Ночь волка - Лейбер Фриц Ройтер. Страница 11

Из-за этого он не мог выбросить подземный мир из памяти так же легко, как обычно. У него было чувство, что в норах существовал теперь на свободе новый тип крота и что земля у подножия их небоскреба может вздыбиться в любой момент.

Однажды к концу дня он засунул полдюжины свеженапечатанных листов себе в карман, спрятал машинку, подошел к вешалке и снял с нее свой приз — шахтерскую каску с электрической лампой.

— Иду вниз, капитан, — прокричал он в сторону кухни.

— Возвращайся ко второй полувахте, — ответила Дейзи. — И помни мой приказ заарканить пару понимающих в искусстве молодых девиц.

— Только если найду пегую с пристрастием к шотландскому виски или жемчужно-серую в фиолетовую крапинку, — сказал ей Гастерсон, прикоснувшись к каске жестом идущего на смерть гладиатора.

Не прошел Гастерсон и половины дороги через парк к эскалаторному бункеру, как сердце его начало колотиться. Он решительно включил лампу на каске.

Как он и предполагал, пришлось ожидать в напряжении десять лишних секунд, пока на поверхности по его вызову не появился роботизированный люк, который наконец впустил его, предварительно проверив удостоверение личности.

К этому времени сердце Гастерсона стучало, как кувалда. Он неуклюже вскочил на эскалатор, обеими руками вцепился в движущийся поручень и закрыл глаза, когда ступени подползли к краю спуска и понесли его вниз. Секундой позже он заставил себя открыть глаза и, оторвав руку от поручня, нажал на еще один выключатель лампы, которая тут же начала мигать белым светом, словно он был гражданским самолетом, летящим в самый центр военных действий.

Еще одним усилием воли он заставил себя держать глаза открытыми и, содрогаясь, изучал мизансцену. Проскочив фарлонг [8] бомбозащитной крыши, он попал в большую тускло освещенную пещеру. На темно-синем потолке мерцали звезды. Стены были пробуравлены десятками сводчатых проходов, в которых помещались оживленно торгующие магазинчики, а над ними вовсю сияла реклама. От сводчатых проходов отходили десятка три движущихся тротуаров. Прихотливо изгибаясь и соприкасаясь друг с другом, они выписывали удивительный многослойный лист клевера. На движущихся тротуарах было полно людей, которые ехали не шевелясь, как целеустремленные статуи, или с натренированной грацией переступали с тротуара на тротуар, подобно тысячам тореадоров, выполняющих веронику [9] .

Тротуары двигались быстрее, чем, насколько он помнил, во время его последнего авантюрного похода под землю, и в то же самое время передвигавшаяся под ним толпа была гораздо более спокойной, чем ему запомнилось тогда. Такое впечатление, будто пять тысяч или около того кротов, находящихся в поле зрения, все время прислушиваются — к чему-то. Но что-то в них еще изменилось — этому изменению он не смог в первый миг найти определение — или, подсознательно, не захотел. Стиль одежды? Нет Бог ты мой, не надеты ли на них одинаковые маски-монстры? Нет… Цвет волос? Н-да…

Он изучал их так внимательно, что не заметил, как лента эскалатора доползла до конца спуска. Едва не оторвав каблуки, он соскочил с нее и столкнулся с группой из четырех человек, стоявших на крохотном треугольном островке, который не двигался. Эти четверо, по крайней мере, были одеты в соответствии с новой модой — в полосатые серые плащи-накидки, отчего казалось, что их головы торчат из центра раскрытых зонтов или выглядывают из гигантских грибных шляпок

Один из них ухватил Гастерсона и избавил его, потерявшего равновесие, от риска оказаться на тротуаре, который мог бы увезти его в Толедо.

— Гасси, пес ты эдакий, ты, должно быть, на расстоянии уловил, что я хону увидеться с тобой, — закричал Фэй, похлопывая его по плечам — Познакомься с Дэвидсоном Кестером и Хейзеном, моими коллегами. Мы все работаем в «Микро» — Компаньоны Фэя с удивлением глазели на мигающую лампочку на каске Гастерсона, Фэй быстро пояснил — Мистер Гастерсон пишет новеллы о безумии. Вы знаете, он — НэМэ

— Аббревиатура от «независимо мыслящий» произносится эНэМ, — машинально поправил Гастерсон, все еще внимательно вглядываясь в окружавшую их толпу и пытаясь определить, что же в них изменилось с прошлого раза. — «НМ» работают на творческой энергии. Эксцентричны. Взрываются через париетальный надлом кости, если посмотреть на них косо. Замечены в убийствах «чайников», широкомыслящих, и других людей с дыркой в голове.

— Ха-ха, — рассмеялся Фэй. — Ну, ребята, я нашел того, кто мне был нужен. Как там двигается новый роман?

— У меня климакс, похоже, — пробормотал Гастерсон. по-прежнему глядя мимо Фэя на стоящих вокруг людей. — Регулятор настроения должен ожить. А затем… — Его голос стал затихать, когда он сообразил, что Кестер, Дэвидсон и Хейзен попрощались и уже ехали вдаль. Скривившись, он напомнил себе, что никто не хочет слушать "писателя — он слишком хорошо умеет слушать сам, чтобы можно было позволить ему еще и говорить. Что ж, тогда разберемся — все вокруг выглядят странно, потому что у всех одинаковое выражение лица?.. Или у них симптомы одной и той же болезни?..

— Я собирался навестить тебя, но теперь мы можем зайти ко мне, — говорил тем временем Фэй. — Есть два вопроса, которые я хотел бы…

Гастерсон напрягся.

— Боже мой, да они же все горбатые! — закричал он.

— Ш-ш! Ну конечно, — с укором зашептал Фэй. — Они все носят щекотуны. Но тебе не стоит оскорблять их из-за этого.

— Я ухожу отсюда. — Гастерсон вознамерился бежать, словно от пяти тысяч Ричардов Третьих.

— Нет, никуда ты не уйдешь, — возразил Фэй, вцепившись в него рукой. Почему-то под землей казалось, что маленький человечек больше весит. — Ты выпьешь коктейль в моей клетушке для размышлений. Кроме того, если ты собираешься подниматься вверх по эскалестнице, идущей вниз, то у тебя случится сердечный приступ.

В доме у Гастерсона управлять им было так же легко, как носорогом-одиночкой, но вдали от него — и особенно под землей — он был больше похож на бесхарактерного слона. Все его кости вываливались из него через ступни, как он описывал это свое состояние Дейзи. Поэтому он с жалким видом смирился, когда Фэй, изучив его с головы до ног, отключил мигающую лампочку (со словами: «Эта шахтерская кепка старомодно смотрится, Гасси»), а затем, к удивлению Гастерсона, сунул свою сумку, которую носил на поясе, под правое плечо гастерсоновского пальто, застегнув его, чтобы сумка лучше держалась.