Война Крайер (ЛП) - Варела Нина. Страница 62
– Эйла… – он криво усмехнулся.
– Бенджи. Ты помнишь, к чему я стремилась? Чего я так долго хотела?
Они уставились друг на друга. Эйла знала, что оба думают об одном и том же.
– Ты не просто включишь сигнал, – медленно произнёс Бенджи. – Ты же хочешь убить её. Эйла, ты в своём уме? Гвардейцы схватят тебя или убьют на месте.
– Нет, – сказала она.
Она посмотрела на восток.
Там, за фруктовыми садами, дворцом и огородами Стеорранское море билось о скалы, как это всегда было и всегда будет. Эйла вспомнила: бурлящая чёрная вода, бледно-зелёная пена, утёсы – место, где Крайер чуть не упала, когда Эйла, не раздумывая, бросилась вперёд и схватила её за запястье. Спасла ей жизнь. Привела всё это в движение.
– Наконец-то я в здравом уме, – осторожно произнесла она, и ей снова показалось, что слова идут откуда-то извне, от Эйлы из прошлого. – Я была... я стала мягкой, слабой, потеряла из виду единственное, чего добивалась всё это время. Я хочу убить их всех, Бенджи, но больше всего – дочь правителя. Эзод должен заплатить за то, что сделал. Это мой шанс, разве ты не понимаешь? Я не упущу его – не могу.
Что-то тёмное промелькнуло на его лице:
– Ты уверена, что сможешь?
– Чёрт возьми, на что ты опять намекаешь?
– Ты сама сказала, – пробормотал он, глядя на океан. – Ты так долго была рядом с ней. Ты стала мягкой… к ней.
С минуту она молчала. Несмотря ни на что, она не могла сказать, что это неправда.
Наконец, она с трудом сглотнула:
– Единственное, чего я когда-либо хотела, это мести. Я никогда об этом не забывала.
– Знаю, – сказал он. – Но всё изменилось, не так ли? Я видел, как она держит тебя рядом, как смотрит на тебя.
Эйла почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Ей снова захотелось заплакать, чтобы её вырвало или...
– Ты не понимаешь, о чём говоришь.
Эта попытка всё отрицать тоже была слабой.
– Нет, понимаю, – сказал он, и теперь в его голосе таилось что-то большее, чем горечь или даже ревность, что-то молодое, страдальческое и почти испуганное. – Я понимаю, Эйла, боги, как ты не...
Он замолчал, прерывисто вздохнув.
– Бенджи...
– Я знаю, каково это, – сказал он, склонившись над ней. – Любить кого-то, кто... кто никогда не будет твоим. Я лучше всех на свете знаю, на что это похоже.
Эйла от изумления потеряла дар речи.
– Но ты просто делай то, что считаешь правильным, Эйла, – продолжал Бенджи. – Перед тобой же никогда не стоял такой выбор, не так ли: желать её или убить её?
Эйла поднялась на ноги, не в силах больше выносить этот разговор. Прямо перед тем, как оставить Бенджи одного в саду, она посмотрела на него сверху вниз и постаралась сказать холодно и жёстко:
– Если паук плетёт паутину на мух, а туда попадает бабочка, что он сделает?
Бенджи промолчал.
– Он съест бабочку, – сказала Эйла.
21
Той ночью ожерелье в руках Крайер казалось тяжелее обычного. Как будто каждый раз, проваливаясь в чужие воспоминания, она теряла часть себя, а теперь и часть Эйлы. Лесная поляна была зелёной и живой в сознании Крайер, запечатлённая на внутренней стороне её век: солнечный свет, шелест ветвей, смеющаяся девушка, смеющийся молодой мужчина, который подхватил её на руки и крепко обнял. Лёгкая близость между ними – любовь, светящаяся в их глазах, и улыбках. Какое кристально чистое воспоминание! Когда-то тайное, теперь известное и ей.
День был долгий.
Крайер всё утро просматривала бесконечные отчёты о поставках. Отец вернулся на день раньше из своей части “траурного турне", полный праведного гнева из-за восстаний в сельской местности, а Кинок выразил лишь вежливое облегчение по поводу того, что Крайер благополучно пережила нападение на свой экипаж. Она не рассказала им всего остального: что на её глазах убили повстанца.
Она заметила, как после этого единственного события Эйла опять спряталась под непробиваемую оболочку, холодную и закованную в броню ненависти. Крайер не могла выбросить этот образ из головы – чистую ненависть на лице Эйлы, напряжение её тела, защитный механизм "держись подальше" – она не могла перестать думать об этом, даже когда вспоминала их поцелуй.
Поэтому она занялась реестром поставок.
В этом списке было много Красных Советников.
Предательство отдавало металлическим привкусом на языке. В порыве гнева (как они смеют называть себя Красными Советниками и заявлять, что служат Совету, народу Зуллы, и всё это время…) Крайер описала последние сведения в своём послании Джунн.
Подруга,
страх расцветает, как хорошо политый сад. У меня есть основания полагать, что именно волк виноват в исчезновении красной курицы. Его лапы дотягиваются далеко, а жадность неуёмна.
Однако я знаю, как выследить тех, кто поддерживает волка – стаю, которая защищает его и выполняет его приказы. Лапы волка оставляют после себя тёмные следы – по ним мы его и выследим.
Не заблуждайся: волк – хищник, угроза для всей Зуллы. Пожалуйста, помоги мне остановить его до наступления весны. Сбор урожая в конце зимы – идеальное время для того, чтобы сорвать снежные цветы и избавиться от сорняков.
Лиса
В Рабу было традицией на свадьбу двух автомов украшать зал белыми цветами. На её свадьбе должны присутствовать все Красные Советники. Все они (во всяком случае, те, кто ещё жив) соберутся в одном месте.
Королева Джунн читала между строк.
Отчасти Крайер была в ужасе от того, что может сделать Джун, но ещё её сжигал собственный гнев, горькое разочарование в лидерах, которыми она так долго восхищалась.
Отправлять письмо с курьером, зная, что уже поздно менять собственные слова, переписывать их, казалось непосильной и ужасной задачей. Слишком поздно что-либо исправлять. Крайер старалась не думать о Красных Советниках, которые уже погибли от быстрой и безжалостной руки королевы Джунн. У неё не было иллюзий относительно методов королевы, которые не отличались мягкостью или добротой.
Превратится ли свадьба Крайер в кровавую баню?
Можно ли поменять мир одним днём?
"Да, – шептало что-то внутри. – Несмотря ни на что, да".
И это единственный выход, твёрдо сказала она себе. Она ни за что не выйдет замуж за Кинока. Особенно не сейчас – после поцелуя. Только не после того, как узнала правду о себе.
Она способна на самое человеческое из всех чувств.
Она любит Эйлу.
Эта мысль была подобна звону громкого колокольчика, резонирующего внутри и отдающегося эхом. Она не знала, как такое возможно – должно быть, это результат её Ущербности. Но это правда.
Кроме того, если она выйдет замуж за Кинока, даже если он не убийца, как она подозревает, у него всегда будет абсолютная власть над ней. Она никогда, никогда не будет свободной, а станет лишь ещё одной исполнительницей его планов. Люди нам вообще не понадобятся.
Чтобы выжить, нужно помешать планам Кинока, прежде чем они сбудутся, – провести рукой по шахматной доске и сбросить все фигуры на пол.
Многие автомы погибнут.
Но Крайер будет жить. Отец будет жить.
И, может быть, когда-нибудь, если она докажет, что достойна, если она остановит Кинока и создаст хорошие условия жизни для Вида Эйлы, для каждого человека в Зулле... может быть, тогда у неё будет то же, что у королевы Джунн с тем мужчиной.
Может быть, она будет с...
Она повертела ожерелье в руках, в тысячный раз разглядывая тёмно-красный камень. Лунный свет скользил по стене её покоев, играя на золотых нитях гобелена с изображением Киры. Было далеко за полночь. Она не спала как следует уже дней пять, может, больше. Надо выспаться.
Или.
Не особо задумываясь над тем, что она собирается делать, Крайер протянула руку и вытащила из волос заколку – красивую вещицу, с маленьким белым цветком из жемчуга и двумя нефритовыми листьями. Что важнее, кончик был острым. Было легко, с каждым разом всё легче и легче, уколоть палец, чтобы пошла кровь.