано или поздно он ошибется.

— Если пастырь слепнет его меняют, — жестко произнес второй голос.

— А частица плоти Алгола?

— Да, ее надо доставить в Ферстстарр. Но мы и не собираемся торопить события. Верховного так быстро и просто не взять, надо тщательно…

Дальше Хамрай не стал слушать — в дали коридора послышались чьи-то легкие шаги и зашуршали юбки. Конечно, он мог обрести невидимость, но и так он услышал много — сделать выводы не так уж сложно. Он долго тогда размышлял сообщать Фоору об этом разговоре или нет. И решил, что это не его дело. Пока речь не зашла о Наследнике Алвисида — все междоусобные алголианские разборки, обиды и заговоры его не касаются. Да и в ближайшее время им Фоора не свалить. Если сообщить Фоору, когда его нервы напряжены до крайности, он может сорваться — а это чревато непредсказуемыми последствиями.

Если бы Хамрай волшебном коридоре не убил Фоора, рано или поздно верховного координатора уничтожили бы собственные же хэккеры. Насколько знал Хамрай, Мекор был одним из четверых наиболее могущественных во всей алголианской церкви хэккеров.

Но со времени гибели прошло уже больше полугода, почти год, а алголиане не появлялись вблизи Рэдвэлла. Хамрай приглядывал за этим — содержал десяток шпионов из нищих и бродяг, изредка прослушивал мысли подъезжающих к Рэдвэллу. Его не интересовали чужие мысли, но если прочесть нельзя… Значит — чужеземец либо маг, либо алголианин.

Все алголиане от самого младшего чина — брика (не просто верующие, а вступившие на путь служению делу Алгола) были защищены от проникновения в их мысли чужого разума, даже самого мощного. Наложение хэккером или контрлхэккером защиты на неофита являлось у алголиан чем-то вроде части обряда посвящения. Хамрай даже в шутку сравнивал его с обрезанием, хотя это было неверно.

После падения купола в Рэдвэлле появились семеро человек, мысли которых он прочесть не мог. Из памяти погибшего Фоора, Хамрай узнал, что, пока Наследник Алвисида был в беспамятстве в ирландском каталоге после встречи с головой Алвисида, которую одним своим присутствием пробудил к жизни, верховный координатор вызвал в тайный зал к голове Алвисида шестнадцать алголиан из тех, что участвовали в британском походе. Он все обставил очень торжественно — Фоор умел такие вещи. Он посвятил их в хэккеры, наделив соответствующей магической силой ордена, он вывел их из повиновения кому-либо вообще, в том числе и себе до тех пор, пока их священная миссия не будет доведена до конца. Эти шестнадцать не должны были общаться даже между собой — лишь в самом крайнем случае. Они должны были незримо охранять Наследника. Одного из них Фоор приставил исключительно к голове Алвисида — ни в пути, ни в замке с драгоценной реликвией не должно ничего случиться. Один из шестнадцати попросил Фоора разрешения сделать себе Дэлетс — священный алголианский обряд самоубийства — поскольку, Наследник убил его родного брата, и он поклялся отомстить Наследнику. Фоор не вышел из себя, он очень спокойно и торжественно освободил именем Алгола их от всех клятв, от всей прошлой жизни — для них теперь есть только Наследник Алвисида. Только великая цель — сын великого Алгола должен быть возрожден и навести в этом грешном мире порядок. «А ты, хэккер Гуул, — ткнул он пальцем в просившего о Дэлетсе, — станешь братом Наследнику. Ты единственный можешь не скрывать перед ним, что ты алголианин. Ты должен находится рядом с ним все время и уберечь от любых опасностей. А сейчас все вы будете говорить с Алвисидом!» Вновь посвященные хэккеры бухнулись на колени — их души переполняли волнение и счастье, любой ценой они исполнят свою миссию, даже ценой жизни. Если же они допустят промах и с Наследником случится непоправимое — все сделают себе Дэлетс. Да будет так — саве, саве, саве, энтер!

Шестнадцать телохранителей Наследника Алвисида растворились в бриттской и бретонской армиях, изменили облик, стали неприметны, но всегда поблизости от сэра Радхаура, графа Маридунского. Хамрай знал лишь о семерых. Значит, остальные либо погибли в сражении при Рэдвэлле (не зря же несмотря на то, что Радхаур был в самой гуще битвы, он не получил даже царапины), либо были настолько сильными магами, что прикрывались фальшивыми думами.

Хамрай не знал, чего ожидать от четверых гостей Рэдвэлла. Их мысли прочесть было нельзя. Бламур сказал — два ирландских рыцаря. Разумеется, об оруженосцах он не упомянул. Значит еще и два оруженосца — алголиане. И еще четверо — простых ирландских солдат, взятых в оруженосцы по пути, для отвода глаз. Алголиане опасные противники, но мощных магов среди приехавших не было, иначе Хамрай вообще не обратил бы внимания на путешественников — он сам, например, мог запросто не только заблокировать свои мысли и прикрыть их чужими, но и надежно прикрывать мысли еще пяти-семи сопровождающих.

Хамрай как-то пробовал через коридор Алвисида войти в Ферстстарр — главный каталог алголиан. Но в открытую дверь увидел лишь свежесложенную каменную кладку. Конечно, он запросто мог пробить эту стены силой своей магии, но тогда он привлек бы к себе внимание алголиан. Подумав, Хамрай решил не беспокоить улей, пока пчелы не жужжат.

«Нет, — наконец решил Хамрай, — вряд ли эти четверо приехали с дурными намерениями — просто на разведку.»

Ведь голова Алвисида — реликвия из реликвий — теперь хранится в Рэдвэлле. Возможно, они приехали узнать, как она охраняется — надежно охраняется. Мало того, что в замке живет приставленный к ней алголианин (живет ли? Может, и погиб, поскольку все семеро алголиан, кого Хамрай опознал, отправились вслед за Радхауром) так еще и Хамрай на всякий случай наложил на комнату, где хранилась голова и библиотека Алвисида, мощное заклятие, не позволяющее никому войди туда, кроме Радхаура и самого Хамрая. Конечно, другой тайлорс, например новый верховный координатор алголиан, может сломать заклятие, но на это у него уйдет несколько часов, если не дней. А Хамрай здесь, рядом, всегда успеет вмешаться.

Что ж, пусть разведывают. В замке, кроме новых алголиан, вот уже десять лет жил сэр Бан — после взятия Рэдвэлла старый прославленный воин решил доживать в тиши и спокойствии свои дни здесь. Раны и годы подточили его здоровье, мечом он уже не мог принести пользы своей стране. Сэр Бан действительно по крови был бриттом. Но не христианином по убеждениям — алголианином, посланным по заданию совета хэккеров под личиной христианина жить в Британию, где у алголиан, невзирая на запрет Алвисида, были свои интересы. Пусть сэр Бан и доложит им обстановку.