Драконова Академия. Книга 5 - Индиви Марина. Страница 3

Купол Альгора нельзя убрать, но, лишившись подпитки, он сам себя исчерпает к утру. Или, возможно, даже быстрее.

– Вам нужна помощь? – раздался чей-то знакомый голос совсем рядом.

Женевьев попыталась повернуть голову, которая оказалась неимоверно тяжелой. Рядом с ней стоял мужчина, кто-то из аристократии. Она поняла, что не может вспомнить его имя при всем желании, но его рука сейчас была как нельзя кстати. В голове все смешалось, а среди собравшихся царил хаос, доносились рыдания, всхлипывания, стоны.

– Возвращаемся во дворец, – скомандовала она, – купол исчезнет сам в ближайшее время, и к нам придет помощь. Пока же сохраняйте спокойствие и постарайтесь поддержать тех, кто в этом нуждается. Слуги помогут вам разместиться в гостевых спальнях, если кому-то нужна целительская помощь, обращайтесь лично ко мне. Те, кто могут ее оказать, тоже.

Ее голос произвел эффект. Мужчины уводили женщин, кто-то все еще продолжал рыдать, но в целом все пришло в движение, словно впервые после случившегося во дворец тэрн-арха вернулась жизнь. Женевьев расправила плечи, встречая тех, кто был готов помочь. Возможно, именно поэтому она не заметила, как пристально смотрит Иван Драконов на расплескавшееся по траве угасающим золотым пятном крыло.

Соня

Соня приходила в себя урывками. Света вокруг больше не было, как и мамы, зато была тьма. Она не помнила, что произошло, как она здесь оказалась, но из тьмы иногда проступали лица. Знакомые лица. Сезара, Люциана, Лены. Не той Лены, которую она знала всегда, а той, которая стала Ленор. Лиц из прошлой жизни словно не было вовсе, их затмевали новые. Иван Драконов. Его жена. Алина. Подружки Софии, все, кто не имел никакого отношения, к ней, к настоящей Соне. Кто не знал о ней ровным счетом ничего, а те, кто знали…

Мысль растворялась во тьме вместе с непролитыми слезами, а после Соня снова падала в холод, который сменял жар. Ей то казалось, что она замерзает где-то совсем без одежды, то приходилось ворочаться под тяжелыми, неподъемными покрывалами, пропитавшимися потом. Одеяла исчезали, потом снова появлялись, чьи-то голоса доносились как из тумана. Потом затухали, но она не могла разобрать, о чем они говорят. Это был какой-то бесконечный кошмар, лабиринт забытья, из которого Соня не могла найти выход.

К счастью, никаких других кошмаров больше не было, но и этого было достаточно.

Ей казалось, что она застряла здесь навечно. В последнее время она столько раз просила об избавлении от ненавистной Даррании, что кто-то пришел и исполнил ее желание таким вот извращенным методом. Эта мысль оказалась настолько страшной, что Соня попыталась позвать на помощь, но голос не слушался. И тогда она поклялась, что если откроет глаза, что если еще раз увидит мир, который никогда не был ей родным, к которому она так мучительно привыкала, но который дал ей шанс на новую жизнь, никогда больше не будет просить ни о чем таком. Никогда больше не станет жаловаться.

Даже если останется совсем одна. Даже если от нее отвернутся все, если она окончательно все испортила, она примет это и будет жить. Как умеет, так и будет. Начнет все с самого начала, с чистого листа и постарается исправить ошибки, которые совершила. Получится – хорошо, не получится, значит, не получится. Но у нее будет жизнь, которая по сути своей бесценный дар. Даже если кажется, что все вокруг рухнуло.

С этой мыслью Соня снова провалилась в темноту, а очнулась от того, что рядом, кажется, бесконечно близко, звучал незнакомый голос. Или знакомый? Она, кажется, уже слышала его, но тогда ничего не могла разобрать. Сейчас же…

– … пока опасность миновала. Я не могу обещать, что такое не повторится, потому что, как я уже объяснил, носить ребенка с двумя сильнейшими магиями для простой женщины очень тяжело. Если не сказать, смертельно опасно. Ее организм не справляется, у вас очень сильная кровь, тэрн-ар Драгон. Не говоря уже о том, что в ней…

– Да, я понял. – В голосе Сезара помимо усталости слышалась злость. – Вы сказали, что есть один выход. Какой?

– Остановить развитие плода магически, а после осторожно его извлечь. Но вы, конечно, на такое не согласитесь…

– Делайте.

– Что? – казалось, мужчина опешил.

– Останавливайте. Убирайте этого ребенка. Все равно он никому не нужен. – Вот теперь в голосе Сезара звучала исключительно злость. – Я не прощу себя, если она умрет.

– Нет! – В мыслях Соня кричала во весь голос, на самом же деле с ее губ сорвалось еле слышное, как писк крохотного котенка: «Нет». Но, как ни странно, именно оно заставило замолчать мужчин, и, с трудом, как будто заново всему училась, Соня открыла глаза. Чтобы тут же зажмуриться от света: несмотря на наполовину задернутые шторы после непроглядной тьмы этот мир показался ей слишком светлым. Впрочем, она тут же открыла их снова, чтобы посмотреть на Сезара и на стоявшего рядом с ним целителя.

– Нет, – повторила она, получилось уже громче. – Это неправда. Ребенок… нужен. Мне.

Она хотела сказать, что он ей очень-очень нужен, и что она не согласна ничего останавливать, но силы закончились, поэтому Соня просто глубоко вздохнула и посмотрела Сезару в глаза. По ощущениям – в самое сердце. Они уже очень давно так не смотрели друг на друга, с того самого дня. Точнее, ночи. Но думать о той ночи она больше не хотела, сейчас ей хотелось думать о тысячах ночей, которые ее ждут впереди, потому что она выжила. Она получила тот второй шанс, о котором просила, и этот второй шанс она не собиралась начинать с магического аборта, с убийства собственного ребенка, пусть даже остается та самая опасность, о которой говорил лекарь. Пусть.

На глаза все-таки навернулись слезы, а Сезар вдруг отвернулся и негромко попросил мужчину:

– Оставьте нас, пожалуйста.

Тот убежал как-то очень быстро, как будто только этого ждал, но и сам целитель выглядел не очень. Возможно, просто устал? Потому что просто провел столько времени рядом с ней? А сколько, кстати, прошло времени?

– Какой сейчас день? – спросила она.

Сезар посмотрел на нее как-то странно.

– Ты не приходила в себя неделю.

– Неделю?! – вслед за восклицанием с губ сорвался выдох.

– София… Соня, – он опустился на край кровати и взял ее руку в свою, – не трать силы, пожалуйста. Они тебе сейчас очень нужны.

Вот теперь Соня все вспомнила. И предшествующий случившемуся разговор, и бал, на который они не попали. И жестокие слова Сезара, и собственные, и собственные жестокие слова в адрес Лены. И свет, в котором была мама – такая счастливая, такая нежная, такая любящая.

– Я помню, что ты сказал, – тихо произнесла она, не отнимая руки, – но я тебя прошу, больше никогда не говори, что этот ребенок никому не нужен. И не предлагай мне такое. Я все равно на это не соглашусь. Никогда. По своей воле.

– Хорошо, – ответил Сезар. Замер, будто хотел что-то еще добавить, но ему не хватило слов, или же просто передумал. Соня решила на этом не зацикливаться, потому что у нее было еще столько всего, что нужно сделать. Желательно, в самое ближайшее время. Например, извиниться перед Леной.

Потому что в том, что произошло, что бы ни произошло, виноват не был никто. Так случилось просто потому, что так случилось. Винить в этом Лену было глупо. Так вести себя было глупо.

– Можешь, пожалуйста, пригласить Лену? – попросила она. – Ленор Ларо… то есть…

Сезар изменился в лице, и Соня осеклась. Муж мгновенно взял себя в руки, но Соня почувствовала бегущий по сердцу холод так отчетливо, как никогда раньше.

– Что? – рвано спросила она, приподнимаясь. – Сезар, что произошло?

Он молчал так долго, что Соне захотелось схватить его за плечи и как следует потрясти. Так, чтобы он хоть что-то сказал! Но раньше, чем она успела это сделать, супруг произнес:

– Лена ушла в Мертвые земли. – Помолчал и добавил: – Сама. По своей воле. Вряд ли она вернется.