Эффект разорвавшейся бомбы (ЛП) - Соренсен Карла. Страница 35

— Зачем?

Я поймал себя на том, что неловко пожимаю плечами.

— На всякий случай. — Ее медленная милая улыбка заставила меня закатить глаза. — Ничего страшного. Я буду держаться в тени.

Элли кивнула и подняла полотенце с пола. Молча я последовал за ней вверх по лестнице и подождал, пока она не скрылась из виду, осторожно выглянув в окно.

— Срань господня, — воскликнула она, распахивая дверь, демонстрируя высокую худощавую молодую женщину с растрепанными рыжими волосами, собранными на макушке, и чемоданами по обе стороны от нее. — Пейдж, какого черта ты здесь делаешь?

— Я же говорила тебе приготовить мою комнату для гостей, — со смехом сказала Пейдж, крепко обнимая Элли.

Элли обернулась в середине объятия, бросив на меня извиняющийся взгляд. Я поднял руки и спустился по лестнице как можно тише.

— Я скучала по тебе, — услышал я слова ее подруги, как только сошел по ступенькам.

— Ты появилась в самый неподходящий момент из всех известных человечеству, Пейдж, — сказала Элли, и я улыбнулся, выходя из раздвижной двери.

Либо так, либо плакать.

И должен был быть честным, рыдания, вероятно, начнутся примерно через пять минут, когда я лягу в постель.

Один.

Элли

Кое-что новое появилось в Пейдж с тех пор, как я уехала из Милана, — это ее нынешняя одержимость каналом «SportsCenter». Она пояснила, что это для того, чтобы быть такой же осведомленной о футболе, как и я, но думаю, ей просто было скучно.

На следующей неделе я пришла домой, она свернулась калачиком в углу дивана и смотрела «SportsCenter», как будто это были повторы драматического подросткового сериала «О.С.» .

Вот почему я не должна была удивляться, когда, войдя в дверь после нашей следующей игры — особенно изнурительного домашнего поражения — обнаружила, что меня ожидает огромный бокал мерло.

— На это было тяжело смотреть, — сказала она в качестве приветствия.

— Расскажи мне об этом. — Я скинула туфли на каблуках и опустилась на диван.

Мы были побеждены на всех уровнях. Телевизор с отключенным звуком на повторе демонстрировал, как отстраняют Люка.

Это было жестко.

Мяч вырвали у него из рук, когда Люк рухнул на землю, и кто-то из соперников проворно подобрал мяч и запустил его для безальтернативного тачдауна. Вместо того, чтобы наблюдать за парнем, который забил, мой взгляд остановился на Люке, на том, как он смотрел, как игрок забирает то, что принадлежит ему. Я наблюдала, как он швырнул шлем на газон, и дважды ударил кулаком по земле, прежде чем встать. Медленно.

Он сегодня напился. И не в том веселом смысле, в каком я думала о Хаммеринге и Люке всю неделю.

— Итак, — протянула Пейдж, заметив, на что я смотрю. — Ты собираешься пойти? Сегодня воскресный вечер. Твой первый воскресный вечер, — уточнила она, как будто я не думала об этом всю чертову неделю.

Я прикусила губу после очередного глотка вина.

— Я хочу. Но не знаю, каков протокол, когда ему надрали задницу, в буквальном смысле, на поле. Он, должно быть, действительно чертовски зол.

Лицо Пейдж просветлело.

— Сексуальный массаж?

Я улыбнулась.

— Может быть.

Она подняла палец.

— Я привезла масло, которое купила в Венеции. Возьми его с собой. Разотри все его мышцы, а потом… знаешь, разотри что-нибудь еще.

Ее подмигивание было неприятным, но рассмешило меня.

Как бы сильно мне ни хотелось жестоко убить Пейдж за ее появление на прошлой неделе, было приятно видеть ее в доме. Всего за несколько дней она очень хорошо потратила мои деньги, помогая обставить оставшиеся комнаты. Последние предметы были доставлены накануне, включая новый матрас и раскладную кровать из красного дерева для гостевой комнаты, которую Пейдж назвала своей.

Ничто в доме не выглядело так, как при моем переезде. В нем не пахло плесенью как в нежилых помещениях. Здесь было светло, чисто и уютно. Ничего душного или вычурного. Наверное, это не подходит для владельца команды, у которого больше денег, чем она потратит за всю жизнь, но мне нравилось.

Мне нравилось думать, что моя мама где-то на небесах, довольная тем, что я живу в доме, который когда-то принадлежал ей.

Странно, что именно этот дом изначально связал нас с Люком. Какими были бы наши отношения, если бы я жила даже тремя домами дальше? Я бы никогда не встретила его до официальной встречи. Никогда не ненавидела его. Он никогда бы не возненавидел меня.

Сила наших эмоций была тем, что, на мой взгляд, сделало нашу текущую ситуацию еще более напряженной. Без этих первоначальных обменов мнениями я не могла не задаться вопросом, были бы у нас с Люком такие же вежливые дружеские отношения, как у меня с любым другим игроком, и это необъяснимо опечалило меня.

— Я что, сошла с ума?

Пейдж, привыкшая к моим случайным мыслям без каких-либо объяснений, просто пожала своими худенькими плечиками.

— Не знаю. Что ты думаешь?

Я пристально посмотрела на нее.

— Я спрашиваю тебя.

Она медленно отпила вина и уставилась в окно.

— Думаю, что существует большой потенциал для неприятных последствий.

Пейдж не ошибалась, но мне было неприятно слышать эти слова из ее уст. Даже если бы я ходила вокруг да около того же самого.

— Знаю.

— Ты владелец команды, за которую он играет, — сказала она, загибая пальцы. — Вы оба публичные фигуры; вы в некотором смысле намного лучше, чем раньше. Его дочь боготворит тебя. И вы живете по соседству.

— Хорошо, — перебила я. — Теперь ты можешь остановиться.

— Сама спросила, — указала она.

— Знаю, — простонала я, откидывая голову на спинку дивана. — Так почему же я игнорирую эти невероятно важные моменты и все еще думаю о том, как сильно хочу пойти туда и посмотреть, ждет ли он меня?

Пейдж слизнула малину губами.

— Ну, это просто. Он не похож ни на одного мужчину, с которым ты когда-либо была. Он не слабак, не неофит, не нарцисс и не подонок. Он мужчина. И ты ему не намекаешь и не пытаешься сделать из него домашнее животное.

Я медленно покачала головой.

— И, Пейдж, то, что он может вытворять своим языком, а я даже не смогла до конца протестировать эту штуку… — Я сделала паузу и положила руку себе на грудь. — Это довольно новый опыт для меня.

Она улыбнулась.

— Не говори мне ничего подобного, или я разрыдаюсь в свое вино от ревности.

— Я знаю, что отчасти это так, — признала я. — Привлекательность в том, что… он обворожительный. Но мне просто нужно знать, что этого достаточно, чтобы рискнуть всем остальным.

Пейдж подумала об этом.

— Рискнуть чем?

Я сделала еще глоток и позволила вину покататься у меня во рту.

— Что, если вселенная пытается, не знаю, о чем — то намекнуть мне тем фактом, что нас постоянно прерывают? Это не совпадение. Что, если я обречена потерпеть неудачу в этом деле с владением, и если свяжусь с Люком, будет только хуже?

— О, боже мой, — сказала Пейдж, потянувшись, чтобы хлопнуть меня по руке. — Это достаточно просто, просто не подведи. Люк не зависит полностью от этого.

— Серьезно, просто не подведи, — повторила я со смехом.

— Я говорю серьезно! Сколько богатых людей, я говорю о отвратительно богатых людях, владеют десятками предприятий и абсолютно не взаимодействуют с этими компаниями? Много. Ты достаточно умна, чтобы доверять людям в выполнении их работы, поэтому ты приходишь и радуешь болельщиков и игроков, поддерживаешь интерес людей и позволяешь им выполнять свою работу. Ты не потерпишь неудачу. Ты владеешь этим; они не могут тебя уволить. — Она закатила глаза. — Ты используешь это как оправдание, потому что думаешь, что Люк и его волшебный язык сопряжены с большим риском. Без обид, но тебе не приходилось сильно рисковать в своей жизни.

Лицо Пейдж вызывало у меня желание с ней поспорить. Ее упрямое личико в форме сердечка вызывало у меня желание, дополненное нежной кожей, пухлыми губами и большими глазами с густыми ресницами, которые сделали ее карьеру.