Порождение зла (СИ) - "Olivia Driar". Страница 38

— С королем нужно быть вежливым, — сказал он, ударив ее мощной ладонью по второй щеке.

Иоле было не столько больно, сколько унизительно терпеть подобное отношение. Она никогда не позволяла никому так обращаться с собой. Иола повернула покрасневшее лицо к командиру и улыбнулась разбитой губой.

— Вот только для меня он не король.

Она выплюнула в его сторону слюну, смешанную с кровью.

Видно, рука у командира чесалась влепить со всей добросердечностью еще одну оплеуху. Вот только он сдержался, отошел от Иолы и присел на деревянный ящик. Покачиваясь на кочках, они продолжили путь.

Иола ощущала металлический привкус в пересохшем рту, но не обращала на это никакого внимания. Ее мыслями завладел Мэтью. Какое к нему, однако, высокое уважение проявляют стражники. А знают ли эти верно служащие, что собой на самом деле представляет Мэтью? Конечно, нет! Знали бы — едва ли так поддерживали.

Иола до конца осознала, что скоро встретится лицом к лицу с Мэтью, когда вдали стали прорисовываться силуэты дворца. Вот она и дома. Дома!

Сердце Иолы вздрогнуло и будто перестало биться. Что теперь делать? Неужели все к этому и вело? К тому, чтобы она отомстила за отца, за себя и за свою разрушенную жизнь?

Иола подумала, что возможно это был знак с выше. Знак о том, что пришло время сладкой мести. Она отомстила Кайлу за предательство, теперь оставался — Мэтью.

У ворот повозка остановилась, командир переговорил с дозорными у крепостных стен и главные ворота с глухим скрежетом поднялись. Повозка проехала вперед. Иола задрожала при виде знакомых и не изменившихся по сей день мест. Крепостные стены все такие же, также как ворота и дозорные высокие башни, на верхушках которых от легкого ветра колыхались знамена Бефроры. Иола задержала взгляд на рычащем волке, вспоминая слова папы. Волк — символ свободы. Смешно, но именно этой свободы теперь у Иолы нет. Однако ненадолго, это она себе пообещала.

Ворота за ними оглушительным стуком уперлись в землю и мир за пределом дворца остался по ту сторону, казавшуюся Иоле, далекой и недосягаемой.

Повозка поехала по ровной дороге, выложенной круглыми камнями. Они проехали мимо крупного фонтана, по всей видимости, давно заброшенного. Над ним рос огромный дуб. Раньше из фонтана журчала вода, дерево зеленело. Но сейчас все словно погибло.

Повозка остановилась, командир вывел Иолу из экипажа, и она разглядела вблизи дворец. Ее сзади толкнул стражник и заставил идти дальше. Она взбиралась по ступенькам, по которым раньше, будучи ребенком, прыгала на одной ноге.

Двери родного дома перед ней распахнули два стражника. Иола застыла, она не могла сделать и шагу, будто не веря всему происходящему, казавшемуся далеким сном. Но ее подтолкнул вперед командир, и она переступила порог дворца.

Командир передал дворецкому, чтобы тот сообщил королю о его приходе. И Мэтью недолго заставил себя ждать. Дворецкий прибежал обратно и осведомил командира, что их ждут в тронном зале, но прежде, чем войти туда — нужно будет выполнить приказ короля. И командир его выполнил. Он нацепил на запястьях Иолы бронзовые кандалы, на которые нельзя воздействовать магией. Все-то они предусмотрели!

Иола знала дорогу, но сама идти не могла. Слишком много воспоминаний на нее нахлынули, и с этой неожиданной волной она справиться не могла. Ноги подкашивались, отказывались идти.

Она словно во сне добрела до тронного зала, где когда-то ее отец восседал на высоком троне. У дверей зала стояли на страже четверо солдат в черной форме. Иола окончательно осознала происходящее, когда двустворчатые огромные двери главного зала бесшумно перед ней распахнулись.

Глава 40

Она предполагала, что рано или поздно встреча с братом произойдет. И думала, что это будет по большей части осуществлено по ее инициативе. Но судьба решила по-другому.

Иола шагнула вперед, в сумрак. В зале рядом с дверями стояли еще два стражника, чьи лица не выражали ничего, кроме невозмутимого спокойствия, а стальные глаза холодно вглядывались вдаль.

По обеим сторонам возвышались высокие каменные колонны, на которых повешены были на специальных держателях пылающие факелы. Они безмятежно горели, освещая тронный зал слабыми вспышками света. Таких колон было три, выстроенных в ряд. Иола прошла под длинной аркой, держащейся на столбах с двух сторон.

Ее взгляд устремился вперед, на престол, возвышавшийся на высоком пьедестале. Чтобы туда взобраться, нужно преодолеть пару ступеней, украшенных особыми узорами. Но одно из дворцовых правил гласило, что никому, кроме короля, нельзя было ступать по ним.

Иола замерла в середине пути, встретившись взглядом с тем, кого обещала все эти годы убить. Она его ненавидела, зная, что ненависть у них взаимная. Вот только так было не всегда, по крайней мере для Иолы. Несмотря на то, что Мэтью с самого детства не питал к сестре теплых чувств, она его как брата любила. Пыталась с ним наладить отношения, но Мэтью твердо упирался, как баран. Иногда она его боялась, потому что видела в его глазах обращенную на нее лютую вражду, которая с возрастом только усиливалась. Она была для него врагом. Но почему, Иола до сих пор не знала. За что он ее ненавидел? Чем подпитывал свою ненависть к сестре?

Он улыбнулся уголком полных губ. Мэтью был весьма красивым мужчиной. Но красота эта была только внешней, внутри у него — сплошная гниль и ядовитая плесень с трещинами и червоточинами. У него черные волосы, почти как у Иолы. Но темнее, чем у нее. Они цвета воронова крыла, волнистые и густые, однако всегда жирные. Сколько бы он их не мыл, на следующий день они становились сальными. Иола помнила, как он на это жаловался, но средства против этой проблемы найти не мог.

— Подойди ближе, — прозвучал гортанный голос, разлетевшийся эхом.

Иола не сдвинулась с места. Он снова улыбнулся, наверное, ее характеру и ярому нежеланию подчиняться кому бы то ни было.

— Я не понимаю, почему меня сюда привели, — сказала Иола, стараясь изо всех сил придать голосу жалости и правдоподобности, — меня без причин арестовали, а это незаконно.

— Без причин? — переспросил он, словно впервые слышал подобные слова. — Что ж, несправедливость в жизни — обыденная вещь.

— Назовите причину, почему меня задержали, — потребовала Иола, придав голосу твердости, — я прогуливалась в тех окрестностях со своими друзьями, но ваши стражники нас грубо схватили и приволокли меня в это место. Почему?

— У тебя есть друзья? — далеким, будто из глубин гор, голосом спросил он, — у тебя их никогда не было.

— Вы меня не знаете…

— Хотел бы не знать, — перебил он, вставая, — очень хотел бы не знать. Но, увы, мне не дали выбора.

Иола поняла: он все знает. О том, что напротив него стоит его родная сестра, он прекрасно осведомлен. Но откуда и как? Ведь ее внешность изменена, даже цвет волос не тот. Как он узнал?

— Я вас не понимаю, — продолжала Иола, смотря на приближающегося к ней Мэтью, — мне не назвали причину моего ареста. Избили и привели сюда.

Мэтью и Иолу разделяло метра два, когда он остановился. Теперь она могла рассмотреть его вблизи. А он совсем не изменился в отличие от похудевшей до неузнаваемости Иолы. Остался все таким же упитанным, но слабым, с хилыми мышцами. Она была уверена, если его стукнуть — он упадет. В детстве он ее частенько толкал, ударял, но она в ответ только молчала и ничего ему не делала. Не хотела, чтобы он еще сильнее ее возненавидел. Но, похоже, это так не работало.

— Знаешь, — начал он после затянувшегося молчания, — я все думал, что тебе скажу при встрече. Думал и думал, но в голову мне ничего не приходило.

Иола про себя усмехнулась. Еще бы! А что он должен был сказать той, которая убила их отца из-за его ошибки?

— Я вас не знаю, — настаивала Иола, — и никогда с вами ранее не встречалась.

— А когда мне сообщили, что ты сбежала из монастыря, то я сразу сообразил, что ты направишься в Бефрору, во дворец лишь для того, чтобы меня убить.