Мифология Толкина. От эльфов и хоббитов до Нуменора и Ока Саурона - Баркова Александра Леонидовна. Страница 54

Итак, Руссо ошибся только в одном: в длительности пребывания в «естественном состоянии». Реальный человек готов прожить так несколько лет[64], причем главной ценностью в эти годы для него будет коллективное переживание мистических чувств (в этом цель и дикарей-охотников, и хиппи с их наркотиками), а также чувства единения в «лесном братстве».

Как отмечают критики Руссо, выход в «естественное состояние» у него не имеет цели. «Платоническая традиция утопии имела вполне ясный ответ на этот вопрос. Государство, берущее за образец Спарту, имеет своей целью устройство жизни в соответствии с божественным промыслом, это способ служения высшему и достижения его в земной жизни. Но у Руссо-то нет никакого метафизического горизонта, в соответствии с которым надо устроить жизнь на земле», — пишет Ревзин. И это возвращает нас к дунаданам, потому что у них с этим все идеально: у них есть борьба с вражьими тварями, носящая не только практический, но и экзистенциальный характер, в определенном смысле его можно назвать религиозным, поскольку они сражаются против творений Моргота, Врага Эру. Таким образом, Толкин — вольно или невольно — точно попал в руссоистскую струю, но, в отличие от Руссо, придал ей четкое направление. Поскольку дунаданы — люди с эльфийской кровью, то в этой «Спарте» нет больных и слабых, что делает утопию Толкина популярнее всех остальных утопий, вместе взятых (не каждому юноше захочется отождествлять себя со спартанцем, сбрасывающим со скалы хилого ребенка, а у дунадана такой проблемы не будет по определению).

И совершенно неудивительно, что формой существования толкинистского фэндома первоначально стали именно ролевые игры (фактически они его и создали): люди на несколько дней уезжают в лес, создают себе некие асоциальные костюмы (так не станешь ходить по улицам), проживают жизнь героя Средиземья, причем заметную часть игры составляют сражения. Весьма узнаваемый вид деятельности, только длится он не несколько лет, а несколько дней. «Добрую мать-природу», снабжающую всем необходимым, ролевики приносят в своих рюкзаках. Цель игры — не только проживание себя-в-Средиземье, но и максимальное освобождение от себя-цивильного, от того, что составляет социальную сущность ролевика вне фэндома. Удачная игра от неудачной отличается именно тем, насколько каждый игрок отдает «под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы». Как видим, эта цитата из Руссо отлично воплощается в реальной жизни уже тридцать с лишним лет.

Но есть одна существенная оговорка.

Движение хиппи, при всей их любви к Толкину, не было порождено «Властелином колец». Ролевое движение благодаря «Хоббитским игрищам» обрело размах, но ролевые игры существовали и ранее, а с середины 1990-х их проводят на практически любую тематику. Иными словами, идеи «лесного братства» возникли в культуре Европы и Америки независимо друг от друга, они были продиктованы цивилизационными причинами[65], а Толкин с образом дунаданов оказался той первой ласточкой, что еще не делает весны, но, несомненно, предвещает ее. Он создал образец для подражания, а подражатели появились позже.

ЧАСТЬ IV. РУССКИЕ ТОЛКИНИСТЫ: МИРОВОЗЗРЕНИЕ И СУБКУЛЬТУРА

Толкинистская субкультура как массовое явление (объединяющее тысячи людей) существует более тридцати лет, и за это время она претерпела ряд существенных изменений. Они настолько серьезны, что невозможно описать толкиниста как такового: есть достаточно четкий образ толкиниста начала 1990-х годов, более размытый образ субкультуры рубежа тысячелетий и довольно отчетливый образ толкиниста сегодня. Автор настоящей работы имела возможность наблюдать толкинистский фэндом с начала 1990-х годов, возглавляя в девяностых годах один из ведущих московских клубов — «Форменос», в середине нулевых — исполняя обязанности хранителя крупнейшего тогда интернет-собрания толкинистских текстов «Библиотеки Тол-Эрессеа» ( www.eressea.ru), а с середины десятых годов и по сей день — участвуя в работе толкинистских и ролевых конвентов с докладами и литературными моноспектаклями.

Глава 16. ТОЛКИНИСТЫ И МИФЫ О НИХ

«Поклонники творчества Толкина» — в сущности, такое определение не говорит ничего. Под этим словом могут подразумеваться серьезные переводчики, которые, не жалея своих сил, создают русский текст HOME[66]. Это же слово может означать личностей, которые всерьез отождествляли (некоторые это делают до сих пор) себя с теми или иными персонажами книг Толкина. Так же определяют себя и те, кто не имеет собственной квэнты[67], но в чьей системе ценностей книги Толкина занимают значимое место. Так же называли и рядовых представителей «тусовки», которые группируются вокруг традиционных толкинистских мест сбора по принципу «там прикольно».

Проблема заключается в том, что самоопределения различных групп толкинистов являются взаимоисключающими, поэтому образ «среднестатистического толкиниста» вывести просто невозможно (ни применительно к 1990-м годам, ни к настоящему времени). Так что мы попытаемся описать сегодняшний срез субкультуры в ее неоднородности и — отчасти — противоречивости.

Прежде всего представляется важным вербализовать несколько мифов о толкинистах.

Миф первый. Толкинисты — это ребята в плащах из занавесок, бегающие с деревянными мечами.

Тридцать лет назад так и было… отчасти. Уже тогда большим уважением пользовались те, кто обладал мастерством и в фехтовании, и в создании костюмов, и в редкостном для того времени (до интернета) знании непереведенных текстов Толкина, и во многом другом. «Занавесочные эльфы», как их тогда называли, либо покинули субкультуру, либо перешли на существенно более высокий уровень.

На сегодняшнем этапе, когда уровень профессионализма, необходимого, чтобы занять видное место в любом (отнюдь не только толкинистском!) фэндоме, возрос, это утверждение превратилось в анахронизм. Оно не только не соответствует реалиям ядра субкультуры, оно даже не описывает периферию (см. миф четвертый). Кроме того, многие толкинисты 1990-х не покинули фэндом, при этом им сейчас около пятидесяти или даже шестидесяти лет, так что фэндом — это уже не только «ребята».

Миф второй. Толкинисты — это «ушельцы», «глюколовы», то есть личности экзальтированные, живущие в вымышленном мире, далеком от так называемой «реальности»; они неспособны реализоваться вне субкультуры.

Этот аспект мы детально разобрали в статье «Толкинисты: архаическая культура в центре мегаполиса»94. Кратко суммируя ее выводы, можно утверждать, что личность, успешная в «реальной жизни», вполне может занять видное место в субкультуре, и наоборот: большинство лидеров субкультуры, то есть людей, являющихся авторитетом для некой группы, успешно реализовали себя в социуме.

«Глюколовы», маргиналы не занимают яркого места в субкультуре — именно потому, что они неспособны на то творчество, которое является определяющим для фэндома. Сочинителям собственных миров (их и именуют «глюколовами») нет особой разницы, получать ли видения (вкупе с личными фантазиями) по миру Средиземья, Гарри Поттера, «Звездных войн» или по всем мирам вместе. Так что в любом фэндоме — будь то толкинистский, поттеристский, фэндом Star Wars или какой-либо другой — они составляют периферию, в отличие от ярких личностей, которые достигают успеха не за счет визионерства, а благодаря совершенно другим способностям.

Миф третий. Толкинисты — это то же, что ролевики. Это народ, регулярно носящийся по лесам с деревянными мечами, разыгрывающий что-то такое по мотивам книг Толкина… и так далее.

С этим, пожалуй, сложнее всего. Толкинистская и ролевая культура взаимосвязаны очень тесно, в каком-то смысле ролевики выросли из толкинистов. Четкой границы между субкультурами нет, но их ядро различается: для толкинистов главное — это ориентация на реальность мира Толкина, как бы оная реальность ни понималась; ролевик же играет сегодня персонажей одного мира, завтра — другого, ни с чем особо себя не связывая.