Война Крайер (ЛП) - Варела Нина. Страница 13

Она уставилась на гвардейцев:

– Что вы делаете?

– Откуда здесь человек? – спросил один из гвардейцев. – Что он здесь делает? Он напал на вас?

Говорил тот, который опускал голову девушки к земле. Крайер не видела её лица.

Крепкая хватка на запястье Крайер. Решительный взгляд в её глазах. Большой палец на ране Крайер. Крайер ни на мгновение не сомневалась, что девушка сбросит её вниз. У обеих был шок на лице, когда девушка вытащила её наверх, на твёрдую землю.

Конечно, девушка спасла её.

Но на мгновение… на мгновение…

– Нет, – услышала Крайер собственный голос. – Нет, она не толкала меня. Я сама упала. Этот человек спас мне жизнь.

Голова девушки дёрнулась под рукой гвардейца. Как будто она пыталась поднять голову.

– Этот человек спас мне жизнь, – повторила Крайер. Она посмотрела в ту сторону, откуда слышала разговор отца и Кинока, но те давно ушли. Они, должно быть, направились обратно во дворец, когда она упала. – Я немного поранилась. Мне требуется медицинская помощь. Немедленно отведите меня к врачу. И, пожалуйста, никому об этом не говорите – отец очень занят гостем, и ему не нужен дополнительный стресс.

– Есть, леди Крайер.

Они отпустили девушку, и та, слегка пошатнувшись, выпрямилась. Она смотрела на Крайер достаточно долго, чтобы Крайер увидела, что её лицо ничего не выражает, эмоции подавлены, но глаза... они были какими угодно, только не пустыми. В них читалось потрясение, смущение и ярость (на гвардейцев? на Крайер?). Они были тёмные, и когда лунный свет падал на них под нужным углом, то оставались тёмными, горячими и ужасно, до невозможности человеческими.

Что она здесь делала, совсем одна, в темноте?

Крайер предположила, что то же самое можно спросить и у неё.

– Пойдёмте, пожалуйста.

Крайер препроводили обратно во дворец.

Девушка осталась позади, её силуэт растаял в ночи. Крайер оглянулась на неё и больше не смотрела.

Когда гвардейцы привели её к врачу, Крайер остановилась в дверях и сказала:

– Подождите.

Вообще-то Крайер нужно о ней донести.

– Та девушка с утёсов, – сказала она. – Узнайте её имя.

* * *

Эйла.

Эйла.

Крайер повторяла в голове её имя, изучая каждый его угол и изгиб, когда ранним утром следующего дня сидела на подоконнике в спальне с книгой на коленях и наблюдала, как солнце золотым отблеском отрывается от горизонта.

Руки болели. На кончиках пальцев остались ужасные царапины, кожа содрана до крови – следы того места, где она вчера отчаянно царапалась о камни в поисках опоры для рук, когда соскальзывала в пропасть. После приёма у врача, служанка Крайер Малвин приготовила ей успокаивающую ванну; вместе они смотрели, как грязь и кровь стекают с тела Крайер и исчезают под мыльными и паровыми струями. Врач дал ей мазь, способную устранить дефекты на коже столь же легко, как и залечить рану на запястье. Через несколько часов у Крайер будут чистые кончики пальцев, и пропадут все физические напоминания о том, что она, по сути, чуть не погибла. Что её спасли.

Она ещё не наносила мазь.

Вместо этого она ковырялась в ранах, бередя царапины. Крошечные бусинки крови проступали на коже, как драгоценные камни. Кровь автомов не так уж сильно отличается от человеческой, за исключением цвета. Если человеческая кровь красная, то у автомов она тёмная, синяя, почти фиолетовая. Теперь Крайер посмотрела на свою кровь, сияющую на свету, и выдохнула. Фиолетовая. Нечеловеческая. Безупречная.

И всё же...

Первые розовые лучи рассвета проникали в окно, окрашивая стопки книг и карт на письменном столе Крайер и кровати с балдахином. На дальней стене её спальни висел шёлковый гобелен. Крошечные, переплетённые серебряные и золотые нити ярко блестели на солнце, выделяясь на глубоком красочном фоне.

В отличие от большинства гобеленов во дворце, этот был очень простым. Здесь не было автомов-охотников, преследующих дикого кабана, с человеческими слугами, бегущими позади с собаками, ни изображения Железного Сердца, ни усыпанного драгоценностями замка, ни кораблей, покачивающихся на синем шёлке океана. Там была только женщина. Темноволосая, смуглокожая, красивая, она смотрела на спальню Крайер со стены. Её платье было шафраново-жёлтого цвета, губы – цвета корня марены. Её глаза были пронизаны золотом.

Кира.

Первая из своего Вида.

В солнечном свете её глаза почти светились.

Когда раздался стук в дверь, Крайер выпрямилась, положила книгу на бёдра, а потом отложила её в сторону.

– Войдите, – сказала она, и Эйла (Эйла) вошла к ней в покои.

Она выглядела так же, как и прошлой ночью – красная одежда, растрёпанная тёмная коса, большие карие глаза. От неё исходила та же напряжённость, словно её кожа источала тепло, хотя она просто стояла в дверном проёме, а не спасала жизнь Крайер.

Как будто она была не просто обычной девушкой.

Как будто она была летней бурей во плоти.

Руки Эйлы повисли вдоль туловища, пальцы запутались в складках одежды. Крайер казалось, что она поймала бабочку сложенными чашечкой ладошками, и теперь та отчаянно бьёт крыльями.

– Вы звали меня? – спросила Эйла.

Её голос был низким, немного хрипловатым.

Возможно, эта бабочка – оса.

Одна оса уже однажды ужалила Крайер. Она ухватилась за это воспоминание, и внезапно ей захотелось вспомнить, каково это.

– Эйла, – сказала Крайер, имя сорвалось с её губ. – Я вызвала тебя сюда, потому что должна кое о чём спросить.

Эйла вздёрнула подбородок:

– Каким бы ни было моё наказание, я приму его с высоко поднятой головой.

– Наказание? – Крайер пристально посмотрела на неё. – Пойдём, пройдёмся.

– Пройтись с вами?

– Да. Или ты не поняла меня?

– Нет, я поняла вас, – сказала Эйла, а затем добавила: – миледи.

Как будто только сейчас вспомнила, что ей полагалось называть Крайер по титулу. Она стояла, не шевелясь, пока Крайер поднялась с подоконника и подошла к Эйле в дверях. Пространство, казалось, схлопнулось, когда Крайер подошла к ней вплотную.

Она повела её по извилистым коридорам дворца, молча шагая на несколько шагов впереди, как и полагалось, хотя с каждым шагом ей хотелось обернуться, чтобы посмотреть Эйле в лицо, попытаться прочесть выражение её лица, разгадать, о чём она думает. Лицо Эйлы было завораживающим. Крайер видела её всего два раза, но уже знала его, как созвездия на небе.

Это было похоже на гобелен с Кирой: с первого взгляда бросались в глаза самые насыщенные цвета её кожи, бровей и розовый оттенок губ. Со второго взгляда замечаешь золотые нити, искорку в глазах и крошечный шрам на левой скуле, вечно хмурый вид – и ты уже очарован.

Кожа Крайер казалась слишком натянутой.

Она вывела Эйлу из дворца в сады, влажные от поздней утренней росы, а затем на утёсы. Прохладный морской воздух принёс облегчение.

Они остановились только тогда, когда достигли самого края утёса – того самого места, где прошлой ночью Крайер упала, а Эйла вытащила её. Крайер потёрла запястье. На утёсе остались следы от её падения: тёмные пятна там, где Крайер хваталась за пучки водорослей, зазубренный обломок скалы. Восемь пар следов, отпечатавшихся в мягкой грязи: Крайер, Эйлы и гвардейцев.

– Вот здесь, – сказала Крайер, – я упала.

Пауза.

– Да, миледи.

– Почему ты спасла меня? – спросила Крайер.

Впервые за всё время Эйла подняла глаза и встретилась взглядом с Крайер, вызвав у неё шок.

– Это моя работа, – медленно произнесла она. – Это моя работа – служить дому правителя Эзода. И вам тоже.

Собственно, так она и должна была отвечать.

Но Крайер хотела услышать совсем другое.

– А другой причины нет? – спросила она, сопротивляясь желанию наклониться ближе. – Не было другой причины сохранить мне жизнь?

Ты когда-нибудь видела меня раньше, в садах? Ты что-то увидела во мне?

Разве ты не видишь, что я другая? Ущербная?