Безжизненно стучат не любящих два сердца (СИ) - Токарева Ольга "molishna". Страница 14

Покачав головой, Кавис сделала вывод, но не тот, который хотелось бы мне.

— Девственность восстановить — плевое дело. У меня в закашнике чудесное зелье есть.

И вот тут я уже не выдерживаю. Схватившись за живот, звонко хохоча, заваливаюсь на Симору, вспомнив, как впервые произнесла незнакомое для людей этого мира слово…

«Три дня меня отпаивали каплями, после которых я напропалую спала, а открыв глаза, просила есть. На четвертые сутки настала пора моих бодрствований.

С интересом стала рассматривать помещение, в котором находилась. Убранство комнат чем-то напоминало боярские дома в Древней Руси. Сундуки, полки, комоды заставленные посудой. Добротные доски пола не были покрыты плетеными дорожками или коврами, возможно, из-за того, что было лето. Комната, в которой я находилась, была, скорей всего, горницей. Через три больших открытых окна в комнату проникал дневной свет, наполненный теплом. Ветерок, гоняющий легкие занавески, приносил с собой свежесть и запах леса.

Находясь в плену, мысленно я была занята лишь освобождением и местью. И вот когда оказалась на свободе, наслаждалась ощущениями своего дыхания, стуком сердца и витающими вокруг запахами. В голове кружился рой мыслей, но каждая из них заканчивалась: «Я живу… живу… дышу… я живу».

Постепенно стала осознавать, что на волоске была от разоблачения, но волей случая меня миновала сия доля. И не только меня. От виселицы спаслась и мама. Мама — какое волшебное слово. Млела, слыша, как она ласково смотрит на меня, ухаживает. Уходя спать, целуя, шепчет: «Спи, моя доченька. Сладких снов тебе, Киара».

Мы обе привыкали к статусу матери и дочери. Наши исстрадавшиеся сердца тянулись навстречу друг к другу. И мы были счастливы отдаться во власть этому новому чувству.

Прислушалась к разговору, раздававшемуся из смежной комнаты, напряглась. Еще бы не кипеть моему любопытству, когда по соседству был слышен разговор трех призраков.

И хотя вся память жизни Ливин осталась при мне, но одно слово — ведьма, будоражило разум. Пристав на кровати, смотря в комнату, где спорили три призрака спросила у Яримы.

«Мам, чего это наши красавицы в загашнике делят?»

Разговор призраков мгновенно прервался. Они разом покинули комнату, в которой находились стеллажи с баночками, флаконами и горшками. Облепив со всех сторон мою кровать, в немом ожидании смотрели на меня.

— Что?.. — вскинув в разные стороны руки, переводя непонимающий взгляд с одной ведьмы на другую, не поняла их всеобщего внимания ко мне.

— Что ты там сказала? Слово какое-то интересное, — нависнув надо мной, любопытствовала Хамира.

— Ну… я… это… — пойманная с поличным лепетала я. — Лучше вам не знать. Мне нужно отвыкать от своих земных словечек. Не век же мы будем куковать в этом месте. Думаю, годик-два потерпят сиятельные лорды своей кончины, пока я буду совершенствовать мое новое тело.

Слишком слаба и немощна была оболочка, которая мне досталась. На земле у меня было уйма увлечений: вокал, игра на разных музыкальных инструментах, чтение книг, танцы и, конечно, школа исторического средневекового боя. Должна же я была поддерживать форму тела, вот и занялась полноконтактным боем с использованием стального незаостренного оружия. На тренировках мы были полностью укомплектованы качественным защитным инвентарем. Нам также приходилось изучать элементы единоборств в особенности борцовской технике.

В первый же день в желании убить насильников, оставшись одна, попробовала пару приемов. Но вскоре с разочарованием поняла, мое новое, исхудавшее и изуродованное побоями тело, настолько слабо, что не в состоянии нормально стоять на двух ногах, не то, чтобы наносить удары».

Оказывается, Хамира все-таки запомнила и даже умудрилась понять, к чему относилось услышанное ею незнакомое слово.

Отсмеявшись, поднялась с колен, с улыбкой наблюдая за призраками. Любопытство у родственниц так и перло. Пролетел уже месяц со дня моего прибытия в дом Яримы.

Тетушки и бабушка посматривают на меня. Видно, все никак не могут взять в толк и привыкнуть к мысли, что моя душа принадлежит другому миру. Услышав из моих уст новое словечко, мгновенно ринулись на его изучение. Да и немудрено. Столько спали, а тут новая жизнь. Пусть и в таком, бестелесном виде, но зато уйма интересных событий, которые они бы ни за что не увидели, проживи свои жизни полностью и умерев в старости.

Услышав ржание коня, мы разом повернулась.

Управляя упряжью, к дому на двуколке подъехал Эром. Окинув нас молчаливым, хмурым взглядом, мужчина спрыгнул на землю. Взяв под уздцы лошадь, он повел ее в сарай.

Мы проводили его не менее заинтересованным взглядом.

После вмешательства менталиста в разум Эрома, очнувшись на следующий день, он, по рассказу Яримы, смотрел на нее так, словно видел впервые. Простонав, схватился за голову, и лишь когда вновь посмотрел на нее, вымолвил:

— Ваше сиятельство, что со мной?

Смотря настороженно на слугу, графиня вскоре поняла, что ее так взволновало в его облике. Взгляд. Разумный взгляд человека. К сожалению или к счастью, но Эром не помнил того, что с ним произошло. Не удержал в памяти момент о девушке, которую нес на руках.

Ярима попыталась ему напомнить о своей умершей дочери, но он лишь со стоном схватился за голову. Больше графиня не приставала к нему с расспросами. Нагружала легкой работой. С каждым днем подмечая, по повадкам и ясному взору Эрома, что хоть какая-то польза была от менталиста.

Видно, дознаватель так старался вклиниться в мозг слуги, что каким-то образом воздействовал на его слабоумный разум. Теперь у Ярима была другая проблема. Молодой здоровый мужчина, не знающий женского тела. И эту проблему нужно было решить как можно скорей. «Хоть самой бери и отправляйся за невестами в графство». Подумывала она каждый раз, смотря на Эрома. Но видеть мужа и его отпрыска совершенно не хотелось. И от этого настроение все больше портилось…

Сидя в своем кабинете, глава тайной канцелярии, прочитав и захлопнув личное дело внебрачной дочери графини Яримы Барванской, откинулся на кресло.

«Неслыханное дело. Вот тебе и тихоня, столько лет скрывала дочь. Интересно, кто папаша? В мозги графини лезть не хочется, но если не признается… И хотя двадцатилетний возраст для девушки означает начало поиска жениха, не будем спешить. У нас еще есть время до двадцатипятилетия. Может, за это время магический дар проснется. А по словам Камаира Ринского, он у нее не один. Сейчас сильные магини на вес золота. Решено. Годика через два начнем подбирать ей пару. Возможно, кто-то из графов ради увеличения магического дара в их роду и не посмотрит на статус — незаконнорожденная».

Стук в дверь отвлек Аргаира от мрачных мыслей, а они за последние сутки были на пределе и все из-за Литмира Фаминского.

Сердце в груди готово было выскочить от учащенных ударов при виде вошедшего в кабинет капитана с группой сысковиков.

Внешний вид Фаминского больше напоминал извалявшегося в грязи хряка. При выслушивании устного доклада дознавателя пальцы рук герцога самопроизвольно сжались в кулаки. Он смотрел на этого олуха и все больше хотел его удушить. И не удержался.

Воспоминания о том, что семьсот лет назад натворила одна из озлобленных ведьм, имеющая трех покровителей, возымело свое действо. Не осознавая, что творит, Аргаир, словно разъяренный ирбис, бросился на Литмира. Схватив менталиста за грудки, впечатав его в стену, с перекошенным от злобы лицом бил того головой о каменную кладку, повторяя раз за разом:

— Убью…Ты-ы-ы…Недоумок… Убью… ты… ты…

Если бы не Камаир Ринский, он бы выполнил задуманное.

Тяжело дыша, канцлер вернулся за стол. Завалившись в кресло, обдумывал, что делать с капитаном.

Менталисты в государстве имеются, но их дар не превышает пятого уровня. Внедриться в ум человека они могут, но единственное, на что их хватает — это уловить отдельные обрывки памяти. Все менталисты работают под его руководством. Занимают высокие посты и имеют звания, позволяющие им жить достаточно хорошо.