Я вернулся. Том 3 (СИ) - Байяр А.. Страница 28

Мельком Джинхёк глянул на часы. Поздняя ночь. А с учетом того, что гостей он сегодня не ждал, вряд ли они заявились к нему с добрыми намерениями.

Вот кнопку дверного звонка снова нажали, и молодой мужчина медленно поднялся из-за стола.

Табельный пистолет тут ему не помощник. Оружие вернулось в участок в тот же день, когда лейтенант последний раз наносил туда визит. Довольно неприятно чувствовать себя безоружным, поэтому пришлось лихорадочно просчитывать в голове варианты бегства при самом плохом развитии сценария.

Вероятность, что господин Чен решит разобраться с детективом прежде, чем он предстанет перед законом в зале суда, еще никогда не маячила так близко. И то, что в полученной по этой корпорации информации не было подобных эпизодов, еще ни о чем не говорит.

Опасения Джинхёка подтвердились, когда он отчетливо услышал звук разбившегося стекла на первом этаже.

Ну да, семьи чеболей в стремлении добиться своих целей порой похлеще любой мафии будут. Но как далеко мог зайти лейтенант в попытках избавиться от них? Если бы оружие находилось всё еще при нем, воспользоваться им даже в целях самообороны стало бы чревато в незавидном положении детектива Кёна.

Выдернув провод питания компьютера из сети вместе с интерактивной доской, мужчина выдвинул нижний ящик стола и вытащил из него армейский нож. Он очень надеялся, что его не придется пускать в ход, но против инстинкта самосохранения не попрешь. Если Джинхёк не выберется отсюда сейчас на своих двоих, то может сделать это чуть позже уже в черном мусорном мешке. Незавидная участь для полицейского его уровня.

Осторожно приблизившись к двери кабинета, мужчина приложил к ней ухо и прислушался. Каких-либо голосов он не слышал, но кто-то явно по-хозяйски расхаживал в тяжелых ботинках по первому этажу.

Только удостоверившись, что в коридоре второго этажа пока что чисто, детектив тихо приоткрыл дверь, стараясь не издавать лишних звуков, и вышел из кабинета.

Ближайшее окно располагалось недалеко от него, поэтому так же тихо он сократил расстояние с ним, открыл его нараспашку и прыгнул вниз в одних только штанах и футболке.

Само приземление выдалось хоть и болезненным, но терпимым. Повезло, что окно это выходило во внутренний двор, так что пересечься с полуночными гостями Джинхёк не должен был.

И всё же его подмывало узнать, оказались ли верными догадки относительно причастности семьи Чен ко всему этому, а то тех, кто хотел бы до него добраться, честно говоря, хватало (послужной список был большим, а с учетом его характера, признаться самому себе, врагов Джинхёк наживать умел). Так что выбравшись с территории собственного коттеджа по неровной кладке каменного забора, детектив в полуприсяде обогнул его и взглянул на черную тонированную машину, стоящую перед воротами.

Уж больно похожую на один из служебных автомобилей службы безопасности «Чен Групп».

— Мда-а-а… Ну и влипли же вы, детектив Кён, — тихо усмехнулся мужчина себе под нос. — Конкретно так влипли.

Когда я снова сделал над собой усилие и разлепил веки, обстановка вокруг меня поменялась несильно. Я всё так же лежал, прикованный к металлическому столу, а яркий свет хирургического светильника бил в глаза, заставляя щуриться.

Повернув голову сперва в сторону рабочего стола, а после к остальным подопытным, понял, что ни лаборантов, ни доктора Сугахары рядом нет. Никого, кроме накаченных химией испытуемых. Прекрасная компания, как ни посмотри. Да уж.

Однако мысли о возможном побеге меркли на фоне… сомнительной информации, полученной от старика до того, как меня вырубили.

Арата прямо из кожи вон лез, чтобы доказать мою генетически-модифицированную природу. Всеми правдами и неправдами пытался убедить меня в том, что мои способности — не результат приложенных на тренировках усилий, а всего лишь чей-то мерзкий эксперимент.

Умом-то я понимал, что все его слова в конечном итоге могут оказаться ложью чистой воды и способом получить мою лояльность или еще что-то вроде того — что творится в головах таких фанатиков, не разберешь. Но где-то в глубине души всё же поселился червячок сомнения, подтачивающий меня изнутри.

Ведь если старик действительно окажется прав в своих выводах, тогда и вся моя жизнь…

Облизнул пересохшие губы и стиснул зубы в бессильной ярости.

Единственный период жизни, который я помнил недостаточно хорошо — раннее детство. Примерно до того момента, как авиакатастрофа не вынудила меня поселиться на острове под присмотром наставника Хоку. Случайные воспоминания, всплывающие в голове время от времени, по большей части светлые — вот и всё, что осталось мне от родителей после их скоропостижной смерти.

Тогда когда же меня могли уложить на хирургический стол и накачать всякой дрянью? Кто мог искусственно и систематически подчищать мне память? Ответ на все вопросы, роящиеся сейчас в моей голове, мог быть только один. И ответ этот меня не устраивал. Категорически!

Теплая улыбка матери, строгий, но мудрый голос отца… Мысли о них заставляли меня двигаться вперед даже тогда, когда хотелось опустить руки. Но если допустить возможность, что самые близкие мне люди могли совершить со мной подобное… то я окончательно разочаруюсь во всем этом чертовом мире.

Это просто не может быть правдой. Не может.

Дернул правой рукой, но та, как и прежде не поддавалась. Крепкие кожаные ремни намертво приковывали мое тело к столу. Впрочем, никаких изменений я в организме не ощущал после того, как пришел в себя. Надеюсь, это было был просто наркоз, из которого мой организм вышел быстрее, чем следовало.

Тогда почему за время отключки не совершили никаких манипуляций? И куда подевался доктор Сугахара, столь заинтересованный моей кандидатурой в подопытные крысы, решивший пополнить свою коллекцию модификантов.

Модификантов…

Что он там твердил до того, как меня обкололи?.. Что я должен свыкнуться со своей генно-модифицированной природой, и тогда способности мои возрастут в разы от одного лишь осознания этого факта.

Странный подход, противоречащий всем законам логики. Если твой организм мутировал, то какая разница, осознаёшь ты эти мутации или нет? Телу без разницы, о чем ты думаешь, если оно и так уже подверглось изменениям. Химия, биология. Настолько ли важно, в какую сторону двигаются твои нейроны?..

Безрезультатно дернулся еще раз, а затем обмяк, прикрыв глаза.

Я не верю ни единому его слову. Отказываюсь верить. Однако если для того, чтобы выбраться отсюда, мне придется предположить невозможное, то так тому и быть.

Предположить, что собственный отец мог ставить генетические эксперименты над своим ребенком. Предположить, что мать этого ребенка предпочла просто закрыть на них глаза, чтобы не утратить привязанность перспективного мужа. Предположить, что их сына специально накачивали веществами, подавляющими кратковременную память, лишь бы он не помнил всех тех ужасов, которые с ним творили родители…

С каждой новой мыслью я всё сильнее стискивал зубы и стачивал запястья в кровь.

Я чувствовал боль, но отдавалась она где-то на задворках сознания. Будто фантомная. Несущественная. Не моя.

А когда наконец-то открыл глаза, мои окровавленные руки уже были вытянуты перед собой. Ремни, удерживающие меня всё это время, лопнули. Разорвались от приложенных усилий. И обрывки их свисали со стола, капля за каплей создавая на полу небольшую алую лужицу.

— Это был просто выброс адреналина, — вслух заключил я, разглядывая стертые в мясо запястья. — Ничего кроме.

Рывком приподняв корпус и усевшись на стол, расстегнул ремни, удерживавшие ноги. Затем так же рывком поднялся, пошатнувшись, как только коснулся босыми стопами пола.

Всё же остатки наркоза и другой дряни, вколотой в меня, давали о себе знать. Полностью организм от химии пока не избавился, и для этого требовалось больше времени, которого у меня, к сожалению или к счастью, не было. Задерживаться в лаборатории надолго я не планировал с самого начала, поэтому желание поскорее убраться отсюда возобладало над возможностью покопаться в местных базах данных.